Огурчик из подмосковья

Огурчик не сразу стал огурчиком: никто сразу не бывает тем, кем становится потом. Сперва он был семеч- ком, потом листочком, потом двумя листочками, потом тремя, потом цветочком был и только после этого начал становиться огурчиком — и узнал, что зовут его Огурчик и что живет он в Подмосковье, на одной грядке в одном огороде. И что таких, как он, огурчиков — много, это он тоже узнал.

Говорил Огурчик по-русски, потому как родился-то он в Подмосковье, то есть под Москвой, а Москва — это сто- лица нашей родины, где все говорят по-русски... Стало быть, Огурчик всех и понимал: он и Помидоры понимал, и Морковь, и даже Укроп понимал, а уж укропы-то совсем трудно понять... Но Огурчик и Укроп понимал.

Не понимал Огурчик только того, почему он всех пони- мал: сам-то Огурчик ведь не знал, что все, и он в том чис- ле, говорят по-русски. Огурчик просто говорил как мог — и все ему отвечали как могли, а по-русски или нет — этого тут никто не обсуждал.

Однажды Огурчик лежал на бочку и говорил по-рус- ски с другим Огурчиком обо всяких вещах. Но другой Огурчик скоро заснул, а третий Огурчик вообще все вре- мя спал, и тогда наш Огурчик замолчал, потому что все ос- тальные огурчики были далеко от него. Но вдруг в огород прилетел Ветер и стал петь одну песню красивую — и тут Огурчик очень удивился, потому что он Ветер не понимал! А до этого он все понимал.

Когда Ветер спел свою песню до конца, Огурчик осме- лился и сказал Ветру — конечно, очень осторожно, пото- му что он не знал, захочет ли Ветер с ним, Огурчиком, разговаривать, раз он, Огурчик, такой маленький и в пу- пырышках:

Помидоры его не знают, ни Морковь. Даже Укроп не зна- ет, а уж укропы-то все знают!

И вот настала осень. Опять прилетел Ветер — теперь уже из северных стран. Он запел новую песню — старин- ную скандинавскую балладу — на языке, которого Огур- чик тоже не знал. Язык назывался шведский.

• Хочешь, я научу тебя шведскому языку? — спросил Ветер, у которого теперь не было неотложных дел.

• Нет-нет! — воскликнул Огурчик.— Но, если у Вас есть время, научите меня персидскому языку — пожалуйста...

• Персидскому? — переспросил Ветер.— Да я уж и забыл его. Давно я не был в тех краях.

• Совсем забыли? — уточнил Огурчик.

• Совсем,—сказал Ветер и вздохнул.

И тогда Огурчик разрыдался — да так горько, что у всех защемило сердце: и у Помидор, и у Моркови, и да- же у Укропа защемило, хотя у укропов-то и вообще ника- ких сердец нет.

Нарыдавшись, Огурчик от отчаяния принялся расти — и вырос самым большим и красивым на всей грядке, та- ким большим и таким красивым, что очень скоро его поло- жили на блюдо и подали к столу. Любой другой на его ме- сте гордился бы такой судьбой, но Огурчик не гордился: он лежал на расписном блюде, равнодушный ко всему, и ни о чем таком не думал, как вдруг...

Знакомые звуки! Совсем близко от него две огромные желтые Дыни разговаривали между собой на,..— Огурчик не мог ошибиться! — персидском языке. И сразу все вер- нулось к нему: и лето, и красивая песня Ветра, и Персия... И особенно Шираз!

• Милые Дыни,— взмолился он,— научите меня пер- сидскому языку!

• Пожалуйста,— по-русски, но с акцентом ответили Дыни.— Это можно.

И первый урок начался.

Я не знаю, успел ли Огурчик из Подмосковья научить- ся персидскому языку: это зависело от того, долго ли про- должался обед.