Память коллективная

должна стремиться и к воссозданию прошлого как такового, справедливы ли обвинения в адрес современной культуры, что она страдает тотальной амнезией и забвением своих истоков — эти вопросы имеют отнюдь не только академическое значение для многих живущих в современном мире людей. Смутность и фрагментированность жизни в постмодерном мире вынуждает людей вспоминать прошлое. Социально-культурные матрицы для определения индивидами их национальной, религиозной, этнической, групповой, сексуальной идентичности весьма противоречивы и взаимоисключающи. Тот факт, что большинство из них историчны по своему характеру, обусловливает сильный интерес к прошлому многих людей современности. В частности, многие стремятся узнать больше об истории тех групп, с которыми они персонально идентифицируются, но в то же время, эти группы сами по себе (будь то евреи или афроамериканцы, интеллигенция либо участники афганской или чеченской войн) обладают очень расплывчатой идентичностью и не имеют отчетливых статуса или образа в обществе, в частности, из-за обилия интерпретаций их истории. Проблема идентичности индивидов и групп становится проблемой их исторического сознания, их П. к. Чтобы избежать упомянутой расплывчатости, ряд индивидов исповедует упрощенные, одномерные представления, часто совмещаемые с обвинениями в адрес других групп.

По поводу того, претерпевает ли современное общество на деле упадок памяти, существуют достаточно противоречивые мнения. Сама по себе эта констатация обозначилась с начала XX в. в работах критиков модерности, показавших, что модернизация социальной жизни, начавшаяся с Просвещения, наряду с суевериями освободила европейцев и от исторической традиции, что модерность и прошлое несовместимы. По выражению, А. Хюсейна, “современный монумент есть противоречие в терминах”. В то же время XX в. знаменуется возникновением “индустрии памяти”, ибо ни в

 

==642

один предшествующий век не возникло такое количество музеев и монументов. В частности, авторы книги “Искусство памяти: Мемориалы Холокоста в истории” (1994) отмечают, что нарастающее умножение во всем мире мемориалов в память о Холокосте есть ощутимое свидетельство того, что, далекий от забвения прошлого, конец XX века, ознаменован страстью к его воспоминанию и увековечиванию. К примеру, в одной только Германии в настоящее время насчитывается свыше 1200 отдельных инициативных групп и граждан по созданию новых монументов в память о Холокосте. Авторы осмеливаются предположить, что число монументов становится таким огромным, что это приведет к “инфляции увековечивающей валюты”. Каждый отдельный монумент станет бессмысленным на фоне множества увековечивающих знаков. Историческое сознание — стоит перед опасностью упадка из-за тривиализации великих событий в силу создания чрезмерного количества мемориалов. Этот процесс “мемориализации” происходит повсеместно, а с ним возникают и вопросы об идеальном статусе памяти в обществе и интеллектуальной жизни.

“Пристрастие” (выражение Ч. Мейера) общества к памяти выражается и в том, что П. к. начинает играть сущственную роль в политической жизни. Прошлое вытесняет будущее в политических дебатах тем основательнее, чем больше увеличивается чувство негарантированности будущего. По мнению Ч. Мейра, в наши дни П. к. образует саму гражданскую жизнь. Почти каждая социальная группа, каждый этнос претендует на свою причастность к общей славе, стремится добиться общественного признания факта своих лишений и бедствий.

Особенно трудно разрешимой проблемой функционирования П. к. является ее совмещение с критическим осознанием прошлого, ибо и прославление и осуждение собственного прошлого одинаково опасны, когда они становятся целью сами по себе.

Е. Г. Трубина

ПАРАДИГМА — совокупность устойчивых и общезначимых норм, теорий, методов, схем научной деятельности, предполагающая единство в толковании теории, в организации эмпирических исследований и интерпретации научных исследований. Понятие П. введено в современную философию науки Т. Куном для объяснения функционирования “нормальной науки”. Согласно Куну, развитие науки проходит несколько этапов. Предпарадигмальный этап развития науки характеризуется наличием множества теоретических направлений, разнообразием методологических подходов. На этом этапе отсутствует какая-либо единая теоретическая концепция, ориентирующая деятельность научного сообщества. Этап т. н. “нормальной науки” характеризуется принятием устойчивой и признанной всем научным сообществом П. Основная концептуальная нагрузка П. заключается в том, что она, с одной стороны, исключает все не относящиеся к П. и не согласующиеся с ней концепции, теории, методы, с другой стороны, она ориентирует научное сообщество и исследовательскую деятельность на использование теории для предсказания новых феноменальных областей, а также на усовершенствование самой П. посредством переинтерпретации имеющихся наличных теорий. Гарантией стабильности “нормальной науки” выступает ее консерватизм: вся исследовательская деятельность ведется в рамках принятой П. Но “нормальная наука” с течением определенного времени начинает переживать кризис. Последний связан с возникновением научных аномалий, приводящих к научным открытиям. Большинство научных аномалий возникает в строгом соответствии с парадигмальными правилами и требованиями. С открытием аномальных явлений начинается поиск решений, причем в основном поиск осуществляется в рамках данной П. с целью ее сохранения. “Любой кризис начинается с сомнения в парадигме и последующего расшатывания правил нормального исследования” (Кун). Завершение кризиса знаменуется научной революцией, сущность которой