1. Отсюда а) возможная и б) дозволенная цель – существенная принадлежность юридической сделки.

а. В наших законах нет общего постановления по вопросу о невозможной юридической цели (ср. ст. 2151). Невозможность цели есть, впрочем, вопрос факта.

б. Что же касается недозволенности, то об этом говорит прямо ст. 1528, причем недозволенность, согласно этой статье, понимается в широком смысле какцель, противоречащая закону, благочинию и общественному порядку(ср., в частности, ст. 1666 и 2014). Под благочинием разумеются «добрые нравы», короче, нравственность (ср. ст. 2151). Что следует понимать под нравственностью, наш закон не объясняет: должно ли разуметь нравственность большинства или меньшинства – лучших людей. Сенат, по-видимому, решает данный вопрос в направлении признания нравственности меньшинства, каковое положение принято и современным правом. Так, в известном случае со свахой, Сенат признал недействительным договор об уплате вознаграждения свахе за посредничество как сделку, противоречащую нравственности: между тем как по воззрениям большинства такая сделка не возбуждает сомнений в своей нравственности. Под общественным же порядком разумеется порядок публичный, как это можно, к тому же, судить из сравнения выражений нашего закона с подлинником – французским кодексом. В частности, наши законы считают сделку недействительной, когда она направлена ко вреду государственной казны (ст. 1529, п. 5 и 2151).

Другой принадлежностью юридической сделки будет надлежащее изъявление воли (волеизъявление).

Такое изъявление воли существует в том случае,когда изъявление соответствует воле[см. ссылку 51]. В случаях же несоответствия приходится руководствоваться каким-либо критерием. Такой критерий одни видят в предпочтении воли ее изъявлению, т.е. признают сделкунедействительной, если воля выражена не надлежащим образом (Willenstheorie). Другие отдают предпочтение волеизъявлению перед волей,оберегая твердость гражданского оборота(Erklärungstheorie). Третьи стараются примирить обе теории, отдавая предпочтение то воле лица, то волеизъявлениюв зависимости от интересов оборота(Vertrauenstheorie). Большое значение при этом должна иметь добросовестность лиц, совершающих сделку. Наши законы исходят изпрезумпции, что изъявление воли обыкновенно соответствует воле; поэтому и письменные сделки (договоры) должны быть «изъясняемы по словесному их смыслу» (ст. 1538). Если же возникают «важные сомнения» в надлежащем выражении воли, то сделки (договоры) «должны быть изъясняемы по намерению их и доброй совести» (ст. 1539). Таким образом, суду предоставлено право, правда ограниченное, толковать сделку лишь в случаях важных сомнений, руководствуясь двумя совершенно различными принципами – намерением сторон (Willenstheorie) и доброй совестью, т.е. воззрениями оборота (Vertrauenstheorie). Указанного противоречия и вообще неопределенности в данном вопросе не избегает законопроект обязательственного права (ст. 72).

2. В частности, несоответствие волеизъявления и воли имеет место в случаях: а) мысленной оговорки, б) шутки, вообще несерьезного изъявления воли и в) симуляции.

а. Впрочем, право в первом случае, т.е. при мысленной оговорке(reservatio mentalis), признает сделку винтересах твердости гражданского оборота действительной, поскольку такая оговорка не распознаваема для 3-х лиц или им неизвестна. Примером такой оговорки может служить дарение имущества лицу разорившемуся, причем даритель мысленно оговаривает, что он это делает в целях успокоения лица, готового покончить с собой.

б. Точно так же право относится и к злой шутке. Напротив, право непризнает действительностиюридической сделки, основанной надоброй шутке, так как такая шутка рассчитана на понимание ее другим лицом. В случае ошибочности расчета, что другая сторона поймет шутку, пошутивший обязан, однако, возместить так называемые отрицательные интересы, убытки, если другая сторона понесла их, заключив сделку серьезно. Наши гражданские законы не говорят прямо ни о мысленной оговорке, ни о шутке, ни вообще о несерьезном волеизъявлении. Тем не менее, нет оснований не признавать вышеуказанного правила существующим и в нашем праве. Мысленная оговорка есть мотив сделки; если же ошибка в мотивах, за исключением вызванной обманом, не делает сделку недействительной, то тем более это надо сказать о мысленной оговорке. Шутливые же и вообще несерьезные волеизъявления не могут повести за собой действительности сделки, так как таким волеизъявлением в случае взаимного непонимания не достает согласия (ст. 1528), в случае же понимания – не достает серьезности, без каковой сделка не может быть признана в гражданском обороте.

в. Что же касаетсясимуляции, то в отличие от несерьезного волеизъявления онапредполагает всегда серьезное заключение сделки, но или только для виду (мнимая сделка), или для достижения юридических последствий, но не заключенной сделки (притворной), а другой, скрытой от 3-х лиц(прикрытой сделки).Мнимая сделка недействительна, так как, заключая ее, лицо или лица делают это для виду, без намерения изменить свои отношения на самом деле, достигая этим каких-либо побочных целей, напр., переукрепления имения во избежание платежа долгов (ст. 1529 п. 2, ср.⁹¹/₆₂).Притворнаяже сделка сама по себенедействительна, номожет быть действительна прикрытая сделка, если она не противоправна. Впрочем, это редко бывает (ст. 991 и 2114), так как притворные сделки обыкновенно совершаются в обход закона. На этой же точке зрения стоит и Сенат (⁹¹/₆₂,⁰¹/₄₅,⁰⁵/₁₀₅,¹²/₃₃). Так, напр., совершают продажу родового имущества с тем, чтобы скрыть дарение. Эта притворная сделка недействительна, так как недействительна и скрытая. Наоборот, если б было продано движимое и недвижимое благоприобретенное имущество вместо того, чтоб быть подаренным, то притворная сделка будет действительна, так как в данном случае действительно дарение. Однако в случае признания притворной сделки действительной, она в своих последствиях должна обсуждаться как сделка скрытая. Поэтому, напр., в случае неблагодарности покупателя, имущество должно быть возвращено продавцу.Притворную же сделку или симулированную необходимо отличать от фидуциарной, т.е. основанной на доверии. Фидуциарная сделка, в отличие от притворной, действительна сама по себе и не совершается лишь для виду, как мнимая сделка.Фидуциарная сделка направляется обыкновенно на достижение такого правового результата, для получения которого нет в праве подходящего способа(mancipatio, fiducia cum creditore contracta). Сенат относит к притворным сделкам и такую, в которой выступает подставное лицо, получившее доверенность на заключение какой-нибудь сделки от имени доверителя и заключившее ее на свое имя. В этом случае доверенный – подставное лицо; поэтому Сенат признает, что доверитель может оспорить такую сделку и стать на место доверенного (⁰¹/₈₆по делу об арендном договоре, заключенном на свое имя поверенным арендаторши)[см. ссылку 52]. Такую сделку с подставным лицом правильно, однако, в интересах гражданского оборота не признавать действительной и, во всяком случае, едва ли правильно признавать притворной, так как притворство или мнимость сделки предполагает согласие на это обеих сторон, если сделка двусторонняя, между тем, как в сделке с подставным лицом, третье лицо, вступая в сделку с подставным лицом, может вступать в нее совершенно добросовестно, не предполагая подставного лица. Поэтому в случаях признания сделки с подставным лицом недействительной, положение добросовестного третьего лица может оказаться худшим и даже таким, при наличности которого третье лицо не вступило бы в сделку с лицом, выставившим подставное лицо. Во всяком случае твердость гражданского оборота требует очень большой осторожности в признании такой сделки действительной по правилам о сделке притворной.

Третья необходимая принадлежность юридической сделки – это сознательная и свободная воля. В тех случаях, в коих нет такой воли, принято говорить опороках воли. Эти пороки воли выражаются в том, что лицо изъявляет свою волю, желая наступления последствий юридической сделки, которых оно бы не желало, если бы ясно представляло себе положение вещей (ошибка и обман), или в том, что сознавая ясно положение дела, лицо тем не менее совершает юридическую сделку, хотя и не желает последствий этой сделки (принуждение).