Который писал стихи

Башмак родился в прекрасной семье Башмаков. Все они были тружениками — и каждая пара готова была к то- му, чтобы честно отхаживать свои мили: милю за милей — топ-топ, топ-топ, топ-топ... Старый Башмачник дал им все необходимое для этого: и толстую подошву, прошитую до- бротной дратвой, и прекрасную удобную колодку, и мяг- кую прочную кожу...

И наш Башмак был не хуже других: ярко-коричневого цвета, с замечательным тупым носом и красно-белым ви- тым шнурком в блестящих серебром пистонах. Брата ему Старый Башмачник тоже подарил: такого же красивого, как и сам Башмак, и повторяющего его словно в зеркаль- ном отражении. Это Старый Башмачник для того устроил, чтобы нашему Башмаку не было одиноко на дорогах его жизни. «Эх, так, да не так, два башмака пара!» — любил повторять Старый Башмачник.

Эх, так, да не так... То ли случилось у Старого Башмач- ника веселое настроение, то ли день был особенно солнеч- ным, только наш Башмак вышел из его рук не обычным Башмаком, а Башмаком необычным: он писал стихи. Вер- нее, не писал: про стихи это просто всегда так Говорится, «писал», но писать наш Башмак, конечно, не умел. И ни один Башмак не умеет. А вот сочинять сочинял! И, сочи- нив, немедленно читал собратьям. Собратьям его стихи нравились — может быть, потому, что они прежде стихов вообще никогда не слышали. Так что, покидая дом Старо- го Башмачника, они долго еще вспоминали талантливого своего родственника.

Но вот пришло и его время.

— Неплохие башмаки,— сказал тот, кто отныне дол- жен был стать хозяином этой пары, и отсчитал деньги.

• Эх, так, да не так, два башмака пара! — усмехнулся В усы Старый Башмачник и расстался с башмаками.

• Ты теперь стихов не пиши! — тихонько шепнул Башмаку брат.— Этим только б юности занимаются. А те- перь, когда ты стал взрослым и тебя купили, стихи надо забыть.

Башмак быстро кивнул в ответ: он не слышал слов бра- та. Он в этот самый момент стихи писал, а уж когда Баш- мак стихи писал, он ничего не слышал.

На следующее утро хозяин надел башмаки и отправил- ся на работу. По дороге он раз пятнадцать на левую ногу споткнулся, и это его весьма озадачило, «И чего это я все спотыкаюсь?» — недоумевал он, даже и не подозревая, что один из его башмаков всю дорогу стихи писал.

Топ-топ-топ, топ-топ, топ-топ-топ,

Топ-топ-топ, топ-топ, топ-топ-топ! —

Ну, итак далее... Ритм, сами понимаете, странноватый: вот хозяин и спотыкался.

Вечером, когда с работы домой шел, опять все споты- кался. Хуже того: ни одной лужи не пропустил по доро- ге — в каждой побывал. Ноги так промочил, как... как ни- когда раньше не промачивал! Что за ерунда, в самом-то деле! И где уж ему было сообразить, что Башмак опять всю дорогу стихи писал.

Топ-топ, топ-топ,

Топ-топ, топ-топ,

Топ-топ, топ-топ, топ-топ! —

Ну, и... так далее.

Дома пришлось башмаки внимательно осмотреть: вро- де бы все в порядке. Поставил их сушиться, а сам сел ужинать.

• Ну что, понял теперь, к чему стихи приводят? — ко- рил Башмака брат.— Брось ты это занятие, ты ведь баш- мак! Тебе на роду написано отхаживать свои мили. Пред- ставь себе, что было бы, если бы Шляпа захотела летать, а Пальто — танцевать!

• Прекрасно было бы! — весело откликнулся Баш- мак и — опять за стихи.

дня-то я правильно отра- жу!» — торопился думать Пруд Маленькой Величины: он даже немножко плескался от нетерпения и от ужасно сильного желания отражать наконец все вокруг. Потому что до наступления утра все вокруг, естественно, остава- лось неотраженным — причем совершенно неотражен- ным. А так не должно было быть — на то и существовал в природе Пруд Маленькой Величины, чтобы ничто на его берегу не оставалось неотраженным.

«Я сначала небо отражу!» — предвкушал он.

И действительно: уж небу-то неотраженным быть ни- как нельзя — и, даже когда после дождя на асфальте появ- ляется просто любая лужа, в первую очередь небо в ней отражается и только потом — все остальное.

В конце концов утро пришло. Оно пришло и сказало: «Привет!» — И сразу у всех стало много работы, в том чис- ле и у Пруда Маленькой Величины: надо было уже начи- нать отражать все вокруг.

— Что же это Вы, голубчик Пруд Маленькой Величины, как-то странно меня отражаете? — раньше других выразил недовольство Небольшой Светлый Дом на берегу и завел обычную свою песню: — Во-первых, Вы меня не целиком

• Не искажаюсь, а искажена Вами! — мелочно уточ- нила вся в слезах Плакучая Ива.

.. .В общем, все шло к тому, что и это утро было испорче- но — между прочим, как всегда, по вине Пруда Маленькой Величины. От огорчения по его поверхности даже побежали довольно крупные волны — и отражения снача- ла заплясали, а потом и вообще все сместились.

• Ну, это уж полное безобразие!

• Вы что $се, издеваетесь над нами?

• Прекратите хулиганить!

Это в один — неприятный — голос закричали Неболь- шой-Светлый-Дом, Беседка-с-Удивительным-Именем-Ро- тонда и Плакучая Ива.

А Огромное Чистое Небо сказало тогда:

• Я бы попросило всех присутствующих отражаться без паники и не мешать отражаться другим.

На берегу примолкли — только чуть слышны были сдавленные рыдания Плакучей Ивы. Но, несмотря на ее рыдания, Огромное Чистое Небо продолжало:

• Учтите, пожалуйста, что перед Вами Художник.

• Кто-кто, художник? — в один — неприятный — го- лос снова закричала вся честная компания.

• Пруд Маленькой Величины, вот кто! — с вызовом сказало Огромное Чистое Небо — Он Художник — и, ста- ло быть, имеет право отражать все что угодно — причем как захочет. И никто — я подчеркиваю: никто! — не дол- жен учить его законам отражения. Он отвечает за себя сам. И, кроме того,— смягчилось Огромное Чистое Не- бо,— я бы на месте некоторых было бы благодарно ему за известную... гм, живость линий. Лично у меня нет никаких возражений.

И, сказав так, Огромное Чистое Небо чуть сжалось и отразилось на поверхности воды все, без остатка, со все- ми своими облаками и дальними мирами. Даже Бога мож- но было увидеть в самой глубине. Бог сидел на троне и ла- сково улыбался: наверное, у него тоже не было никаких замечаний к Пруду Маленькой Величины, который еще продолжал немножко плескаться от волнения.