Материальность формы

Это следующая тема: «Форма в изобразительном искусстве». Слово настолько общеупотребительное, настолько оно везде и всегда присутствовало и присутствует и в философии, и в теологии, и в филологии. И, например, у Августина есть формы, и разные формы есть, например, у польского улана или венгерского гусара. Но «заполните форму такую-то», говорит какой-нибудь чиновник. Почему у этого слова столь разные, столь банальные, тривиальные и столь совершенно наоборот какие-то магические уровни значения? Об этом отдельная тема. Дальше, когда мы говорим «ложь», мы не забываем и «правда», когда мы говорим «мужчина», мы подразумеваем и «женщина», когда мы называем «душа», мы имеем в виду «тело». Ну, точно таким же, дополнительным термином к слову «форма» служит «материя», не «содержание», а материя формы. Форма и материя, но не содержание – это нечто другое, об этом мы будем говорить дальше. Поговорили о форме, вынуждены, обязаны поговорить о материи. Когда вы будете большими, когда вы будете уже старыми маститыми учёными, всё равно когда вы будете слышать слово «форма», у вас обязательно в другом, грубо говоря, полушарии должно пробуждаться весь набор знаний о том, что есть такое материя, почему у слова «материя» тот же корень, что у самого родного нашего слова «мать», конечно же. Почему материя – это мать? Почему материальность связана именно с материнством, а вещественность – с матрицей? Это совершенно конкретная тема, и объём, и содержание понятия «материя» должны быть нам известны, мы в этом должны иметь свою компетенцию. Дальше что получается, когда материя и форма соединяются воедино, что является эффектом этого самого единения и взаимодействия этих двух вещей? Ещё Платон знал, что появляется «место», как переводят слово «chora» на русский язык, то есть пространство. Хотя вернее было бы сказать, что сhora проявляется в том числе и как пространство, хотя не только и не повсюду (а уже совсем строго – о хоре, вообще-то, говорить – нельзя).

Материальность, испытавшая воздействие формы, даёт протяжённость, даёт телесность, тело рождает пространство, тело способно двигаться и потому простираться. И «пространство и пластика» – это два основополагающих термина формального искусствознания, тело и его окружение, тело и его активность в окружающем мире, который берётся оттуда, откуда же берётся и тело. Некоторые думают, что тела, как и вещи, предметы, которые помещаются в готовое место, на самом-то деле, само тело формирует пространство изнутри себя. И именно адекватное понимание, что есть пространство, единственное условие понимания, честно говоря, что есть современная архитектура. Вы хотите заниматься архитектурой 20 века, например, и вам нужно хорошо себе представлять, сколько бывает типов пространства, и что пространство – это не только дистанция от наблюдателя к наблюдаемому, и пространство – это не только расстояние между вещами, а нечто совершенно не просто что-то ещё, а просто нечто совершенно иное, и об этом всякому будущему архитектуроведу нужно знать хотя бы потому что, например, Луис Кан, великий архитектор-практик, был ещё и великим теоретиком архитектурным, и большим не только поклонником, почитателем, но просто учеником, например, какого-нибудь Эдмунда Гуссерля, и всей этой экзистенциальной философии. И чтобы понимать теорию и практику послевоенной архитектуры, нужно представлять себе, чему учит эта самая феноменология по части пространства, телесности. Опять же – только именно дополнительное понятие по отношению к пространству – это, конечно же, понятие времени.