Неразрешимости

НЕРАЗРЕШИМОСТИ - термин, используемый Деррида для критики фундаментальных философских основоположений. Деррида заимствовал этот термин из работы К. Геделя по метаматематике. Философия, или метафизика присутствия, строится на предположении о ряде формально-логических аксиом, в целом гарантирующих полное и непротиворечивое объяснение смысла мира, а также соответствующего предположения, что одно-единственное основание — например, абсолютная идея у Гегеля или бытие у Хайдеггера — может гарантировать полноту понимания мира. При этом само собой разумеется, что система знания, будь то формально-логическая или общая категория, является полной и абсолютной. Такая система знания, по определению, не имеет внешнего, т. е. границ, отделяющих внешнее от внутреннего. Эта система необходимо предполагает возможность трансценденции или в форме трансцендентального сознания (Кант, Гуссерль), которое производит логические формы, описывающие мир, не будучи само в то же время частью этого мира (отход от мира в сферу трансцендентального сознания осуществляется феноменологической редукцией), или в форме общей категории, которая охватывает все мировое сущее, не будучи сама частью этого мира, и к которой все сущее ссылается для обнаружения собственной истины. В любом случае предполагается наличие метауровня, который скрепляет парадигматическую систему, не имеющую границ. Для того чтобы система знания была полной, она требует метауровня, внешнего по отношению к формализованной системе. Но возникает вопрос, как объяснить этот метауровень, из которого конструируется система. Ведь его объяснение требует другого метауровня, а тот, в свою очередь, требует другого... — и так до бесконечности. То, что позволяет системе быть полной и непротиворечивой, в то же время создает ее неполноту и противоречивость. Используя геделевскую терминологию, можно сказать, что система “неразрешима”, поскольку сама создает элементы,

которые одновременно и принадлежат и не принадлежат к системе. Аксиоматическая система неполна. Геделевская теорема утверждает, что для любой аксиоматической системы возможны элементы, производные из аксиом системы, для которых невозможно доказательство принадлежности к системе или отсутствия такой принадлежности. Т. е. система не тождественна сама себе, она должна быть расширена. Например, внутри традиционной геометрии пятый постулат Эвклида неразрешим; средствами Эвклидовой геометрии этот постулат недоказуем, но без него традиционная геометрия неполна. Введение дополнительных аксиом для разрешения неразрешимых элементов порождает новые проблемы, новые неразрешимые элементы. Процесс завершения системы никогда не может быть полным. Любая конечная парадигматическая система непременно неполна и потенциально самопротиворечива.

Большинство работ Деррида демонстрируют неполноту и самопротиворечивость философских систем вследствие Н., которые необходимы для дополнения системы, но в то же время противоречат ее аксиомам. Например, по Гуссерлю, формально-логические утверждения необходимо дедуцируются из интуиции. Язык последней необходимо экспрессивен, а не индикативен, поскольку последний предполагает референцию к внешнему, что противоречит аксиоме идеального самоприсутствия смысла без опосредований какими-то знаками. Деррида показывает, что для полноты гуссерлевская система требует этого исключенного индикативного знака, но его введение делает саму систему противоречивой, т. е. неполной. Индикативные знаки неразрешимы в системе Гуссерля. Система Гуссерля, хотя практически и нуждается во введении индикативного знака, тем не менее теоретически или аксиоматически исключает элемент, который неразрешим, т. е. в одно и то же время принадлежит и не принадлежит к системе, что означает неполноту системы. Другой пример — “фармакон” у Платона (это одновременно и яд, и ле-

 

 

==565

 

НЕРИГОРИСТИЧЕСКАЯ ФОРМАЛЬНАЯ ЭТИКА

карство), двойственность которого, с одной стороны, обеспечивает полноту платоновской системы, а с другой — предполагает введение противоречивого элемента, который ставит под вопрос эту полноту. Т. о., Н. обусловливают полноту и непротиворечивость философских систем, но в силу той же возможности обозначают нетождественность, неполноту и противоречивость системы. Но, с другой стороны, Н. не могут быть определены, идентифицированы и в отношении самих себя, поскольку постоянно находятся в некотором смещении, “скольжении”. Иными словами, хотя Н. обусловливают систематизацию как таковую, сами, однако, не систематизируемы. Это значит, что Н. не могут выступать некими универсальными, трансцендентальными философскими принципами. Строго говоря, Н. никакой системы не формируют; они не могут быть формализованы. Система Н. не может быть формализована, идеализирована или систематизирована из какого-то единого центра или принципа, поскольку именно их игра, смещения, “скольжения” обусловливают возможность систематизации, формализации или идеализации.

Пространство Н. — это гетерологическое пространство нередуцируемого множества структурных возможностей. Именно в игре этих структурных возможностей разыгрывается философствование как таковое. В зависимости от контекста Деррида внутри метафизических систем и, соответственно, философских текстов выделяет множество Н.: differance, дополнительность, след, архислед, архиписьмо, интеративность и т. д. Т. X. Керимов

НЕРИГОРИСТИЧЕСКАЯ   ФОРМАЛЬНАЯ ЭТИКА — такой раздел формальной этики (см. “Формальная этика”), в котором сильные идеализации и абстракции ригористической этики (или этики морального ригоризма) заменяются на более слабые — более реалистичные и более человечные. Ярким представителем ригористической этики был И. Кант, а неригористической — Аристотель. В частности, их отношение к моральной ценности стремления к “золотой середине” (между двумя крайностями) диаметрально противоположно. Требования ригористической этики — строгость, точность, четкость и определенность. Наиболее ригористична двузначная (“черно-белая”) этика абсолютного противопоставления добра и зла, исключающая всякую неопределенность (безразличие, нейтральность)и нечеткость нравственных характеристик. Формально-этический “закон исключенного третьего (среднего)” — “святая святых” двузначной ригористической этики. Отступление от этого закона в сторону многозначности формальной этики, в частности, допущение ее трехзначности (“хорошо”, “плохо”, “безразлично”) снижает степень ригористичности. Однако многозначная, например трехзначная, формальная этика продолжает оставаться ригористической в том смысле, что моральным требованием в ней по-прежнему остаются строгость, точность и четкость нравственных характеристик. Переход от ригористической этики к неригористической означает допущение нечеткости, приблизительности моральных характеристик. Абсолютная точность и строгость моральных оценок в неригористической этике не требуется. В этом виде (разделе) этики, как и в жизни, нравственные оценки вполне могут быть и в подавляющем большинстве случаев являются “округленными” (приближенными). Принцип двузначности нарушается: в отличие от ригористической алгебры поступков, принимающей во внимание лишь два оценочных значения действий (“хорошо”, “плохо”), в алгебре действий (любых действий, а не только поступков) принимаются во внимание, по меньшей мере, три оценочных значения: “хорошо”, “плохо”, “безразлично (или нейтрально)”.

Одно из наиболее ярких проявлений различия между ригористической и неригористической этикой связано с проблемой критерия формально-этической адекватности кодексов норм относительно соответствующих систем оценок. (По

==566

 

НЕРИГОРИСТИЧЕСКАЯ ФОРМАЛЬНАЯ ЭТИКА

определению, кодекс норм называется формально-этически адекватным относительно соответствующей системы оценок, если и только если он является одновременно и (1) формально-этически полным и (2) формально-этически непротиворечивым относительно этой системы оценок.) Следующая ниже дефиниция Д1 есть формулировка ригористического критерия формально-этической адекватности (рациональности) кодексов.

(Д1) Кодекс норм формально-этически адекватен, т. е. формально-этически непротиворечив и полон, по отношению к соответствующей трехзначной системе оценок, если и только если: всякое хорошее действие обязательно, а всякое обязательное является хорошим; всякое плохое действие запрещено, а всякое запрещенное является плохим; всякое нормативно безразличное действие оценочно безразлично, а всякое оценочно безразличное является нормативно безразличным.

Формально-этическая полнота в указанном ригористическом смысле равносильна истинности положения (Д2); всякое хорошее действие обязательно; всякое плохое действие запрещено; всякое оценочно нейтральное действие нормативно нейтрально. Формально-этическая непротиворечивость в том же ригористическом смысле равносильна истинности положения (ДЗ): всякое обязательное действие хорошо; всякое запрещенное действие плохо; всякое нормативно нейтральное действие оценочно нейтрально. Сформулированный ригористический критерий рациональности (адекватности) кодексов норм относительно соответствующих систем оценок подвергается основательной критике с позиций реализма и гуманизма как на теоретическом, так и на эмпирическом уровнях. В связи с этим особый интерес представляют такие морально-правовые феномены, как сьюперэрогэйшн (необязательное добро) и оффэнс (незапрещенное зло) и их трактовки Дж. О. Армсоном, Р. М. Чисомом, М. Шьюмэйкером и др.

В рамках неригористической этики,

вместо “бесчеловечно строгих” и “беспощадных” абстрактно-гуманистических определений Д1 — ДЗ, некоторыми авторами (см., например, монографию “Искусственный интеллект, формальная этика и морально-правовой выбор”. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1988) предлагаются следующие “мягкие”, “либеральные”, “снисходительные к человеческим слабостям в мелочах” и в этом смысле реально-гуманистические дефиниции (Д4 — Д8) формально-этической адекватности кодексов.

(Д4) Кодекс норм практически (неригористически) формально-этически адекватен, т. е. практически (неригористически) полон и практически (неригористически) непротиворечив, по отношению к соответствующей системе оценок, если и только если: действие обязательно, если и только если оно хорошо и не является практически (т. е. приближенно) оценочно нейтральным; действие запрещено, если и только если оно плохо и не является практически (т. е. округленно) оценочно нейтральным; действие нормативно нейтрально, если и только если оно практически несущественно, т. е. примерно аксиологически (оценочно) безразлично; действие разрешено, если и только если оно либо хорошо, либо плохо, но практически несущественно в своей плохости, т. е. приблизительно аксиологически (оценочно) нейтрально.

(Д5) Кодекс норм практически (неригористически) формально-этически адекватен, т. е. практически (неригористически) полон и практически (неригористически) непротиворечив, по отношению к соответствующей системе оценок, если и только если: всякое обязательное действие является существенно хорошим, а всякое существенно хорошее действие обязательно; всякое запрещенное действие является существенно плохим, а всякое существенно плохое действие запрещено; всякое нормативно безразличное дей-

==567

 

НЕРИГОРИСТИЧЕСКАЯ ФОРМАЛЬНАЯ ЭТИКА

ствие практически несущественно в оценочном смысле, а всякое практически несущественное в оценочном смысле действие нормативно безразлично.

(Д6) Кодекс норм практически (неригористически)   формально-этически полон относительно соответствующей ему системы оценок, если и только если: всякое хорошее и не являющееся приблизительно аксиологически безразличным, т. е. существенно хорошее, действие обязательно; всякое плохое и не являющееся практически (округленно) оценочно безразличным, т. е. существенно плохое, действие запрещено; всякое практически (примерно) безразличное в оценочном смысле действие нормативно безразлично; всякое такое действие, которое либо хорошо, либо незначительно плохо, является разрешенным.

(Д7) Кодекс норм практически (неригористически) формально-этически непротиворечив относительно соответствующей ему системы оценок, если и только если: всякое обязательное действие хорошо и не является приблизительно оценочно нейтральным, т. е. существенно хорошо; всякое запрещенное действие плохо и не является приблизительно оценочно нейтральным, т. е. существенно плохо; всякое нормативно безразличное действие приблизительно (округленно) безразлично в аксиологическом (оценочном) отношении; всякое разрешенное действие либо хорошо, либо незначительно плохо.

Согласно неригористической формально-этической концепции, верно, что: (Д8) существуют такие действия, которые не являются ни обязательными, ни запрещенными, ни абсолютно (точно) оценочно безразличными и которые к тому же разрешается как совершать, так и не совершать.

Те факультативные (в смысле разрешенности как совершения, так и несовершения) действия, о существовании которых идет речь в Д8, как раз и представляют собой либо сьюперэрогэйшн, либо

оффэнс. Сьюперэрогэйшн и оффэнс морально небезразличны в строгом (точном) оценочном смысле, но они безразличны в нормативном смысле, т. е. не обязательны и не запрещены.

Обсуждаемый неригористический вариант решения проблемы редукции рациональных систем норм к соответствующим системам адекватных оценок хорошо согласуется с оригинальным вариантом такого рода редукции, предложенным А А. Ивиным (см.: Ivin A. А. Values: The Central Topic of Contemporary Epistemology // Abstracts of 8 International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. — Moscow, 1987 V 4. Pan l. P. 281 — 284). Согласно А. А. Ивину, в рациональной системе норм, нечто, по определению, обязательно, если и только если истинна конъюнкция двух условий: (1) это нечто является хорошим; (2) хорошо, что неосуществление этого нечто влечет (в смысле реливантной импликации) санкцию — применение наказания и т. п. неприятные последствия.

Согласно неригористической формально-этической концепции, представленной дефинициями Д1 — Д8, в рациональной системе норм нечто, по определению, обязательно, если и только если это нечто существенно хорошо, т. е. если и только если истинна конъюнкция двух условий: (1) это нечто является хорошим; (2) неверно, что это нечто является в оценочном отношении приближенно (округленно) нейтральным, неважным, т. е. пустяком с практической т. зр.

Если допустить, что оба варианта редукции верны, то, сделав элементарные логические преобразования, получим следствия: (A) тогда и только тогда хорошо, что невыполнение хорошего действия неизбежно влечет наказание, когда это действие не является практически несущественным, пустяковым, т. е. приблизительно нейтральным в морально-правовом отношении; (B) хорошее действие в практическом морально-правовом отношении оценочно несущественно, округленно нейтрально,

==568

 

НИГИЛИЗМ

представляет собой пустяк, если и только если нехорошо наказывать за его невыполнение.

Полученные следствия хорошо согласуются с реально-гуманистическими (неригористическими) морально-правовыми принципами, многочисленными фактами и неригористической морально-правовой интуиции Хотя авторы рассмотренных вариантов редукции шли разными путями подошли к изучаемому явлению с разных сторон и описали их на разных языках, оказывается, что предложенные описания и подходы находятся в единстве и взаимодополняют друг друга.

В связи со сказанным особый интерес представляет теоретическая дискуссия по проблеме “рациональности разрешения поступать плохо”. У. Годвин, Д. Мэки, Д. Никел и др. ригористически настроенные этики, юристы и логики категорически отрицают с позиций абстрактного гуманизма логическую возможность и морально-правовую рациональность такого рода разрешений. Д. Рэз, Р. Дворкин, Д. Уэлдрон и др. неригористически настроенные авторы эмпирически и теоретически обосновывают логическую возможность, фактическую действительность и морально-правовую рациональность существования такого рода разрешений: “Показать, что человек имеет право совершить данный поступок, значит показать, что даже если этот поступок плох, человеку дозволено совершить его” (Waldron J. A Right to Do Wrong // Ethics, 1981. V. 92. P. 24).

Складывается впечатление, что обе т. зр. содержат необоснованно преувеличенные до метафизических крайностей “рациональные зерна истины”. Каждая из них справедлива, но не абсолютно универсально, а лишь в некоторой ограниченной области, а именно: принцип Годвина всегда верен, если под оценкой “плохо” понимать “существенно плохо”, но Уэлдрон и другие правы, считая, что этот принцип не всегда верен, если под оценкой “плохо” понимать “просто (точчо) плохо и ничего более”, ибо он невеРен, когда плохое действие является незначительным поступком, т. е. когда оно

несущественно плохо. С другой стороны, принцип Уэлдрона всегда верен, если под оценкой “плохо” иметь в виду “плохо, но пустяк (мелочь)”, т е. когда действие незначительно плохо, но он всегда неверен, когда действия плохи, но пустяками не являются, т. е. когда они существенно плохи. Конкретными примерами возможности, действительности и практической (неригористической) моральноправовой рациональности “права поступать плохо” являются разрешения абортов, разводов, курения и т. п.

Рассмотренные выше ригористические и неригористические критерии формальной адекватности кодексов норм относительно соответствующих систем оценок могут быть использованы как в морали, так и в праве. О моральных и правовых кодексах рассуждение ведется с т зр. того, что их объединяет, является для них общим, в чем они тождественны. В этом плане формальная адекватность кодекса есть его формально-этическая или формально-юридическая адекватность.

В. О. Лобовиков

НИГИЛИЗМ (лат. nihil — ничто) — мировоззренческая система и социальнофилософская концепция абсолютного отрицания ценностей культуры, религиозных и нравственных норм, общественных институтов, исторического прошлого. В истоках нигилистского сознания лежит идея абсолютного, ни с чем не сравнимого достоинства личности, и Н. в этом смысле представляет собой особую форму гуманизма. Особенность ее состоит в том, что в данном случае трагичность человеческого бытия связывается лишь с несовершенством внешних для человека условий: плохим устройством общества и государства, нравов и религии. Трагедия человека видится не в нем самом, не в его “греховности”, “заброшенности в мир”, не в его конечности, не в несовершенстве человеческих отношений, а вне его, и поэтому, чтобы сделать его счастливым, надо лишь изменить (или отменить) имеющиеся общественные и культурные формы. Утверждению

==569

 

НИРВАНА

же подлежит при этом единственная по сути ценность — свободная воля индивидов.

В России Н. явился мировоззренческой основой революционно-демократических направлений социально-философской и общественно-политической мысли. Будучи концептуально оформленным в России лишь во второй половине XIX в. Н. тем не менее, имеет давнюю историко-культурную традицию. Истоки духа тотального отрицания — еще в вольнице первых княжеских дружинников на Руси, в независимости Великого Новгорода, в деятельности казачества, выполнявшего в ранний период своего существования весьма деструктивную роль по отношению к российской государственности, в феномене русского бунта и т. д. Исторически Н. явился также и особой формой протеста против тоталитарных основ государственности, и ответной реакцией на весьма высокую степень консервативности системы православного вероисповедания. Возводя в абсолют индивидуальную свободу, Н. отождествляет ее, по сути, только с социальным и политическим высвобождением. Общественные преобразования оказываются поэтому единственным способом ее достижения. И человеческая свобода в нигилистском сознании оказывается в этом плане разрушительной силой, которая, в итоге, оказывает деструктивное воздействие и на личность, и на общественную систему. В своих крайних проявлениях она неизбежно оборачивается индивидуализмом, способным, как писал русский философ второй половины XIX в. К. Н. Леонтьев, “всякого поденщика и сапожника превратить в существо, исковерканное нервным чувством собственного достоинства”.

Особенностью нигилистского мировоззрения является его рационалистичность и прогрессистский характер. Рациональность (как правило, в ее европейском варианте) рассматривается в качестве единственного основания человеческого бытия и движущей силы общественного прогресса. Социальный прогресс носит абсолютный характер, и

именно прогресс ниспровергает те веками создававшиеся каждым народом ценности, которые составляют систему национальных культур.

В. А. Алексеева

НИРВАНА — базовое понятие общебуддистской и индуистской религиозно-философских традиций. Буквально означает “отсутствие паутины желаний”, связывающих перерождения, детерминированные законом кармы. Учение о Н. и путях ее достижения является сущностной частью буддистского, индуистского, джайнистского вероисповеданий. Основой для всех трех понятий Н. служит откровение Будды Гаутамы, благодаря чему концепция Н. наиболее полно разработана именно в буддистских религиознофилософских школах. В традиции буддизма Н. обычно сравнивается с постепенно и безболезненно затухающим пламенем, топливом для которого служат страсти, ненависть, зависть, заблуждения и иллюзорные желания эгоистического сознания. Учение Будды о Н. в свое время явилось радикальным отрицанием смысложизненных и религиозных ценностей брахманизма, в котором целью индивидуальной жизни полагалось следование дхарме (закону, укладу) своей варны для более благоприятного перерождения. С т. зр. буддизма, всякое перерождение и всякая карма — благая или дурная — являются источником страдания и не решают насущных проблем личности. Путь к Н. лежит через принятие постулатов буддистского мировоззрения, через освобождение сознания от иллюзий, а тела — от желаний, строгое дисциплинирование психофизических процессов и, наконец, через целеустремленную медитацию, открывающую врата Н. Этот комплекс жизненной, ритуальной и медитативной практики носит название “восьмеричный благородный путь”. Основные направления буддизма по-разному трактуют само понятие Н. и пути ее достижения. В Xанаяне Н. предстает как абсолютно божественное трансцендентное состояние вечного блаженства и отрешенности от всего земного. Такое состояние доступно

==570

 

НОМАД ОЛОГИЯ

лишь монахам-бхикшу, отрекающимся от земного уже при жизни. Достигший Н. — архат, пребывает “превыше рая, над богами и вне кармы”. Цепь перерождений с достижением Н. прерывается необратимо. В махаяне Н. — скорее состояние духа, очищенного от суеты и движения, пребывающего в абсолютной пустоте (шунья), идентичной Будде. Достигший Н. становится бодхисаттвой — просветленным, возвращающимся в круги кармы ради бескорыстной помощи страждущим. По махаянистским представлениям, каждый человек носит в себе бодхисаттву, который незримо наставляет его на путь просветления. Ваджраяна, признавая основные положения махаяны, радикализует учение о достижении Н. В данной традиции признается возможность достижения Н. в течение одной жизни посредством “тайной мантры” — мистико-оккультных действий, связанных с йогой, медитацией и магическими ритуалами. Путь ваджраяны для особо посвященных и подлинная Н. (паранирвана) доступны лишь особо ревностным почитателям тантры. Индуистская традиция заимствует основные принципы буддистского учения о Н., трансформируя их в соответствии с вероучительными идеями различных течений инДУизма. Так, школа веданты утверждает, что достижение Н. суть слияние сознания верующего с истинным Брахманом, стояшим за всем многообразием и подвижностью мира. Характерный индуистский путь к Н., отличный от “пути знания” (джнянамарга) и “пути добродетели” (кармамарга), — это путь личной беззаветной преданности Богу (бхактимарга). Вместе с тем, в индуизме широко распространены и йогические практики, медитация, тантрическая магия как средства ускорения достижения Н. Джайнизм рассматривает Н. почти идентично с буддистской традицией. Отличия состоят в пути ее достижения: наиболее важными признаются аскетизм, сохранение чистоты в частной и общественной жизни, подчинение обычаям джайнской общины и ревностное почитание тиртханкаров — мистических учителей джайнизма. Чте

ние священных текстов и богослужения второстепенны по отношению к ритуальной чистоте и преданности предписанному укладу жизни. Оригинальная буддистская концепция Н. за пределами Индии приобрела ряд специфических черт благодаря взаимодействию с локальными (китайскими, японскими) религиозно-философскими традициями. Это своеобразие ярко отражается в теории и практике школ чань (дзэн). Здесь состояние Н. часто трактуется в духе учения даосизма об уподоблении Дао посредством “отсутствия деяний” (у-вэй). Соответственно, Н. становится высшей гармонией тела и духа, человека и окружающего мира, дающей способность создавать совершенство (как во внешних предметах, так и открывать его в природе).

Е. В. Гутов

НОМАДОЛОГИЯ — новейшее направление   в   современном   постструктурализме, представленное работами Делеза и Гваттари, прежде всего их совместным трудом “Капитализм и шизофрения” (1972 — 1980). Основные положения Н. были изложены во втором томе этого большого труда (первый том — “Анти-Эдип”, 1972). В ходе работы над вторым томом Делез и Гваттари выпустили отдельной книжкой под заглавием “Ризома” введение ко второму тому. Ризома — образ постмодернистского сознания; она представляет собой сетевидную структуру, не имеющую центра и растущую вширь. Ризома олицетворяет кочевую культуру, в то время как корень представляет оседлую. Кочевники сами “подставляют” себя в эту метафору, поскольку они не разделяют пространство, а разделяются в пространстве. Если деконструкция работает внутри классической философской традиции, то Делез и Гваттари стремятся выйти за пределы традиции, завоевать новое пространство мышления. В “Ризоме” получает разработку основная критическая тема постструктурализма: “разборка” традиционной “метафизики присутствия” и “деконструкция” понятия репрезентации. Следуя этой методологической установке, авторы да-

==571