Праздничный

— Это и есть Ваша «История рисунка»? — сердито спрашиваете меня вы и, спустя некоторое время, добавля- ете: — Ну и ну...

А мне вам, в общем-то, и ответить нечего. Ведь для то- го, чтобы написать «Историю рисунка», необходимо, что- бы был сам рисунок. А если рисунка нет — откуда ж тогда взяться истории?

В Стране был Большой Праздник — такой Большой Праздник, что по небу летали шары, а на людях то и дело виднелись улыбки. А на домах развевались флаги. И по Стране гулял Праздничный Марш, которому все это очень нравилось. Куда ни придешь — везде он тут как тут: выхо- дит навстречу весь в орденах и медалях, в белом мундире с золотом — просто одно какое-то заглядение прекрасное! И его повсюду невозможно любили и были ему рады — так он хорошо и оглушительно гремел, этот Праздничный Марш. Многие люди даже открывали двери и окна и при- глашали Праздничный Марш в дом, чтобы он с ними поси- дел и попил чаю с пирогами,— и он шел в дом и там пил чай и ел угощения.

Так вот со всеми людьми Страны он праздновал Боль- шой Праздник и к вечеру очень сильно устал от всех гос- тей, в которых он побывал. Теперь уже не всегда можно было слышать, как он хорошо и оглушительно гремел, а только на отдаленной какой-нибудь площади или в скве- ре. Когда же пришла ночь, Праздничный Марш совсем до конца устал и присел на одну скамеечку в парке, в кото- ром никто уже не прогуливался, потому что Большой Пра- здник ушел домой и оставил всех людей. И люди тогда то- же ушли домой и легли в постели спать и видеть сны.

Но вот к Праздничному Маршу подошел Старый Ста- ричок с метлой и спросил его:

• Что Вы, гражданин, здесь сидите, когда нужно спать в постели и видеть сны?

А Праздничный Марш ему по-грустному ответил:

• Разве Вы не видите, что я Праздничный Марш уста- лый и сижу отдыхаю?

И Старый Старичок, конечно, сразу же тогда извинил- ся — вот так:

• Ах, извините, пожалуйста, глубокоуважаемый Праздничный Марш, и сидите сколько хотите! Я ведь Вас не узнал в темноте-то...

И он стал подметать парк своей метлой — только ино- гда приветливо оглядывался на Праздничный Марш и его пел. Но потом Старый Старичок очень далеко ушел — и сделалось неизвестно, пел он его там, у себя или уже не пел. А Праздничный Марш соскучился один и побрел по разным улицам — ходить и испытывать большое огорче- ние от сна всех людей и от своего сильного одиночества на земле.

Так что, когда он посреди ночи увидел Белого Кота, то обрадовался и подошел к нему как друг.

• Я Праздничный Марш,— сказал Праздничный Марш,— будемте знакомы с Вами.

Но Белый Кот ел вареную сосиску и помалкивал, пока не съел. А потом вытер уста лапой и произнес чистыми устами:

• Это чудесно, что Вы Праздничный Марш, но мне до Вас нет дела, потому что я кот.

После этого Белый Кот ушел в подворотню и там исчез из виду.

Праздничный Марш не знал, что теперь делать, и от это- го решил опять продолжать Большой Праздник, потому что, когда был Большой Праздник, он знал, что делать. И тогда он снова хорошо и оглушительно загремел изо всех сил, а по- том стал ждёть, когда отзовется Большой Праздник. Но тот не отозвался, зато отозвалась с первого этажа одна какая-то не очень молодая Канарейка и хрипло его отругала:

• Это что же Вы тут гремите, весь в орденах, когда я крепко сплю и меня лучше не будить? Не слышали, что ли, никогда: «Не будите спящую канарейку»?

• Идет Большой Праздник! — напомнил Празднич- ный Марш.

• Большой Праздник уже прошел по улицам и пло- щадям нашего красивого города,— сердито объяснила Ка- нарейка,— и скоро настанут серые будни. Они будут не только серыми, но и трудовыми, как им и положено, а пе- ред трудовыми буднями всем следует выспаться. Особен- но мне. И вообще после одиннадцати часов запрещено шуметь под страхом смертной казни.

Она была противная, эта Канарейка с первого этажа, и насчет смертной казни явно переборщила. После один- надцати вечера шуметь, понятное дело, нехорошо, но об этом все и без смертной казни помнят.

• Значит, мне теперь сделают смертную казнь? — быстро опечалился Праздничный Марш.

• Конечно! — зевнула Канарейка и опять закрыла глаза, чтобы спать.

А Праздничный Марш осмотрелся по всем сторонам, но никто не шел делать ему смертную казнь. И он тогда не поверил Канарейке и опять хорошо и оглушительно загре- мел. Но тут уже у него над головой открылось сразу много окон, и оттуда все стали просить его вести себя потише... Праздничный Марш понял их просьбы и притих. А Одна Маленькая Девочка вышла из дома в длинной ночной ру- башке и правом тапочке на левой ноге, взяла Празднич- ный Марш за руку и сказала:

56

57