§ 15. Защита юридических отношений; исковая сила гражданских прав

I. Защита юридических отношений

Правонарушение есть аномальное явление в гражданском обороте, поэтому оно влечет за собой гражданскую ответственность правонарушителя (§ 14). Но юридические отношения нуждаются вообще в правовой защите. Эта защита может даваться в трех случаях: не только тогда, когда право уже нарушено, и – во избежание нарушения права в будущем, но и тогда, когда нарушение только происходит. Защита права предоставляется обыкновенно суду (судебная защита), но она возможна, правда по исключению, в виде самозащиты и самопомощи (внесудебная защита).

1. Судебная защита как публично-правовой институт составляет неотъемлемое право лица.

Поэтому оно не может быть ограничено по воле самого лица, кроме случаев, предусмотренных самим законом (⁷¹/₉₄₅,⁸¹/₆₁и др.). Поэтому же не будет действительным условие в договоре, по которому противная сторона отказывается от права судебной защиты на случай нарушения договора (⁷⁶/₂₉₀,⁷⁹/₂₂)[см. ссылку 107]. Однако право на судебную защиту знает и некоторые ограничения. Так, судебная защита по нашему праву дается не во всех вышеуказанных трех случаях необходимости в защите права. Статья 1 У. Г. С. постановляет, что всякий спор о праве гражданском подлежит разрешению судебных установлений (ср.⁰⁸/₁₀₁). Следовательно, для наступления судебной защиты необходим спор, а это может иметь место при нарушении права, а не в том случае, когда лицо желает предупредить возможность нарушения права. Далее, ограничения касаются также времени судебной защиты права. Право судебной защиты ограничивается исковой давностью. Следует, однако, заметить, что исковая давность (§ 16) ограничивает судебную защиту в смысле лишь права заинтересованного лица ссылаться на давность, но в других отношениях не исключается возможность судебной защиты. В частности, право возражения не подлежит давности[см. ссылку 108]. Наконец, хотя закон предоставляет право каждому отыскивать свое имущество из чужого неправильного владения судом (ст. 691), но право на такую защиту ограничено, поскольку ограничено право виндикации. Наши гражданские законы в общем придерживаются принципа виндикации, но и они отказывают в защите права собственности, вследствие приобретения его другим лицом по данности владения, а также при продаже с публичного торга. Сенат отрицает виндикационную защиту в отношении движимых вещей при условии добросовестности их приобретения 3-ми лицами от владеющего несобственника. Современное же гражданское право ограничивает принцип виндикации в отношении не только движимостей, но и недвижимостей (при ипотечной системе), признавая принцип бесповоротности в интересах добросовестных приобретателей.

2. Внесудебная защита права признается в гражданском праве, по исключению, в виде а) самозащиты и б) самопомощи.

а. Принципиально широкое применение внесудебной защиты желательно, при том, однако, непременном условии, чтобы такой самозащитой не нарушался социальный мир, в охрану которого создана судебная защита. Чем культурнее среда, тем шире должна быть внесудебная защита. Отсюда понятно, почему наше законодательство принципиально запрещает внесудебную защиту, суживая до минимума ее допустимость – дабы не дать повода к самоуправству и насилию (ст. 690 и 531). Запрещая строго всякое самоуправство, наше законодательство тем не менее признает самозащиту, ограничивая ее пределами необходимой обороны, т.е. признает, в сущности, защиту от самоуправства. «Законная оборона от насилия не считается самоуправством, когда она не выходит из пределов, законами определенных»[см. ссылку 109]. Таким образом, законная оборона есть обратная сторона недопустимости самоуправства. Таков принцип, исключающий, в сущности, институт внесудебной защиты независимо от реакции против самоуправства. Однако ни закон, ни практика не могли последовательно провести указанного принципа.

б. Так, в отдельных случаях было признано по закону право самопомощи в виде права удержания чужого имущества[см. ссылку 110]. Еще дальше пошел недавно Сенат, когда он признал право удержания путем включения условия о нем в договор (¹³/₃₆). Впрочем, еще раньше Сенату не была чужда идея самопомощи. Он признал за контрагентом право, не обращаясь к суду, произвести необходимые действия и зачесть произведенные для того расходы взамен следующей по договору платы, вследствие неисполнения другим контрагентом вытекающих из договора обязанностей (⁰¹/₈₇). При этом Сенат считает данный вид самопомощи не самоуправством, а следствием крайней необходимости, подводя, по-видимому, данное право контрагента под законную оборону. Такое толкование нельзя признать основанным на законе: в неисполнении контрагентом своих обязанностей по договору нельзя видеть самоуправства. Вообще институт самопомощи как форма внесудебной защиты представляется в нашем праве неразработанным. Данный факт объяснятся крайним увлечением законодателя борьбой против насилия, характерного для русской жизни в менее культурный период ее, когда естественно было упустить из внимания положительные стороны института самопомощи. Институт этот безусловно необходим в гражданском праве: он должен иметь место там, где нет возможности организовать судебную защиту без серьезного риска для лица лишиться осуществления своего права или предупредить его нарушение. Неудивительно поэтому, что современное гражданское право, в частности германское, а вслед за ним и наш проект (ст. 101 и сл.), широко вводит институт самопомощи, создавая право задержания чужого имущества и даже лица в целях установления его самоличности (ст. 101). Причем, правильное осуществление самопомощи требует для своей законности последующего немедленного уведомления властей (п. 2 ст. 101). Нельзя не подчеркнуть, однако, что такое широкое признание самопомощи может иметь свои нежелательные последствия при мало развитом в нашем гражданском обороте чувстве права. Идея социального мира побудила русского законодателя пренебречь институтом самопомощи, ставя мир, тишину, спокойствие во главу угла своего законодательства. Создавая институт самопомощи, нельзя не считаться поэтому с этой идеей в большей мере, чем это сделали составители проекта в своем подражании германскому уложению; впрочем, проектируемое право самопомощи не было принято единогласно и в самой комиссии[см. ссылку 111].