Национальная экономика и институциональная теория

Д.э.н., доцент Кусургашева Л. В.

Кузбасский государственный технический университет, г. Кемерово

Развитие экономической теории детерминируется множеством факторов, главным из которых является состояние и динамика важнейшей сферы жизнедеятельности общества – экономики. Возникновение и эволюция существующих научно-исследовательских программ всегда были связаны с кризисными явлениями в развитии реальных экономических систем. Так, глобальный кризис 2008–2010 гг. резко обозначил (для «публики») основной «порок» экономической теории – отрыв теории от практики. Именно здесь кроется причина того, в чем упрекают сегодня экономистов – в том, что они оказались не в состоянии ни предвидеть кризис, ни выработать эффективных рекомендаций по его преодолению. В странах догоняющего развития, к которым относится и Россия, неадекватность современной экономической теории практике стоит острее, чем в странах с развитой рыночной экономикой, хотя и в последних ее абстрактность, нереалистичность и, в конечном итоге, несостоятельность с точки зрения выполнения ею практической функции были осознаны в академических кругах и неоднократно подвергались критике как минимум со времен «спора о методе».

Глобальный экономический кризис 2008–2010 гг. наглядно продемонстрировал также, что страны, проводящие самостоятельную и активную экономическую политику, смогли избежать глубокого спада производства и сохранить потенциал динамичного экономического роста в будущем. Очевидно, что в эпоху глобализации эффективная экономическая политика не может больше базироваться на экономической теории «классной доски» (Р. Коуз); необходима теория, вооружающая научными представлениями не только о закономерностях и тенденциях развития мировой экономики, но и особенностях и движущих силах национальной экономики.

Следует подчеркнуть, что национальная экономика во всем богатстве своего содержания не является и не может являться непосредственно предметом какой бы то ни было экономической науки. Речь в первую очередь идет об экономической теории, при формировании предмета которой происходит «двойное абстрагирование». Первое связано с вычленением из всего многообразия общественных связей экономической деятельности, второе – с выделением ее существенных черт, которые придают ей единство и целостность. При этом на обоих этапах происходит исключение национальных особенностей отдельных стран, имеющих как экономическую, так и неэкономическую природу. В итоге мы получаем некую модель экономики, которая, как считается, позволяет выявить свойства, черты и закономерности, носящие универсальный характер. Но из универсальной теории могут следовать лишь универсальные, одинаковые для всех стран и на все времена выводы. И при этом они неизбежно носят идеологический характер, поскольку экономическая теория и по своему строению и исторически является «идеологически нагруженной» [Кусургашева Л. В., Лубягина Л. У. Практический смысл…, с. 72].

Кроме того, закономерностью развития экономической теории выступает тенденция к усложнению ее структуры. Современная экономическая теория представлена множеством различных подходов, школ и направлений, для которых существенно не только различие предметных областей и используемых методов, но и принципиальная несводимость философских и идейных предпосылок. С одной стороны, разнообразие подходов иногда рассматривается как конкуренция, являющаяся (в потенции) источником прогрессивного развития экономической теории. С другой стороны, отмеченное разнообразие затушевывает тот факт, что в экономической теории существует не конкуренция, а монополия одной парадигмы, которая выражается таким концептом как «mainstream economics», абстрактность и формализм которого общепризнанны в академическом сообществе. Именно в этом кроются корни «умножения» различных подходов. Иначе говоря, многообразие школ и направлений современной экономической науки в известной мере выступает как форма разрешения имманентно присущего ей противоречия теории и практики.

Однако, следует подчеркнуть, что фундированность идеи национальной экономики в современных условиях предопределена не столько гносеологически, сколько онтологически: необходимость ее оправдывается сегодня не бедностью предмета экономической теории и не усложнением ее структуры (хотя и этим тоже), а обеспечением экономической безопасности России, занятием достойного места в мировой системе и, в конечном итоге, ее выживаемостью.

Речь идет о двух взаимосвязанных обстоятельствах. Во-первых, внимательное изучение истории экономической мысли позволяет сделать вывод, что любая теория, даже самая казалось бы абстрактная и «общечеловеческая», выражает и защищает интересы определенной нации (или наций в силу совпадения исторических условий существования и развития), то есть является «национальной нагруженной» или даже «национально ангажированной».

Обычно экономисты не задумываются об этом или же вообще отвергают мысль о «пятом пункте» своей науки. Однако существует и получает все больше сторонников другой подход, в той или иной степени признающий национальные интересы в качестве фактора эволюции экономической мысли. «Национальный фактор, – пишет Ю. Я. Ольсевич, – далеко не единственный из детерминирующих теорию; однако если различные теории чем-то различаются, а в чем-то совпадают, то за этим следует искать прежде всего различие или совпадение национальных экономических интересов» [Ольсевич Ю. Я. Влияние хозяйственных реформ…, c. 141]. Своеобразный подход к эволюции экономической мысли предлагается Ю. В. Латовым. Исходя из того, что главным содержанием экономической истории является институциональная конкуренция, проявляющаяся в том числе и как столкновение национальных школ экономической мысли, он утверждает: «Участники этого противоборства сами редко осознают свою национально-культурную ангажированность. Однако объективно за разным пониманием ценностей и смыслов хозяйственной жизни, задач и методов экономической модернизации скрываются именно разные национально-культурные традиции» [Латов Ю. В. История экономических учений…, c. 50].

Наиболее яркий пример «национальной нагруженности» экономической теории – английские классики-фритредеры, выразившие в своей теории интересы нации, добивающейся свободной торговли для установления мирового господства, или представители немецкой исторической школы – протекционисты, осознавшие невыгодность и пагубность для своей нации этой самой пресловутой свободы.

Во-вторых, современные тенденции развития мирового хозяйства, и прежде всего глобализация в ее нынешней модели, ведут к абстрагированию (онтологически!) от всего специфически национального; не только стирание экономических границ, игнорирование национальных интересов, но и конструирование новой, «глобальной» системы ценностей, норм поведения, традиций и пр. Это является основой углубления неравенства стран, возникновения национальных конфликтов и отторжения незападными цивилизациями действительно общечеловеческих, универсальных ценностей. Вместе с тем, как совершенно справедливо замечает В. Рязанов, «…национально-цивилизационные факторы фактически исключаются из числа тех, которые должны учитываться при изучении особенностей экономического развития и при разработке экономической политики» [Рязанов В. Деглобализация, или…, c. 4.].

Таким образом, объективная «бедность» предмета экономической теории, закономерности ее экстенсивного развития, приведшие не только к ее математизации и формализации, но и к усложнению структуры экономической науки, а также тенденции развития современного мирового хозяйства делают необходимым специальное рассмотрение национальной экономики в качестве отдельного объекта исследования.

Национальная экономика в этом смысле представляет собой реальную экономику той или иной страны на данном этапе ее развития, взятую в совокупности всех условий и факторов, определяющих ее особенности и отличия от других национально-особенных экономик. Представляется, что национальные особенности проявляются прежде всего как специфическая институциональная структура (среда, поле) национальной экономики, поскольку общее содержание экономической деятельности реализуется всегда в определенных, специфических для отдельных этапов развития человеческого общества отношениях, которые в свою очередь опосредуются правом, политикой, правилами, нормами и стереотипами поведения – всем тем, что образует институты общества. Поэтому, когда экономисты говорят о препятствиях для развития в России эффективной рыночной экономики, то речь почти всегда идет об исторически сложившихся, «укорененных», институтах, таких как традиция авторитаризма, бюрократизм, коррупция, правовой нигилизм, клиентелизм и т.п. [Ясин Е., Снеговая М. Институциональные проблемы…, с. 122–123].

Именно в изучении национально особенной институциональной структуры, ее эволюции и динамики состоит смысл и назначение институционализма, который не без некоторых оснований именуется сегодня «новой парадигмой» и магистральным путем развития отечественной экономической теории. Институционализм, исследуя конкретную систему институтов в определенный период в конкретной стране и ставя вопрос об их возникновении и развитии, способен дать ответ о национальной специфике конкретной экономики и тем самым подвести научную базу под экономическую политику. Или, как пишет С. Кирдина, «определение специфики, содержания доминирующей в обществе институциональной матрицы, как и механизма взаимодействия базовых и комплементарных институтов, позволяет осознанно осуществлять институциональное строительство и минимизировать социальные издержки эволюционного развития государств» [Кирдина С. Институциональная структура…, с. 93].

Следует отметить, что, хотя признание ограниченности mainstream economics и необходимости анализа национальных особенностей не являлось изначально фактором развития постсоветского институционализма, по факту его достижения связаны именно с исследованием специфики институциональных систем переходных обществ.

Но в методологическом плане он ограничен определенными пределами. Представляется, что пределы эти задаются, с одной стороны, тем, что от утверждения «институты имеют значение» легко перейти к формуле «только институты имеют значение». И тогда от экономической теории как самостоятельной науки ничего не остается, как это и происходит, на наш взгляд, в теории «альтернативных моделей капитализма». С другой стороны, институциональный подход в значительной своей части – это все же не самостоятельная парадигма, а дополнение к господствующей неоклассике, призванный заполнить ее явные «пробелы». А это ставит под сомнение и вопрос о создании национальной экономии (теории национальной экономики) как целостной теоретической дисциплины на базе экономикса, хотя бы и дополненного институционализмом.

Показательным с этой точки зрения является недавно вышедший учебник, который презентуется как попытка «осмыслить национальную экономику как один из курсов институциональной тематики» [Национальная экономика…, c. 24.]. Данный учебник действительно можно считать попыткой анализа национальной экономики как объекта отдельной дисциплины в рамках институционального подхода. Следует признать эту попытку удачной, если иметь в виду: а) специфику институционального подхода вообще и его место в системе экономических наук и б) специфику российского институционализма, в частности. А именно: заявленная (неявно) цель представления национальной (институциональной) теории не была достигнута, но, с другой стороны, ясно выявились как возможности, так и ограниченность институционального анализа. Так, если одни темы излагаются действительно «по-институционалистски» и достаточно теоретично, то другие – без всякой теории, на эмпирическом уровне (это особенно касается анализа отдельных народнохозяйственных комплексов), третьи – безотносительно к России (например, теория общественного выбора, экономический рост, прогнозирование российской экономики и др.), а четвертые – как обычные макроэкономические темы, в которых российская специфика рассматривается в «качестве примера» (макроэкономическое регулирование национальной экономики, антиинфляционная политика России др.). В итоге нет целостной картины национальной экономики России и, следовательно, нет и адекватного анализа ее состояния и тенденций. Выразим надежду, что бурное развитие отечественной институциональной теории в конечном итоге все же даст те результаты, которые ждет и в которых нуждается сегодня практика хозяйствования (в широком смысле слова) – научно выверенные прогнозы и рекомендации по модернизации российской экономики.

Литература:

1. Кирдина С. Институциональная структура современной России: эволюционная модернизация // Вопросы экономики. 2004. № 10. С. 89–98.

2. Кусургашева Л. В., Лубягина Л. У. Практический смысл экономической теории // Вестник Российского государственного торгово-экономического университета. 2010. № 1 (39). С. 70–75.

3. Латов Ю. В. История экономических учений как отражение конкуренции национальных экономических систем в «ядре» мир-экономики // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2007. Том 5. № 3. С. 43–57.

4. Ольсевич Ю. Я. Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. М., 2007. 298 с.

5. Рязанов В. Деглобализация, или регулирование вместо дерегулирования // Экономист. 2010. № 10. С. 3–19.

6. Ясин Е., Снеговая М. Институциональные проблемы России в мировом контексте // Вопросы экономики. 2010. № 1. С. 114–128.

Аннотация: В статье рассматриваются гносеологические и онтологические основания необходимости развития национальной экономики. Показано, что национальные особенности проявляются в специфической институциональной структуре конкретной экономики.