3.1. Социологическое исследование семьи как способ реализации системного подхода
Все, что мы знаем о семье, определяется тем, как удается узнавать то, что сегодня считается известным. В социологии вообще (а в фами- листической —в особенности), изучающей всем давно известное, даже банальности становятся научным фактом, если измерены надлежащим образом. Когда же удается найти нечто новое в привычном или раз- глядеть то, мимо чего всегда проходили, как сквозь стену, тут сразу возникают сомнения в достоверности суждений. И лишь социологи-
95
чески измеренное утверждение в строгом соответствии с канонами процедур надежности и обоснованности будет принято во внимание, в том числе и для критики или последующего опровержения теории, по- родившей именно эти, а не какие-либо другие измерительные проце- дуры. И тут вновь необходимо возвращение к началу - к теории, ко- торая все менее, как говорится, идет от бога и все более конструиру- ется, и к инструментам познания, которые создаются все той же взя- той за основу теорией и приспосабливаются «под нее».
Таким образом, независимость исследовательских инструментов от теоретических предпосылок кажущаяся, их вспомогательная роль на- лицо, и поэтому в противоположных концепциях разрабатываются раз- личные шкалы и процедуры, служащие целям измерения тех феноме- нов, которые порождаются этими концепциями. Конечно, многие тех- нические приемы автономны и могут непосредственно не производить- ся в рамках какой-либо из альтернативных теорий, хотя их возникнове- ние объясняется господствующей в науке постановкой проблем. Так, в социологической демографии семьи появление индикаторов предпочи- таемого числа детей было вызвано сменой парадигм - старая, бихевио- ристская1, исключающая поведение семьи между стимулами (условия- ми жизни) и реакциями (числом детей в семье), стала «трещать по швам», уступая место новой, «поведенческой» или «социологической» парадиг- ме. Однако интерпретация данных об установках на число детей про- должала различаться в противоположных концепциях. Сторонники «пря- мой связи» между условиями жизни и детностью стали иначе толковать «идеальное» число детей, чем представители «обратной связи». И в этом проявилось влияние каждой из альтернативных теорий на использова- ние технического приема в исследовании.
Более того, данные по какому-либо индикатору, например по «иде- альному» числу детей, могут завышаться в конкретных исследовани- ях, проводимых в духе «прямой связи», из-за невнимания, допустим, к
1 Бихевиоризм — теоретическое направление в психологии, фиксирую- щее внимание на внешних проявлениях человеческих действий по схеме «сти- мул — реакция», т.е. исключающее внутренние «пружины» из специального рассмотрения. Предполагается, что различие реакций на один и тот же сти- мул полностью описывает поведение, и в этом смысле бихевиористский под- ход считается поведенческим. Здесь бихевиористскими именуются те концеп- ции, которые исключают мотивацию, внутреннее многообразие интерпрета- ций одного и того же внешнего стимула в зависимости от ценностных ориен- тации. Парадигма — термин, введенный Т. Куном, для обозначения комп- лекса научных взглядов к обыденных представлений, присущих в определен- ные периоды отдельным научным сообществам. Смена парадигм диктует но- вую постановку проблем и порождает новые теории и подходы — как это, например, произошло с марксистской парадигмой в России в последние годы.
96
формулировкам вопросов, их расположению и анкете и т. д., в чем, собственно, и проявится подспудное и в известной мере неконтроли- руемое воздействие исповедуемой учеными теории. Однако, защищая полученные результаты опроса, ученые могут апеллировать к тому, что такова методика, что ее надежность не подлежит сомнению, и поэто- му полученные данные истинны и объективны. Их критики, отсюда, сосредоточат внимание на тех или иных особенностях методик и про- цедур, но, увы, разгоревшаяся полемика может оставить в стороне главное - принципиальное различие теорий. Поэтому основной инте- рес должен быть сосредоточен на самой теории, определяющей стра- тегию, тактику и детали организации исследования. В свою очередь альтернативность макро- и микротеорий семейных изменений зависит также и от сложной сути самой семьи как объекта исследования.
Семья — системный объект, и поэтому в случаях расхождения объяснений тех или иных данных возникает соблазн искать причины в биологических, медицинских или психологических факторах. Рост раз- подов, к примеру, как социальный феномен может в случае психоло- гической редукции объявляться итогом «несходства характеров», а многодетность семьи может считаться следствием «инстинктов». С ме- тодологической точки зрения трудность соблюдения дюркгеймовско- го требования объяснять «социальное социальным» связана со специ- фикой самой семьи. Применение же системного подхода позволяет адек- ватно отобразить в научных моделях системную природу семьи как объекта изучения и добиться в рамках социологического объяснения семейной динамики согласования медицинских, экономических, демог- рафических, психологических и других данных.
Преимущество системного подхода к семье в том, что создается преж- де всего возможность сосуществования множества теорий и концеп- ций, конструируемых в рамках метатеории, каковой, по сути, оказыва- ется системная теория, представляющая собой не что иное, как «меж- системный подход», Метатеория семьи, снимающая в пределах дихо- томической оппозиции обособление субъекта и объекта, индивида и семьи, семьи и окружающих систем, оказывается своего рода методо- логическим мостом, связующим теорию личности и теорию семьи, теорию семьи и теорию социума, наконец, теорию семьи как институ- та и теорию семьи как группы.
Целостность взаимодействия подсистемы семьи как малой груп- пы с ее экосистемой — социальным институтом семьи означает, что отдельная семья может быть понята диалектически лишь в связи с другими семьями — субсистемами, т. е. в соотнесении с феноменом социального института семьи, а не сама по себе, не как изолирован- ное нечто, Каждая субсистема семьи связана со всеми другими в оп-
97
ределенной иерархической композиции преобразований и изменений так, что функционирование отдельного уровня опирается на предше- ствующий и детерминируется последующим. Например, изменения жизненного цикла отдельной семьи зависят не от самих по себе воз- никающих семейных событий, а от актуализации предшествующих си- туаций в связанном с ними социальном контексте, где происходят про- цессы, в том числе относящиеся к социальному институту семьи, т. е. эти изменения цикла находятся также под воздействием высшего уров- ня системы.
Другими словами, изменения семейного цикла жизни определяются не только предшествующими, но и последующими стадиями, которые еще не наступили в этой семье, но непременно произойдут, как они происходят и уже произошли в миллионах семей, принадлежащих к целому — социальному институту семьи. Подобная детерминация на- стоящего еще не наступившим будущим парадоксальна и непостижи- ма, если ограничиваться изучением одной, отдельно взятой и изоли- рованной семьи, игнорируя системный и диалектический подходы. Но эта загадочная и тем не менее реальная ситуация существует. В одном из исследований московских семей применение системного подхода к ретроспективному выявлению жизненных путей, ведущих разные се- мьи к двухдетности, позволило предсказать точно, какие из жизнен- ных линий приведут в дальнейшем к появлению третьего ребенка и семье, а какие нет2.
Следует отметить еще один аспект применения системного анали- за семьи — познавательный. Признавая множество семейных систем в универсуме семейности, нельзя не признать и множества путей изуче- ния этого мира семьи, множества конструкций семейной реальности. Но именно системный подход облегчает синтез и интеграцию этих различных интерпретаций благодаря присущей ему диалектике — уме- нию «соединять несоединимое». Соединение разных взглядов воедино, но без единообразия (коллапса научного поиска) достижимо при обес- печении взаимодействия разнообразных перспектив. Системный под- ход дает возможность реализации принципа взаимной дополнительно- сти научных школ и мнений, в том числе и реализации феноменоло- гического анализа семьи.
Здесь опять же выручает понимание диалектической взаимосвязи между онтологической реальностью семьи и ее одновременным кон- струированием как существующей реально. Экосистемный и одновре- менно диалектический подход избегает крайностей: он не трактует знание о социальной реальности семьи как «объективную истину» и
2 Антонов А. И., Медведков В. М. Второй ребенок. М: Мысль, 1987.
98
как якобы «чисто субъективную» реальность. Просто между структу- рами познавательных актов и структурами реальности имеются кор- реляции. Задавая вопросы о семейной реальности и отвечая на них, ученые (впрочем, как и обыватели) объединяют эти структуры в еди- ной перспективе взаимоотношения значений.
Онтологический статус, таким образом, придается значению, что создает возможность диалога между разумом и реальностью. Содержа- ние различных «субъективных» интерпретаций, оказывающееся обще- значимым, может рассматриваться (до очередной смены парадигм) в качестве истины, т. е. конвенциально, по некоему подразумеваемому согласию.
Системное исследование семьи претендует на изучение нелиней- ных взаимодействий, на учет целостных параметров семьи как инсти- тута и группы. До сих пор остаются справедливыми сетования зарубеж- ных и отечественных специалистов на бедность понятийного аппара- та, описывающего семью как социальный институт, на нехватку поня- тий-связок, описывающих связи семьи с обществом. Термины «функ- ция», «норма», «ценность» перегружены частым использованием, но их явно недостаточно. Получше обстоит дело с понятиями, описыва- ющими семейные процессы на уровне группы, поскольку исследова- ния такого рода сейчас составляют свыше двух третей всех работ. Од- нако столь же мало понятий, относящихся к семье как единству, це- лостности, как подлинно групповому феномену, не сводимому к свой- ствам индивидов. Поэтому большинство ученых вынуждены исполь- зовать при анализе семьи понятийный аппарат, предназначенный для характеристики поведения личности.
Недостаточно разработаны термины, способные охватить дина- мику семьи по стадиям жизненного цикла (здесь также заметна ре- дукция к возрастному циклу индивида). Нет концептуальных средств, отличающих распад семьи из-за смерти ее членов от распада, выз- ванного социальной гибелью семейной целостности. Лучше обсто- ит дело с понятиями, очерчивающими семейные взаимоотношения как таковые в связи, по-видимому, с практикой групповой психоте- рапии и семейной психодрамой. Однако зачастую термины парного взаимодействия применяются для описания семейно-групповых ин- теракций.
Разумеется, системный подход в рамках какой-либо интегральной науки о семье (будь то фамилистика или иная дисциплина) не снимает сразу всех проблем, но он предоставляет возможность для творчества в данном отношении. С точки зрения экзистенциальной, т. е. при анали- зе жизнеспособности экосистемы, важно определить «единицу выжива- ния». Таковой может быть не сам по себе организм, изолированный ин-
99
дивид, а лишь некая система, обладающая силой и влиянием. Если это семьи, внутри которой «борются за выживание» ее члены, тогда, разру- шая свою среду существования (семейную целостность), они тем самым разрушают самих себя. Вместе с тем семья борется за свое сохранение в социуме и должна обладать потенциалом сопротивления вмешатель- ству государства и других институтов. Семья как автономная система не может не характеризоваться средствами противодействия таким внешним влияниям, которые угрожают ее существованию.
Дихотомия понятий «власти» и «контроля», понимаемых как спо- собность оказывать влияние (власть) и способность ограничивать это влияние (контроль), служит отражению отношений между системой и ее средой3. Семья как субсистема ограничивает влияние экосистемы общества на свое существование в качестве специфического институ- та, т. е. стремится к сохранению своей автономии, суверенности.
Когда в системном взаимодействии общества и семьи начинают преобладать власть, стремление лишить семью ее своеобразия (про- цесс перехвата функций семьи другими институтами), баланс наруша- ется, так как отсутствует взаимный договор между сторонами взаимо- действия. Однажды возникшее системное напряжение усиливает кон- фликты и конкуренцию. Чрезмерное вмешательство в семейную сис- тему внешних систем ведет к возникновению нового образца интерак- ции между ними, что может привести в конечном счете к угрозе суще- ствованию самого социума, к разрушению общества. Этот итог возмо- жен и при усилении контроля над семьей со стороны отдельного со- циального института, например государства, присваивающего себе вла- стные полномочия всего общества. При разработке программ фунда- ментальных социологических исследований институциональных изме- нений семьи системный подход незаменим.
Проведение социологического исследования является трудоемкой и дорогостоящей разновидностью научной и социальной деятельнос- ти. Поэтому столь редки фундаментальные исследования семьи, а в прикладных исследованиях, ориентированных на выполнение какого- либо социального заказа, тем более нечасто встретишь теоретические предпосылки решения поставленной заказчиком практической задачи. Это не значит, что они отсутствуют вообще, - так не бывает, просто не считается нужным выделять специальный раздел для формулиро- вания исходных теоретических положений.
Обязательное требование составления программы проектируемо- го исследования, где неотъемлемой частью наряду с «анкетой», инст-
3 Maddock J. W. Integrating dialectical and systemic approaches to family theory // Family Process, 1988.
100
рументарием, т. е. методическим разделом, должен присутствовать те- оретический раздел, часто нарушается. Но даже простое перечисление исповедуемых автором исходных положений дает многое —тем самым очерчивается круг вопросов и ответов на них, как бы проясняется на- правленность поиска, и контурно намечается возможный результат.
Одновременно становится ясной и родовая принадлежность дан- ного исследования: относится ли оно к социологическим либо к соци- альным исследованиям. Вообще различие между этими типами иссле- дований относительно.
Отнесение к социальным любых видов деятельности, где исполь- зуется высказывание мнений, вполне допустимо, но как тогда квали- фицировать суждения о холодильниках, космических ракетах или фут- боле? Статус социального исследования приобретает только тот опрос людей, когда определяется отношение к собственно социальным сфе- рам деятельности и когда выясняется система ценностей и установок самих респондентов. Социологический опрос отличается при этом от криминологического, этнографического, экономического и т. д. соглас- но различию предметов социологии и этих социальных наук. Точно так же опросы в социологии семьи разнятся от опросов в юриспруденции, экономике и др. Таким образом, социологическое исследование семьи в целом (использующее не только опрос) отличается от социальных исследований семьи, проводимых в социальных науках, по своему пред- мету, а не по каким-либо специфическим методам.
В данном учебном пособии обсуждаются особенности применения социологических методов к исследованию семьи, особенности исследо- вательской деятельности, нацеленной на поиск ответов в связи с возник- шими вопросами, на решение различных головоломок теоретического и методического планов. В рамках полевых (т. е. некабинетных) исследо- ваний трудно провести границу между теоретиками и эмпириками, при- кладниками-экспериментаторами, особенно когда от начала до конца все исследование осуществляется одним коллективом. Поэтому ниже будет употребляться слово «исследователь» для обозначения всех видов деятель- ности, практикуемых в социологическом исследовании. При этом словом «социолог» можно пользоваться как синонимом слова «социолог-иссле- дователь», хотя первое шире по объему — к социологам относятся также исследователи-методологи, анализирующие познавательную деятельность исследователей-теоретиков и прикладников. Социологи — это и препода- ватели, и социальные менеджеры, и эксперты разного рода, не только уча- ствующие в осуществлении специальной экспертизы, например, в связи с чернобыльской аварией, но также использующие свой профессиональный опыт исследования какой-либо проблемы для оценки каких-либо акту- альных ситуаций или будущего хода событий.
101
Однако для специалистов, не занимающихся непосредственно ис- следованием социологических (социальных) проблем, слово «иссле- дователь» (и в этом смысле «социолог») неуместно. Для них больше подходит — и здесь нельзя не согласиться с известным демографом В. А. Борисовым — слово «ученый», «научный сотрудник» либо «сци- ентист», «публицист» и т. п. Разумеется, специалисты по истории со- циологии, посвятившие себя вторичному анализу или комментирова- нию теорий и результатов исследований, в большей мере социологи, чем ученые — администраторы или юристы, физики и т. п., но в мень- шей мере, чем те, из чьих рук они получают первичную информацию.
Самым главным этапом проведения социологического изучения семьи, как уже отмечалось, является разработка его теоретического раздела, и при создании программы исследования — это уточнение те- ории вопроса и концепции. Конечно, важно определить правильно объект и единицы наблюдения, а также в соответствии с правилами процедуры собрать данные и обработать их на компьютере. Наконец, велики роль завершающего анализа информации и составления науч- ного отчета, его подготовки для публикации. Нужны все этапы, но всего нужнее самый первый по порядку и по смыслу процесс работы над концепцией, поскольку потом, после пилотажной, пробной проверки инструментария и гипотез, уже ничего нельзя будет изменить. Види- мо, при анализе данных можно о чем-то умолчать, что-то убавить, но, увы, невозможно прибавить к содержанию, заданному положенной в основу теорией, того, что отсутствовало в ней с самого начала.
Таким образом, рабочая теория задает диапазон содержательной информации и ее интерпретации, и поэтому сама работа над теорети- ческим разделом программы исследования должна рассматриваться как творческий процесс, а не как формальность, позволяющая зафикси- ровать в письменном виде известные теоретические положения, но при- менительно к конкретным условиям осуществления заданного иссле- довательского проекта.
В теоретическом разделе важно оговорить исходные предпосылки исследователя и возможные воздействия на будущие результаты усло- вий данного исследования. Другими словами, надо описать в програм- ме меры по нейтрализации возможного искажения данных в связи с типом проектируемой выборки и спецификой метода сбора материа- лов. Каждый из социологических методов (наблюдение, анализ доку- ментов и опрос) характеризуется различными свойствами неконтро- лируемого взаимодействия объекта и условий исследования.
Учет данного обстоятельства при подготовке исследования и при заданных уже целях может существенно изменить всю организацию де- ятельности по осуществлению проекта. К сожалению, в учебниках труд-
102
но дать рекомендации относительно того, как при определенной цели исследования выбрать адекватный ей метод исследования с учетом имеющихся возможностей исследователей. Для этого необходимо знать конкретно очень многое, но в том-то и польза учебных пособий по методологии социологических исследований разных сфер социальной деятельности, что знание общих принципов дает способным исследо- вателям мощное оружие - метод как искусство исследовательского «священнодействия» по решению злободневных социальных проблем средствами социологического исследования.
С точки зрения потенциальной деформации данных наиболее уяз- вимым является метод опроса, наименее - анализ документов, и сред- нее между ними положение «золотой середины» занимает метод на- блюдения. На чем основано это суждение (разумеется, речь идет об изучении семейных отношений, о сравнительной ценности трех основ- ных методов применительно к семейной сфере), что тут принимается прежде всего во внимание?
Важен учет степени «естественности» исследуемого материала в сопоставлении со степенью его «искусственности». При опросе сна- чала создается анкета или вопросник интервью, и потом эта хитрос- плетенная сеть с приманками разного рода «набрасывается» на рес- пондентов. Документы же разного рода (а в широком смысле все может именоваться документом) никогда не предназначаются для какого бы то ни было изучения, они плод спонтанных действий уча- стников социальной пьесы.
В идеале социолог должен уметь так организовать свой поиск, что- бы свести к минимуму конструирование требующейся об объекте ин- формации, Например, изучая социальную структуру и социальную мо- бильность семей, можно обратиться к историям жизни, рассказанным представителями разных семейных поколений. При этом социолог свои вопросы к социальной реальности как бы переадресует выбираемым им собеседникам. Подобное перекладывание забот «на чужие плечи» заметнее всего в разного рода опросах (анкетировании, интервью, те- стировании и т. п.).
Если же воспользоваться тем материалом, который создавался в жизни, то тут, пожалуй, только в процедуре отбора скажется исследо- вательский «произвол». Можно взять для изучения семейные фотогра- фии, письма, дневники и т. д. А можно, как это сделал кто-то из зару- бежных исследователей, проследить социальную структуру семей по захоронениям на кладбище. Чем ближе семейная оградка к церкви, тем выше социальное положение семьи, чем больше мрамора, тем богаче семейный клан. Тут также уместны сомнения: насколько обоснован с точки зрения выяснения статуса семьи выбор столь необычных инди-
103
каторов, как захоронение, близость к церкви, измерение расстояний, число обследованных семейных оград, и т. п.
Но важно другое — социолог взял в качестве документа реальность, существующую вне и независимо от каких-либо исследований. Поэто- му этот материал в сравнении с рассказами о семейных историях на- дежнее. Любой рассказ - это уже интерпретация, но ориентированная на своих, на членов семьи (через письма и дневники), а не на исследо- вателя и не на широкую публику (как это бывает в мемуарах). Рассказ о жизни семейных поколений по просьбе социолога - это другая ин- терпретация событий, ориентированная на «общество» в лице иссле- дователя. Это, так сказать, «вторичная» интерпретация в отличие от «первичной», предназначавшейся для своих, лишь для членов семьи.
В свою очередь размышления социолога - это уже «третичная» интерпретация того, что «первично» рассказывалось своим в качестве обыденной интерпретации и что было специально процежено сквозь сито «вторичной» интерпретации, приспособленной к ушам интервью- ера. Пример с захоронениями ярко оттеняет социальную суть «есте- ственного» документа: здесь нет даже «первичной интерпретации». Именно в этом принципиальная разница между методом анализа до- кументов и методом анализа анкет или записей интервью,
Анкета - это всегда как минимум вторичная интерпретация, а до- кумент как максимум — первичная. В нашем примере с захоронения- ми, конечно же, можно рассматривать ограду, памятники, надписи на них и т. п. как символ семейной солидарности, как информацию для всех посетителей кладбища не только о семейной памяти, но и о соци- альном облике наследников умерших. В контексте культуры жизни и смерти эта символика говорит о многом, и в этом смысле допустимо трактовать подобные документы как несущие обыденную интерпре- тацию, как косвенное проявление первичной интерпретации.
Говорят, что Бехтерев не любил тесты. Когда его спросили, отчего эта нелюбовь, он высказался в том духе, что, дескать, зачем ему тер- мометр, если он и так видит, какая на улице погода. Разумеется, пси- хологов подобного класса единицы, но они, как сами собой настраи- вающиеся тесты, все о поведении людей узнают по видимым лишь им признакам. Они, как следопыты в тайге человеческого поведения, под- мечают такое, что лучше не оставлять следов. Но дело в том, что для профессионала «следом» становится все: жест, взгляд, слово, улыбка и т. д. Действительно, тут уж не скроешься, потому что настоящий ис- следователь умеет извлекать и оценивать информацию, постоянно из- лучаемую каждым, но доступную избранным (правда, в последние годы что-то много развелось «избранников»: магов, экстрасенсов, ясновид- цев, и это особая тема - массовая стрессогенность и потребность лю-
104
дей в психотерапии, увы, не удовлетворяемой существующей органи- зацией здравоохранения).
В социологии лишь мощь теории способна обеспечить «считывание» информации об изучаемой части социума. Благодаря теории появляют- ся «следы», разного рода опознавательные знаки на трассе социологи- ческого поиска. Благодаря ей происходит превращение в сигнал, сим- вол, значение любого штриха социальной интеракции. Теория — это кла- дезь, «тезаурус» символов и значений какого-то сегмента реальности, но это не склад тайнописи, а скорее клад, поскольку здесь хранятся ключи от шифров. Теория прежде всего дает умение расшифровывать любые коды социальных отношений, в том числе и семейного общения. Мето- дология при этом раскрывает, как это делается, как удается распреде- лять по типам и классам символы и знаки, каковы правила считывания, перевода с одного языка значений на другие языки.
Методология показывает, как применяются теории в конкретных ситуациях, как возникают методики изучения тех или иных ареалов социума, т. е. взаимодействие рабочих концепций со свойственными каждой дисциплине методами конструирования и толкования фактов. Трудно представить, что социология возможна без «термометра», и, чтобы узнать, какая в обществе «погода», достаточно будет просто выглянуть в окно, не прибегая к помощи теории и методологии. Зна- чит, метод может стать той самой точкой опоры, которая позволит перевернуть мир?
Объект наблюдения и объект исследования. К изучае- мым в социологии семьи объектам могут применяться при сборе ин- формации методы анализа документов, наблюдения и опроса. Выше от- мечалось, что в социологии любое изучение такого рода не свободно от неконтролируемых воздействий на результат со стороны социолога и ме- тодов, средств исследования. Все виды опроса (очное и заочное анкети- рование, стандартизированное и свободное интервью, жизненные ис- тории и углубленные интервью) связаны с получением информации, в значительной мере создаваемой исследователем. В этом смысле анализ документов менее уязвим, так как документ не создается социологом непосредственно. Статусом «документа» наделяется та часть социаль- ной реальности, которая существует вне исследования. В отличие от документа анкета создается и существует в исследовании. Поэтому ука- зывалось, что потенциал деформации данных об изучаемом феномене объемнее при опросе, чем при анализе документов.
Но и анализ документов как вид социологического исследования (наряду с опросом и наблюдением) подвержен искажению данных под влиянием исследователя, выбранной им теории и разработанных средств познания. В связи с этим, согласно И. С. Алексееву и Ф. М. Бородки-
105
ну, следует различать «объект наблюдения» и «объект исследования», В ряде работ, а также в статье «Принцип дополнительности в социо- логии», опубликованной в знаменитом сборнике научных трудов по ма- тематике и социологии (ставшем знаменитым из-за нападок цэковских идеологов)4, утверждается та мысль, что в социологическом исследо- вании объектом изучения становится взаимодействие в системе «объект — условия наблюдения». Или иначе, взаимодействие между «объектом наблюдения» в классическом смысле (в естествознании это реальность, функционирующая независимо от естествоиспытателя, наблюдателя) и «условиями наблюдения» (совокупность средств и методов измерения, включая исследователя). Схематически объект ис- следования в социологии можно изобразить так:
Теперь можно сформулировать различия между объектами наблю- дения трех основных методов социологического исследовании семьи. При анализе документов (семейных писем, фотографий, дневников и т. п. результатов семейного поведения) весь изучаемый материал со- здавался вне социолога и без его влияния, тогда как при опросе анке- ты и вопросники либо схемы интервью конструируются социологом, и в этом смысле объект наблюдения уже не может считаться класси- ческим, т. е. существующим вне социолога. Что касается собственно метода социологического наблюдения (включенного, когда социолог гостит в семье и наблюдает за семейными событиями, и невключен- ного, когда социолог наблюдает за поведением семей где-нибудь на ули- це, в кафе, в парке, на пляже и т. д.), то здесь объект находится вне наблюдателя, но феномены семейного поведения каким-то образом фиксируются (камерой, диктофоном, журналом наблюдения и т. д.). В любом случае имеется схема наблюдения, которая избирательно фик- сирует данные, и в этом смысле материал непосредственных наблю- дений несет в себе следы двойственности.
С одной стороны, в отличие от опроса социолог не обращается не- посредственно к мнениям своих респондентов, но при включенном наблюдении он самим фактом своего присутствия влияет на все про- исходящее. При невключенном наблюдении методом скрытой каме- ры (или «подглядывания» в замочную скважину) социолог остается
4 Бородкин Ф. М., Алексеев И. С. Принцип дополнительности в социологии // Моделирование социальных процессов. М.: Наука, 1970.
106
инкогнито для наблюдаемых, но отбор и считывание информации находятся опять же под влиянием схем наблюдения, концепции иссле- дования и даже личностных установок наблюдателя. С другой сторо- ны, в сравнении с анализом документов наблюдатель сам участвует в сотворении документов наблюдения, и поэтому искажающее воздей- ствие конвенциальных предпосылок исследователя сильнее, чем при контент-анализе. Конечно, можно сказать, что собственно работа с документами также зависит от их отбора, схем кодирования, т. е. опять от теории и исследователя, его опыта и предпочтений. По-видимому, при включенном и участвующем наблюдении (когда социолог сам яв- ляется участником событий и вольно-невольно влияет на них) отли- чие метода наблюдения от анализа документов наибольшее. Что же касается иных типов наблюдений - «неучаствующих», когда факт на- блюдения остается неизвестным для наблюдаемых, то отличие от ана- лиза документов тут весьма относительное. Другое дело, что обеспе- чить подобное наблюдение за семьями в естественной обстановке на- много труднее, чем воспользоваться семейными фотографиями или письмами.
Таким образом, при сопоставлении объектов наблюдения трех ме- тодов сбора информации выяснилось, что все они не могут считаться независимыми от условий исследования и исследователя. Вместе с тем классическое понимание объекта наблюдения может скорее всего от- носиться к документу, как безусловно находящемуся вне исследовате- ля и создававшемуся до и безотносительно к какому-либо исследова- нию. Материалы самозаполняемых анкет и зафиксированные социоло- гом бланки интервью вряд ли можно назвать существующими вне вся- кого исследования. Следует отметить, что вопрос о типах документов и их особенностях в рассматриваемом здесь смысле не обсуждается. Так- же хотелось бы подчеркнуть еще один момент — наше изложение каса- ется только первого этапа социологического исследования, а именно: этапа составления программы, разработки теоретического раздела. Пос- ледний этап анализа данных имеет дело со вторичной информацией, уже обработанной на компьютере и связанной с проверкой гипотез. Тут уже влияние метода сбора первичных данных не ощущается.
Однако разные виды документации (поскольку они составляются участниками интеракций) могут, в свою очередь, характеризоваться той или иной ориентированностью на возможное наблюдение со стороны участников взаимодействий, более того, преследовать цели воздействия на них, изменения их поведения. В этом отношении все виды докумен- тов оказываются учитывающими возможность исследования, поскольку любая обиходная интерпретация жизненных ситуаций предполагает наличие иных интерпретаторов.
107
С точки зрения феноменологической социологии любой документ есть продукт взаимодействия интерпретаций, взаимных исследований друг друга (будь то индивиды, партии или фирмы). Интерпретацион- ная социология видит, конечно, разницу между непосредственными и косвенными интерпретациями, но объект наблюдения в любом слу- чае оказывается не вне интепретатора-исследователя. Социальная ре- альность, как конструируемая в ходе взаимодействующих интерпрета- ций и постоянно оставляющая овеществленные «следы» этих интерак- ций в виде тех или иных документов, не может быть вне наблюдателя. Даже если взять личные документы, личные дневники, создаваемые на- едине с самим собой и как бы лишь для себя, надо помнить, что их авторы не могут не подлаживаться невольно под тех значимых других, которые всегда незримо присутствуют между исповедующимся и чис- тым листом бумаги. Пример отчаянья одиночек убеждает, что и они всегда действуют перед аудиторией, как бы оглядываясь на публику: предсмертные записки — это последний диалог со своей референтной группой.
Отмечая относительность обозначения документа как классичес- кого объекта наблюдения (лишь условно пребывающего вне исследо- вания в широком смысле), тем не менее следует усвоить, что в срав- нении с анкетой и материалами наблюдений это различие остается существенным. Поэтому данные архивов, статистики, справочников, словарей и другие овеществленные, реифицированные части социаль- ной реальности, являясь сконструированными в феноменологическом смысле, будут считаться в узком смысле «естественными», специаль- но не создаваемыми в угоду социологическим исследованиям.
Преимущества метода документов. В социологии семьи практически нет классических объектов наблюдения, находящихся вне социолога. Это не должно вести нас к агностицизму, к признанию не- возможности познать что-либо. Напротив, понимание действитель- ной сложности социального познания является мощным стимулом к научному поиску, стремящемуся преодолеть все каналы деформа- ции данных.
Первый практический вывод отсюда — сократить до минимума ан- кетирование и интервьюирование, расширить исследовательскую ра- боту с документами разного рода. Поскольку все может стать «доку- ментом» — письменным, словесным (вербальным), иконографическим (нарисованным или изобразительным), музыкальным, фотографичес- ким, фонетическим, фольклорным и т. д., то следует вслед за корифе- ями семейной социологии изобретать все новые и новые виды семей- ных документов вслед за Ле Пле, который предложил наблюдать за бюджетами доходов и расходов (и что позже способствовало изучению
108
бюджетов расходования времени), или вслед за канадским социологом и историком Филиппом Ариесом, который исследовал средневековую живопись на предмет оценки социальной роли детей и значимости се- мейного образа жизни5.
Документ как отражение семейно-групповой жизнедеятельности (семейных циклон, тенденций поведения, ритуалов и церемоний) в большей мере выражает целостность семейного бытия, чем индивиду- ально заполняемые анкеты или бланки индивидуальных интервью. При опросе семей, как показывает практика разного рода «статистики мне- ний», в фокусе внимания постоянно оказывается индивид. В демогра- фических опросах о числе детей и беременностей всегда источник ин- формации женщина, хотя рождаемость — итог репродуктивного пове- дения семьи.
Даже опросы супружеских пар редки, и то немногое, что делалось в этом направлении, обнаружило свою ценность (так как были выяв- лены существенные расхождения мнений мужей и жен) и высокую про- гностическую полезность согласованных установок супругов6. Разуме- ется, сложность построения выборки семей (а не индивидов, как обыч- но делается) и трудоемкость проведения общесемейных опросов с уче- том повышения стоимости такой работы отбивают охоту у большин- ства социологов к посемейным опросам. Но поэтому все более акту- альной является перестройка на работу с документами, хотя это пред- полагает более высокую квалификацию социолога.
При опросе опытные социологи разрабатывают теоретический раз- дел и основы инструментария, передоверяя сбор информации, ее ко- дировку и обработку своим помощникам. При использовании метода документов высокая квалификация необходима для получения первич- ных данных. Извлечение искомой информации из документов, как бы ни был формализован этот процесс, по-видимому, самая ответствен- ная процедура, ее новичкам или практикантам не доверишь. В этом еще одна причина недостаточной распространенности метода докумен- тов вообще в социологии.
Документ как источник первичной информации о семейных струк- турах и процессах весьма эффективен, даже если ограничиться пона- чалу одними письмами, дневниками, фотоальбомами, рассказами о се- мейной истории. Увлекательными головоломками становятся задачи по расширению круга разновидностей документов в социологических
5 Aries P. Centuries Of Childhood. Penquin Books, 1973.
6 Антонов А. И. Проблемы измерения репродуктивной мотивации//Раз- витие населения. М., 1974; Его же. Социологические методы // Система зна- ний о народонаселении. М., 1976; Антонов А. И., Медведков В. М. Вто- рой ребенок. М., 1987.
109
исследованиях жизненного цикла семьи, семейного поведения и семей- ных взаимоотношений.
О социографических параметрах. Следует внести уточне- ние вот еще в какое обстоятельство. Метод документального исследо- вания не стоит путать с измерением 0-параметров, т. е. таких социог- рафических характеристик, которые И. С. Алексеев и Ф. М. Бородкин считают не зависящими от способа измерения вообще (пол, возраст, место рождения, национальность, к этому можно добавить семейную принадлежность, цвет глаз, рост, вес и т. д.). Преимущества документа в сравнении с анкетой и схемой наблюдения выявляются при измере- нии S-параметров, т. е. таких характеристик, которые становятся из- меримыми лишь в момент взаимодействия условий и объекта наблю- дения. Сама мера этих параметров (элементов семейного поведения: мотивов, установок, ценностных ориентации, элементов семейного цикла жизни и внутрисемейного «климата») возникает в зависимости от типа взаимодействия в системе «объект — условия наблюдения».
Социографические характеристики пола и возраста в социологии семьи не имеют самостоятельного значения, хотя и могут использо- ваться в комплексе с другими параметрами при описании жизненного цикла семьи (например, продолжительность брака и стаж семьи могут определяться в годах в зависимости от среднего возраста членов семьи в моменты наступления тех или иных стадий цикла).
В демографии семьи характеристики пола и возраста являются од- ними из основных, отсюда постоянное тяготение демографов считать «объективными» (из-за практики оперирования ими, т. е. 0-параметра- ми) все измерения «субъективных» параметров, но измеряемых чис- лами (например, статистика мнений о числе детей в семье, средние чис- ла детей — ожидаемые, идеальные, желаемые и т. п.). Возможность при- менения большинства математических процедур к числам детей и лет создает в демографии (благодаря манипулированию числами) иллюзию того, что измеряемая числами социальная реальность является клас- сическим объектом наблюдения, как это принято в естествознании.
Число как составной элемент статистического наблюдения в де- мографии семьи может реифицироваться, овеществляться как само- стоятельная, вне всякого социального исследования пребывающая сущность. Материалы подобных статистических наблюдений могут приравниваться по своему методологическому статусу к документу как источнику «объективной» информации о классическом объекте наблю- дения.
Между тем документ, как отмечалось выше, хотя и создается и су- ществует вне целей социологического исследования (в отличие от ан- кет, схем наблюдений и вопросников интервью), тем не менее не яв-
110
ляется методом измерения 0-параметров или превращения в таковые всех тех феноменов, которые становятся «измеримыми» и «реальны- ми» лишь в момент возникновения системы «исследователь — иссле- дуемая реальность».