5.3. Изучение диспозиций брачного поведения

Брачное поведение состоит как бы из трех частей: чаше всего под первой частью понимают систему действий и отношений, ведущих к заключению брака (брачный выбор); вторая часть — собственно суп- ружеское поведение, которое относится к мужчинам и женщинам, вступившим в брак и ставшим родителями; наконец, третья часть — это такая конфликтность супружеского поведения, которая ведет к раз- воду или разъединению, если брак был фактическим. Множество ис- следований, относящихся к брачному поведению, легче и удобнее клас- сифицировать по элементам диспозиционной структуры, поскольку часто, например, исследования стабильности брака охватывают и ус- тойчивость супружеских отношений, и удовлетворенность браком, ценности супружества и супружеские конфликты, заканчивающиеся разводом.

В современных условиях, когда все больше становится альтерна- тивных браку форм сожительства мужчин и женщин, важным стано- вится изучение первой части брачного поведения — исследование брач- ного выбора. Историческое ослабление социокультурных норм брач- ности делает вступление в брак действительно проблемой выбора од- ной из нескольких моделей жизни. Когда все поголовно вступали в брак, инструментальное изучение мотивов брака лишалось смысла и было чисто формальной процедурой, хотя, конечно, в разных стратах инди- виды могли по-разному трактовать свое конформистское следование

239

нормам. Отметим, что изучение с позиций символизма этих субъектив- ных значений способствовало пониманию человеческой сути.

Данное обстоятельство находит отражение в структуре диспозиций, в выделении наряду с потребностью и браке (в брачном состоянии, статусе, т. е. в том, что вынуждается социокультурными нормами бра- ка и семьи) также потребности в брачном партнере. Движущей силой брачного поведения становится, таким образом, потребность в браке и брачном партнере, а доминирование последней над первой означает снижение ценности брака и супружества, поскольку усиливается цен- ность партнерства или товарищеско-партнерского сожительства. Во всяком случае, при разработке программ исследований и инструмен- тария следует различать эти два пласта потребности в браке, не отож- дествлять их, и надо стремиться к разработке систем индикаторов по- требности в брачном состоянии и потребности в супруге. В социоло- гии семьи гораздо больше методик выяснения качеств будущего суп- руга, чем идеала брака, и мало примеров одновременного измерения их сравнительной значимости.

При исследовании обстоятельств, ведущих к разводу, отмеченная выше особенность имеет прямое отношение к усилению тенденции к прекращению брака из-за ослабления установок на продление супру- жества. В условиях кризисного падения ценности семейного образа жизни все беды брака и семьи чисто психологически и в силу природы межличностного общения начинают восприниматься сквозь призму свойств и черт другого супруга. Неустойчивость семьи как института ощущается в появлении ряда проблем семьи, но успех решения их ставится в зависимость от индивидуальных качеств партнера. Инсти- тут семьи не находит поддержки среди социальных институтов, и по- этому растет количество разводов, но на уровне разводящихся супру- гов это продуцирует массовость ссылок на «несходство характеров».

«Повышение требований» к качествам супруга вовсе не есть при- знак «высокого развития личности» или стремления к «равенству», а означает лишь распространяющийся все шире перевес ориентации на брачного партнера над установками к продлению супружества. «Не- удовлетворенность супругом» сложно интерпретировать без обраще- ния к диспозиционной структуре поведения, хотя обиходная практика предлагает простые решения. Смена брачных партнеров осуществля- ется легче, чем их «перевоспитание». При отождествлении потребнос- ти в браке с потребностью в партнере такая «неудовлетворенность браком», скорее, ведет к разводу и повторным поискам нового супру- га. Различение этих двух потребностей помогает увидеть, что неудов- летворенность потребности в браке, дискриминируемая по наличным результатам брачного поведения, не означает однозначности развода.

240

Потребность в успешном браке, полностью или частично не удовлет- воряемая в результате поведения супругов, может мотивировать суп- ругов и всех членов семьи к действиям по укреплению брака и семьи, по налаживанию взаимоотношений и улучшению семейного климата. Таким образом, рассмотрение проблем успешности брака в контек- сте структуры диспозиционной регуляции брачного поведения обладает новыми возможностями в стратегии исследования. Диспозиционный подход позволяет выделить при изучении, например, «удовлетвореннос- ти браком» в качестве составной части также «удовлетворенность брач- ной потребности», в свою очередь подразделяющуюся на удовлетворен- ность состоянием брачных отношений и супругом. При этом «неудов- летворенность партнером» предполагает либо сохранение «статус-кво» и коррекцию межличностных восприятий, или же мотивирует смену супруга, тогда как второй вид неудовлетворенности браком в большей степени побуждает к перестройке отношений, в т, ч. путем терапии.

Использование диспозиций поведения помогает при изучении и других параметров стабильности брака и семьи, в отличие от обычной схемы исследования «независимых — зависимых переменных», дубли- рующей схему «стимул — реакция» с той разницей, что в качестве пе- ременных могут выступать любые факторы, в том числе и поведенчес- кие. Эта традиция до сих пор остается распространенной и связана с изучением факторов стабильности брака. Выглядит это схематически примерно так:

Множество факторов создает впечатление, что необходимо найти фактор — причину «зависимой переменной» стабильности брака. Ис- ходя из этого составляются длинные перечни разнородности факто- ров, отсюда же стремление к поиску однородности факторов, к выде- лению переменных фундаментального и временного свойства. Но при этом способе или методе исследования брачное поведение в целом с его структурой и динамикой исключается из анализа. Тут действует ме- тодологический принцип или постулат непосредственности, т. е. непос- редственного влияния выделяемых переменных на устойчивость бра- ка, минуя опосредствующее звено, — само поведение. Оправдание тому— включение в число независимых факторов поведенческих пе-

241

ременных — ценностных ориентации или мотивов. Анализ проводит- ся путем взвешивания факторов и определения круга наиболее влия- тельных из них. Осознание недостаточности подобной тактики приво- дит к усовершенствованию методологии исследования — к введению и схему анализа так называемых промежуточных переменных. Важность этой познавательной процедуры такова, что, например, в изучении рож- даемости предложенная американскими социологами Кингсли Дэви- сом и Джудит Блейк «модель промежуточных переменных» получила признание и широчайшее распространение в исследовательской прак- тике, и она описана во многих учебных пособиях⁹.

В исследованиях стабильности браков в роли промежуточной пе- ременной была выделена «удовлетворенность браком», и схема пре- образовалась следующим образом:

Промежуточная переменная «удовлетворенность браком» косвенно вводит в схему поведение, не нарушая, так сказать, положенного в основу постулата непосредственности. Предполагается, что удовлет- воренность браком прямо, непосредственно влияет на устойчивость супружества, а значит, неудовлетворенность ведет к разводу. Соответ- ственно этому конструируются методы определения высоты уровня удовлетворенности и сложные структуры самой удовлетворенности бра- ком¹⁰.

Примером систематизации факторов устойчивости брака может служить модель успешного брака американских социологов Льюиса и Спэниера, осуществивших вторичный анализ свыше 300 работ в конце 70-х гг.¹¹. Ими было выделено 40 важнейших признаков супружеского успеха, объединенных в 14 групп, которые в спою очередь дали три ук- рупненных блока факторов: а) добрачные; б) социальные и экономи- ческие, в) личностные и внутрибрачные.

Перечни факторов могут быть и длиннее и короче, но важно, что не только в плане рекомендаций, но и с точки зрения инструменталь- ного объяснения успеха в браке сложно на этой основе оценить тех-

⁹ См.: Антонов А. И., Медков В.М. Социология семьи. С. 207.

¹⁰ См. подробнее об этом: Мацковский М. С. Социология семьи. С. 76, 79, 80.

¹¹ Lewis R. & Spanier G. The rising about the quality and stability of marri- age. // Contemporary theories about the family. Vol. 2. Eds. W. Burr a. o. N.Y., 1979.

242

нологию достижения стабильности брака. Привязка же этих факторов к элементам диспозиционной регуляции брачного поведения в силу их содержательной взаимосвязи в рамках процесса определения ситуаций позволяет не просто упорядочить всю эту массу факторов, но и про- лить свет на сохранение и успешное функционирование супружества как на итог именно диспозиционного взаимодействия.

Конечно, возможно и совершенствование факторного подхода. К примеру, конструктивнее оказались попытки рассмотреть психодина- мику супружества по стадиям жизненного цикла семьи в связи с про- дуцированием ситуаций, способствующих продлению брака или распаду его. В ряде отечественных исследований С. И. Голода, Л. Я. Гозмана, Ю. Е. Алешиной и др. была показана параболическая зависимость удов- летворенности браком от стажа. Через 12-18 лет брака удовлетворенность от него оказывается наименьшей в результате развития у супругов по- требности в автономии, сменяющей первоначальную потребность их в адаптации и в значимости духовных взаимоотношений. Как отмечает Т. А. Гурко, «различия в восприятии брака в значительной мере определяют- ся стадией жизненного цикла...» и «существенных различий в удовлет- воренности мужей и жен браком практически не обнаружено...», хотя «с годами неудовлетворенность браком российских женщин увеличива- ется...»¹². Дестабилизирующими российскую семью на первых стадиях жизненного цикла являются следующие факторы: краткость добрачно- го знакомства, вступление в брак до 21 года, влияние неудачности брака родителей, добрачная беременность, расхождение представлений суп- ругов относительно профессиональной занятости жены, различия в ус- тановках детности, разница в характере проведения свободного време- ни и в распределении обязанностей и властных полномочий¹³.

Проведенный А. В. Шавловым анализ отечественных и зарубеж- ных публикаций позволил увидеть, «что удовлетворенность браком, по сути своей, является характеристикой межличностного восприятия суп- ругами друг друга», и сделать вывод, что «взгляд большинства исследо- вателей сосредоточен на утверждении брачной удовлетворенности как важнейшей движущей силы современных брачно-семейных отноше- ний...» и что почти «нет работ, которые бы затрагивали противополож- ный ракурс видения проблем удовлетворенности, а именно механиз- мов формирования того или иного уровня самой удовлетворенности...»¹⁴.

¹² Семья на пороге третьего тысячелетия. Ред.: Антонов В. А., Мац- ковский М. С., Мэддок Дж., Хоган М. М., 1995. С. 64

¹³ Гурко Т. А. Становление молодой семьи в крупном городе: условия и факторы стабильности. Дисс. канд. филос. наук. 1983.

¹⁴ Шавлов А. В. Факторы удовлетворенности браком в семье кадрового военного России. Дисс. канд. социол. наук. 1996. С. 60-61.

243

Это замечание в равной мере можно отнести и к изучению факторов развода, поскольку они характеризуют негативную сторону факторов устойчивости брака.

Интересно, что в социологической литературе изучение факторов развода занимает гораздо меньше места, чем факторов удовлетворен- ности браком и его стабильности. Это фактически одни и те же факто- ры, но действующие в разных направлениях, хотя не всегда безуспеш- ное супружество обязательно заканчивается разводом. Данное обсто- ятельство лишний раз свидетельствует о необходимости внимания к изучению элементов диспозиционной регуляции брачного поведения, определяющих весь веер его конечных результатов, а именно: эффек- тивность брака, исключающего развод при достижении высокой или умеренной сплоченности, сохранение брака и семьи при любых ухуд- шениях взаимоотношений, разные виды разъединения супругов, но без развода, дезертирство и прочие формы распада брака без оформления развода, развод. Кстати говоря, в русском языке нет подходящего сло- ва для обозначения поведения, относящегося к разводу: «разводное поведение» не звучит, «девиантно-супружеское поведение» слишком сложно, поэтому лучше воспользоваться термином «бракоразводное поведение» или «предразводное поведение», который точнее отражает суть супружеского разлада, предшествующего разводу. Ведь речь идет не о самом поведении разводящихся в ходе бракоразводного процесса (хотя оно тоже может быть интересно с социологической точки зре- ния), а о том, каким образом налаженная семейная жизнь начинает расстраиваться и разрушаться.

В российской социологии семьи уже употребляются термины «пред- разводная» и «послеразводная» ситуации и даже «послеразводное пове- дение»¹⁵. Конвенционально можно принять термин «предразводное поведение» для конфликтных ситуаций брачного поведения, ведущих к разводу и заканчивающихся им. «Послеразводное поведение» лучше закрепить за теми видами поведения бывших супругов, которые связа- ны с контактами по поводу детей и прошлых семейных дел, а также за индивидуальным поведением каждого из них, ведущим либо нет к по- вторному браку. Бракоразводное поведение в вышеуказанном смысле будет, таким образом, заполнять пространство между предразводной и послеразводной ситуациями, хотя послеразводное поведение, относя- щееся к новому браку, уже может иметь место, а тенденции предраз- водных взаимоотношений будут продолжать действовать на стадии

¹⁵ Солодников В.В. Социологический анализ предразводной ситуации и молодых семьях. Автореферат канд. дисс. М., 1986; Седельников С. С. Социальные последствия разводов. Автореферат канд. дисс. М., 1990. С. 16.

244

бракоразводного процесса. В самом широком смысле понятие «бра- коразводное поведение» целесообразно употреблять в качестве видо- вого для всех типов поведения, связанных с разводом, и для проведе- ния различия между ним и брачным поведением.

Все брачные ситуации, создающие среду реализации потребности в успешном браке, можно разбить на три части: ситуации брачного выбора и заключения брака, ситуации состояния супружеских отношений, удли- няющие или укорачивающие длительность семейного цикла; ситуации собственно предразводные и связанные с разводом. В социологической и социально-психологической литературе больше всего повезло по частоте и интенсивности исследований ситуациям брачного выбора и предразвод- ным. Брачные ситуации, относящиеся к спокойному и монотонному ходу семейной жизни, остаются в тени. Пожалуй, науку, как и литературу, сильнее влечет к маргинальным, пограничным состояниям.

Начнем с классификации ситуаций, в стихии которых пребывает усиливающаяся или угасающая потребность во вступлении в брак, в выборе супруга. Заключение отдельного брака нельзя рассматривать вне контекста брачного рынка в целом по стране, по отдельным регионам, городам и селам. Следовательно, самый широкий уровень брачных ситуаций относится к общенациональному уровню, к демографичес- кой структуре населения. Следующий уровень — ситуации, способству- ющие или препятствующие вступлению в брак в зависимости от про- живания в том или ином городе, районе, селе, т. е. там, где общенаци- ональные тенденции могут совсем не действовать. Чаще всего «женс- кие города» или «мужские поселения» возникают в связи с возможно- стями приложения труда и использования рабочей силы, резко умень- шая вероятность заключения брака.

Еще один уровень — социальное положение, принадлежность к оп- ределенному классу, слою, страте. Известно, что самые высшие и са- мые низшие социальные группы практикуют жесткую эндогамию: одоб- ряются браки среди людей своего круга и ограничиваются смешанные, экзогамные браки с людьми из других социальных страт. Наконец, если исключить из рассмотрения всех тех, кто по состоянию здоровья или по каким-либо еще вынужденным обстоятельствам не может вступить в брак, то остаются ситуации, создаваемые социально-психологическими параметрами брачного выбора. Человеческие симпатии или антипатии влияют на селекцию женихов и невест, сужая зону выбора одних и рас- ширяя зону выбора других. Все перечисленные уровни распространя- ются и на ситуации, связанные с фактическим, незаконным браком.

Брачный рынок в каждой стране не есть нечто абстрактное, в де- мографии семьи рассчитывается потенциал брачности, характеризу- ющий возможность вступления в брак для тех, кто в нем не состоит.

245

Демограф А. Б. Синельников, по данным переписи 1970 г., определил, что 20,3 млн неженатых мужчин и 39,4 млн незамужних женщин могли бы чисто теоретически образовать не 20 млн браков, а лишь 11,6 млн. Этот расчет сделан только с учетом соотношения возрастов потен- циальных супругов (и сложившихся социокультурных норм и устано- вок на то, что муж должен быть немного старше жены), и тем не менее за бортом «теоретического брака» осталась почти половина мужчин и две трети женщин (точнее говоря, теоретическая возможность вступ- ления в брак есть соответственно у 57% и 29% холостых людей стар- ше 16 лет)¹⁶.

Если бы можно было в эту теоретическую модель ввести учет тер- риториального расселения, тогда стало бы ясно, что для многих соци- альные ситуации удовлетворения потребности в браке неблагоприят- ны и потенциал брачности стал бы меньше. Учет социально-классо- вых ограничений и психологических предпочтений людей уменьшает брачный потенциал до фактической брачности. В приведенном при- мере среднегодовое число браков составило 2,3 млн, т. е. потенциал брака по соотношению возрастов был реализован всего на 20%. По России динамика показателя реализации потенциала брачности за пос- ледние 40 лет свидетельствует не о каких-то внешних препятствиях к браку, а о кризисе официально регистрируемого супружества.

В 1958—59 гг. реализация брачного потенциала (по соотношению возрастов) составляла 22,4%, в 1969-70 гг. — 19,2%, в 1978-79 гг. — 17,7%, в 1988-89 гг. — 14,3% и в 1993-94 гг. — 9,7%¹⁷. Это означает, что если проживание и сугубо мужских или женских регионах можно условно считать «объективным препятствием» к вступлению в брак, то соци- альные и психологические предпочтения сказались на таком индиви- дуальном определении своей брачной ситуации, которое привело к пребыванию вне законного брака. В условиях снижения ценности се- мейного образа жизни «состояние вне брака» оказывается не столь тяжким «грехом», поскольку людьми учитываются другие, более пре- стижные, чем брак, жизненные ценности и нормы.

Но известны и опросы мнений, согласно которым семья получа- ет более высокие оценки (85%) в сравнении с интересной работой (78%), творчеством (21%), материальным благополучием (74%), здо- ровьем (83%), дружескими связями (73%), уважением (70%) и добрым отношением окружающих (75%)¹⁸. Такого рода опросы привлекают

¹⁶ Синельников А. Б. Методические проблемы изучения брачности в СССР. Автореферат канд. дисс. М., 1981. С. 8.

¹⁷ Семья: краткий демографический словарь/Авт.-сост. Синельников Б. А. М., 1996. С. 30.

¹⁸ Семья на пороге третьего тысячелетия. С. 13-14.

246

внимание к методике исследования — выявляемые предпочтения к бра- ку и семье (в сопоставлении с одиночеством и другими аспектами бытия) не инструментальны. В обиходных интерпретациях жизни семья и брак остаются ключевыми значениями в ряду других внеин- струментальных символов. Однако эти интерпретации часто исполь- зуются при обсуждении фактов падения числа детей в семье, сниже- ния брачности и роста разводимости, т. е. феноменов, требующих ин- струментальной трактовки в терминах диспозиционной регуляции семейного поведения.

Смешение уровней методологии исследования, наблюдаемое в дан- ном случае, не может быть снято требованием повышения надежнос- ти измерения — сколько ни расширяй перечень оцениваемых объек- тов, сколько ни добивайся однородности континуума сравниваемых между собой ценностей — все равно это будут не те ценности, что побуждают к внебрачному состоянию, уменьшению числа детей в се- мье и к разводам. (Об измерении ценностей иными средствами, чем процентные оценки, речь пойдет далее, в той части данной главы, где обсуждается исследование репродуктивного поведения.)

В социологии семьи и брака рассматривается влияние на брачную ситуацию возраста, образования, национальной принадлежности, со- циального происхождения и других личностных характеристик. Расчет коэффициентов ассоциации браков может показать действие правши гомогамии по рассматриваемым переменным. Например, В. М. Мед- ков продемонстрировал с помощью статистических данных по России, что никогда не состоявшие в браке предпочитают вступать в брак с себе подобными (коэффициент ассоциации 1,18 выше 1,0 — величины, по- казывающей равные шансы на вступление в брак) и что у разведенных эта тенденция в 2 раза сильнее (1,93), а у овдовевших — почти в 10 раз (9,7). Любопытно, что одна из самых высоких вероятностей заключе- ния брака с себе подобными относится к супругам с самым низким, начальным образованием (32,5 —данный коэффициент превышает в 8 раз вероятность брака между супругами с высшим образованием)¹⁹. Подобные индексы ассоциации браков, разработанные украинским демографом М. В. Птухой, позволяют определять степень притяжения или отталкивания, например по национальному статусу, как это сде- лала Л. В. Чуйко, рассчитав по Украине брачную привлекательность всех национальностей²⁰.

Кстати, эту методику попытался использовать американский со- циолог В. Фишер для опровержения идеологической догмы советс-

¹⁹ Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. С. 155—157.

²⁰ Чуйко Л. В. Браки и разводы. М., 1975. С. 71—75.

247

кого периода о ведущей роли любви среди остальных мотивов заклю- чения брака²¹. Попытка закончилась неудачей, т. к. реальный процесс брачности, разумеется, не укладывался в идеологические рамки, а сравнительное изучение мотивов брака нельзя заменить умствовани- ями. Причем обнаруженная тенденция мужчин предпочитать женщин моложе себя, меньшего образования и социального статуса и проти- воположная тенденция женщин никоим образом не доказывают от- сутствие или наличие любви (исчислявшейся Фишером как равенство шансов на брак кого угодно с кем угодно, т. е. любовь наделялась способностью преодолевать все существующие между людьми грани- цы и различия).