Глава XLII

ЭПИГОНЫ ВЕРГИЛИЯ

Валерий Флакк

Гай Валерий Флакк Сетин Бальб (Gaius Valerius Flaccus Setinus Balbus) -автор неоконченной поэмы «Аргонавтика» (Argonautica). O его жизни нам ничего не известно. Мы знаем лишь то, что умер он около 90 г. О смерти поэта упоминает Квинтилиан: «...Недавно мы много потеряли в лице Валерия Флакка» («Воспитание оратора», 10, 1, 90). Скорее всего, это - 92 г., когда Квинтилиан писал 10-ю книгу своего трактата.

Поэма Валерия Флакка посвящена императору Веспасиану, правившему в 69-79 гг. В ней описывается знаменитый миф об аргонавтах, отправившихся на корабле в Колхиду за золотым руном. В первых стихах поэмы восхваляется поход Веспасиана в Британию, который он совершил в 42 г. во времена правления Клавдия. Взяться за разработку мифа об аргонавтах Валерия Флакка побудили заморские завоевания Рима, прокладывавшего морские пути в Атлантике. Прославляя отвагу первых легендарных мореплавателей, поэт как бы проводит параллель между плаванием мифических героев и военной экспедицией в Британию под командованием Веспасиана, соединяя таким образом миф и современную ему действительность. В проэмии упоминается также взятие Иерусалима Титом в 70 г., следовательно, поэма могла быть написана лишь после этого события. Кроме того, в ней имеются намеки на извержение Везувия в 79 г.

Поэма обрывается на середине 8-й книги. Сейчас уже никто не сомневается в том, что «Аргонавтика» осталась незаконченной, хотя вплоть до недавнего времени высказывалось предположение о том, что заключительная часть сочинения утрачена. По всей видимости, поэт никогда не правил свой труд. Следы отсутствия окончательной отделки довольно многочисленны: это и непоследовательность в изложении, и большое количество стихов, страдающих смысловой незавершенностью. Следует, однако, признать, что эти промахи отчасти вызваны стремлением поэта к лаконичности, нередко порождающей неясность.

К мифу о походе аргонавтов уже обращались и греческие, и римские поэты, например Пиндар и Аполлоний Родосский. «Аргонавтика» последнего имела грандиозный успех в Риме, где она была переработана в I в. до н. э. Варроном Атацинским.

Следуя в целом Аполлонию Родосскому, Валерий Флакк достаточно свободно трактует общеизвестный сюжет: опускает некоторые детали, знакомые по эпической поэме Аполлония, и добавляет новые эпизоды. Так, в 5-й книге прибывший в Колхиду Ясон помогает царю Ээту, осажденному в своей столице братом Персом. Медея, наблюдая с городской стены за сражением, восхищается доблестью Ясона и воспламеняется любовью к нему. Когда Ээт нарушает договор и не отдает обещанное герою золотое руно, Медея объединяется с ним против отца. Поэма обрывается на сцене встречи Ясона с братом Медеи Апсиртом, настигшим беглецов у устья реки Истра.

Всвоей поэме Валерий Флакк хотел показать главным образом романтику полного опасностей путешествия в отдаленные земли. Рассказ о приключениях греческих героев на пути в Колхиду занимает три книги (2-4). Так что посвящение Веспасиану, который прославляется в начале поэмы как отважный мореплаватель, штурмующий необозримые просторы Океана, не является чем-то случайным. «Сколько морей мы открыли для плавания!» - говорит Ясон одному из своих спутников Акасту (1, 169).

Визображении характеров Валерий Флакк обнаруживает некоторую независимость от своего греческого образца. Его Ясон в большей степени наделен героизмом, чем у Аполлония Родосского, и напоминает Энея в поэме Вергилия. Аргонавтам приданы черты, которые должны возбуждать воображение читателей. Медею Валерий Флакк наделил не только страстностью, но и сентиментальностью. Как и у Аполлония Родосского, она - самый значительный персонаж в поэме, хотя ее история обрывается в самый напряженный и драматический момент.

Та часть поэмы, в которой повествуется о событиях, предшествующих прибытию аргонавтов в Колхиду, представляется, если не принимать во внимание некоторых преувеличений, более удачной, нежели та, в которой излагается то же содержание, что и в «Аргонавтике» Аполлония Родосского.

Поэма Валерия Флакка выглядит как реакция на «Фарсалию» Лукана и -в большей степени - на поэму Силия Италика, воспевшего давние события римской истории. Тема «Аргонавтики» - исключительно мифологическая. В действие поэмы постоянно вмешиваются боги, как того требовали нормы традиционного эпоса. В этом проявилось желание поэта следовать по пути, указанному Вергилием. Влияние Вергилия обнаруживается и в общей структуре поэмы, и в выборе художественных средств, и в изображении главных героев. Стремление подражать Вергилию выразилось в самом языке «Аргонавтики». Валерий Флакк возобновляет некоторые вергилиевские выражения, правда, со своими вариациями, так что в ряде случаев

209

его стихи можно понять, лишь учитывая соответствующий текст Вергилия. Заметное влияние на римскую поэзию того времени оказал также Овидий, достигший небывалых вершин в пластичности художественного изображения. Не менее значительно и влияние риторических школ, что, впрочем, не удивляет. В это время все римские поэты уже широко пользовались приемами, выработанными в школах риторики. Приметой времени можно считать характерные для поэзии Валерия Флакка вкус к ужасному, интерес к варварским народам и тягу к натуралистическим картинам.

Силий Италик

Сведения о Тиберии Катии Силии Италике (Tiberius Catius Silius Italicus) извлекаются главным образом из письма Плиния Младшего, которое он написал своему приятелю Канинию Руфу, откликнувшись на смерть поэта (3, 7). Место рождения Силия Италика неизвестно. Некоторые ученые считают, что свое прозвище он получил по названию испанского города Italica, из которого был родом император Траян. Но это всего лишь гипотеза. О Силии неоднократно упоминает в своих эпиграммах Марциал.

Из письма Плиния Младшего мы узнаём, что при Нероне Силий слыл доносчиком и в 68 г. был назначен консулом. Однако при Вителлин он вел себя безупречно и заставил забыть о своей дурной репутации. В качестве проконсула он добровольно управлял провинцией Азией. Оставив государственную деятельность, он жил замкнуто и достойно, пользуясь почетом и уважением многих людей. Все эти годы Силий писал поэму «Пуника» (Punica), время от времени декламируя написанное друзьям, среди которых был стоик Анней Корнут, посвятивший ему свой комментарий к Вергилию. Как свидетельствует Плиний Младший, Силий высоко почитал этого поэта. Его восхищение автором «Энеиды» вылилось в самый настоящий культ: он регулярно праздновал день рождения своего кумира, ходил на его могилу как в храм, украсил все свои виллы его статуями и портретами. Последние годы жизни Силий провел в Неаполе. Он умер в 75-летнем возрасте (как предполагают, в 101 г.), уморив себя голодом, чтобы не страдать из-за неизлечимой опухоли.

«Пуника»

Поэма состоит из 17 книг и повествует о борьбе римлян с Ганнибалом, событии, пожалуй, самом знаменитом в истории Рима. Вторая пуническая война -неплохая тема для эпической поэмы. Однако Силий не смог вдохнуть жизнь в интереснейший исторический материал. Его поэма представляет собой невыразительное переложение в стихах 3-й декады истории Тита Ливия «От основания Города», отяжеленное традиционными для эпоса мифологическими деталями.

В прологе излагается мифическая причина войны - проклятие Дидоны, покинутой Энеем, затем следует рассказ о самой войне: высадке Ганнибала в Испании, осаде и падении Сагунта, переходе карфагенской армии через Альпы. У Силия Ганнибал предстает как орудие ненависти богини Юноны к римлянам (книги 1-3). Автор повествует о сражениях при Требии и Тразименском озере, об избрании Фабия Максима консулом с пространным отступлением, посвященным Марку Атилию Регулу, который принял мучительную смерть в карфагенском плену в годы Первой пунической войны (книги 4-6). Далее рассказывается о распрях между нерешительным Фабием Максимом и его помощником начальником конницы Минуцием Руфом; дается обозрение войск и после перечня предзнаменований описывается битва при Каннах. Растерянность Сената, вызванная поражением римского войска вскоре сменяется решимостью продолжать борьбу (книги 7-10).

Между тем находящийся в Капуе Ганнибал предается праздной жизни. Не сумев взять Нолу, он не оставляет попыток захватить Рим (книги 11—12). Римляне отвоевывают Капую, но в Испании погибают римские полководцы Публий и Гней Сципионы. Юный Сципион, будущий Сципион Африканский, посещает царство мертвых, чтобы вопросить там тени отца и дяди. В подражание вергилиевской «Энеиде» перечисляются подвиги, которые предстоит совершить римлянам. Затем Силий останавливается на взятии римлянами Сагунта и Нового Карфагена и на сражении при Метавре (книги 13-15). Далее описываются героические деяния Сципиона в Испании и поминальные игры в честь двух павших в бою Сципионов. Завершается поэма рассказом о битве при Заме в Африке и триумфальном возвращении Сципиона в Италию (книги 16-17).

Основным историческим источником, использованным Силием Италиком, был труд Тита Ливия, а художественным образцом послужила «Энеида». Подражание Вергилию заметно в «Пунике» повсюду, причем не только в общем плане, но и в создании отдельных сцен и эпизодов. Весьма показательным является резкий поворот Силия к традиционной эпике, в чем выразилось его сознательное противодействие лукановским новшествам. Но иногда создается впечатление, что автор «Пуники» хочет выйти за пределы вергилиевской поэзии и напрямую присоединиться к Эннию и Гомеру, создавшим непревзойденные образцы эпической поэмы. Не мог он оставить без внимания и историко-мифологический эпос Гнея Невия «Пуническая война», о первом военном столкновении Рима с Карфагеном. Поскольку это сочинение утрачено для нас, сказать что-нибудь определенное о его влиянии на творчество Силия Италика

210

невозможно.

В последних книгах «Пуники» чувствуется некоторая незавершенность. Поэтому кое-кто из ученых допускает, что Силий планировал написать и 18-ю книгу и таким образом по числу книг сравняться с энниевскими «Анналами». И в той и в другой поэмах главным героем является не отдельная личность, а весь римский народ. В эпоху имперской идеологии такой возврат к мировоззрению времен древней Республики, когда индивидуализм в римском сознании еще не возобладал, был явным анахронизмом.

Многие образы и мотивы Силий взял у Вергилия: враждебность Юноны к римлянам и ее соперничество с Венерой, помогающей Риму; Юпитер, предрекающий величие римского народа; панегирик Флавиям (в подражание вергилиевскому восхвалению Августа) в середине 3-й книги (стихи 582-616) и т. д. В ряде случаев, приспосабливая для своей поэмы «общие места» эпической поэзии: описание щита, перечень войск, посещение загробного царства, поминальные игры и некоторые другие, - Силий подражает одновременно и Вергилию и Гомеру, к которому восходят прощание Ганнибала с женой и такие, немыслимые у Вергилия, сцены, как сражения богов.

Явно чувствуется и влияние Лукана. Рядом с богами в «Пунике» действуют аллегорические фигуры: Верность (Fides), Доблесть (Virtus) и Наслаждение (Voluptas). Последние две спорят из-за молодого Сципиона, который избирает Доблесть. Здесь использована стоическая трактовка мифа о Геракле на распутье.

Соединение в одном произведении столь разнородных элементов вызвано тем, что дилетант Силий был не способен на что-либо свое, оригинальное. Сосредоточенный на поисках составных частей для своей поэмы, он не испытывает каких-то неудобств и затруднений и, перескакивая через века и народы, соединяет воедино Гомера, Энния и Вергилия. На какую-либо связность и органичность он, разумеется, не претендует.

Новую эпопею лукановского типа Силий Италик отвергает. В то же время в основу поэмы он кладет, подобно Лукану, эпизод из римской истории, сплавляя таким образом традиционный мифологический эпос с современной исторической темой. Эта попытка Силия успеха не имела. Надо было обладать незаурядным талантом, чтобы средствами поэзии воскресить события далекого прошлого, а Силий, по общему признанию, был лишен и самобытности, и подлинного вдохновения. Вознамерившись обратиться к сокровищнице древней поэзии, он не в состоянии освободиться от влияния риторической школы. Как проницательно замечает Плиний Младший, Силий «сочинял стихи, скорее тщательно отделанные, чем талантливые» (scribebat carmina maiore cura quam ingenio - «Письма», 3, 7).

Что касается метрики, то здесь образцом Силию служил Вергилий. Однако общая монотонность и тяжеловесность стиха не смогли передать пафоса изображаемых в поэме событий. Вдобавок поэту свойственна вычурная манера письма с неумеренным использованием риторических приемов.

Пример Силия Италика, взявшего за образец великих классиков отечественной поэзии, весьма показателен для римского интеллигентного общества конца I в., когда многие писатели, не имея своей творческой индивидуальности и потому не вносящие в литературу ничего нового, только и делали, что соперничали в своем преклонении перед великими традициями прошлого.

Стаций

Источником сведений о жизни Публия Папиния Стация (Publius Papinius Statius) служат его сочинения. О себе и своих близких он рассказывает в сборнике лирических стихотворений «Сильвы» (Silvae), что означает «Леса». Однако этого недостаточно, чтобы установить точную дату его рождения. Считается, что поэт родился между 40 и 50 гг. в Неаполе. Известно, что отец Стация преподавал риторику, писал стихи и даже принимал участие в поэтических состязаниях, в которых нередко одерживал победу. В 69 г. он переехал в Рим и открыл там школу, в которой обучались юноши из самых знатных семей.

Поскольку с детских лет Стаций находился в литературной среде, господствующие в поэзии того времени вкусы и тенденции были ему хорошо известны. Конец I в. был отмечен повсеместным распространением манерного стиля, введенного в моду риторической школой. Большинство поэтов решительно отказываются от тем злободневной политики ради удовлетворения эстетических запросов узкого круга ценителей литературы, посещавших поэтические турниры и залы рецитаций.

Уже в юношеские годы Стаций начал участвовать в состязаниях поэтов и однажды, еще в Неаполе, получил награду. Поселившись в столице Империи, он женился на вдове по имени Клавдия. Это произошло, скорее всего, после 80 г., когда он, по его словам, находился «в цветущем возрасте» (florentibus annis -«Сильвы», 3, 5, 23). Это одна из немногих дат в высшей степени неопределенной хронологии жизни поэта. В Риме Стаций, поощряемый отцом, приступил к созданию «Фиваиды» (Thebais), большой эпической поэмы на тему известного греческого мифа. После смерти отца приблизительно в 80 г. материальное положение Стация сильно пошатнулось. Хотя на его долю выпал успех, вызванный публичным чтением отрывков из «Фиваиды», он, как свидетельствует Ювенал, вынужден был продать пантомимическому актеру Парису текст своей «Агавы», в противном случае ему пришлось бы голодать («Сатиры», 7, 82-89). В поэтическом состязании, учрежденном Домицианом в Альбе, Стаций одержал победу и получил из рук императора венок и денежную награду. Как сообщает сам поэт, он воспел подвиги Домициана в Германии и Дакии («Сильвы», 4, 2, 63-67). «Фиваида» увидела свет в 92 г., несколько раньше начали публиковаться первые книги сборника

211

«Сильвы». Но на Капитолийском литературном состязании, состоявшемся, вероятно, в 94 г., Стаций остался без награды. Скорее всего, именно поэтому, а возможно, из-за ухудшения здоровья, он принял решение вернуться в Неаполь. Как бы то ни было, Стаций уже находился там в 95 г. В одном из стихотворений, посвященном жене, склоняя ее последовать за ним, он восхваляет красоты родного города («Сильвы», 3,5). Приблизительно в это время он начал работать над «Ахиллеадой». Поэма осталась незаконченной из-за смерти Стация, вероятнее всего, в 96 г., в год убийства Домициана.

В отличие от поэтов-дилетантов Валерия Флакка и Силия Италика, Стаций был профессионалом и жил на доходы от своей литературной деятельности. Мы уже упоминали об «Агаве» (Agaue), либретто пантомимы о матери, потерявшей рассудок и разорвавшей на части своего сына Пенфея, противящегося введению дионисийских культов. В схолиях (пояснениях) к Ювеналу сохранились четыре стиха, принадлежащие Стацию, под названием «Поэма о Германской войне» (Carmen de Bello Germanico), в котором прославлялись деяния Домициана. Возможно, это была та самая поэма, которая принесла Стацию победу в альбанском поэтическом состязании.

«Фиваида»

Над этой поэмой, потребовавшей от Стация значительных усилий, он работал 12 лет. Подобно вергилиевской «Энеиде», она состоит из 12 книг. В них излагается излюбленный у греческих трагиков миф о походе семерых вождей против Фив.

Содержание распределяется по книгам следующим образом.

Книга 1. Ослепивший себя Эдип проклинает сыновей и призывает на их голову братоубийственную войну. Между братьями существует договор, согласно которому они должны царствовать в Фивах поочередно по одному году. По жребию первым власть получает Этеокл. Полиник отправляется в Аргос. Здесь он вступает в схватку с героем Тидеем, но царь Аргоса Адраст вмешивается и прекращает распрю, объявив Полиника и Тидея женихами своих дочерей.

Книга 2. Бог Меркурий вызывает из царства мертвых тень Лая, которая подстрекает Этеокла нарушить соглашение с Полиником. Когда через год Тидей прибывает в Фивы, чтобы потребовать трон для Полиника, Этеокл отвечает отказом. На обратном пути Тидей попадает в устроенную ему засаду, но вырывается из нее.

Книга 3. В Аргосе готовятся к войне с Фивами. На военных действиях особенно настаивает Капаней, который призывает не обращать внимания на неблагоприятные пророчества прорицателя Амфиарая.

Книга 4. В Фивах тень Лая предсказывает победу фиванцам и смерть обоих братьев. Тем временем войско, возглавляемое семью вождями, направляется к Фивам и по пути испытывает нестерпимую жажду. Гипсипила, находящаяся в рабстве у царя Ликурга, ведет аргосцев к реке.

Книги 5-6. Между тем змей, посланный Юпитером, убивает сына Ликурга младенца Архемора, отданного под присмотр Гипсипилы. Вожди спасают Гипсипилу от гнева Ликурга и в честь погибшего мальчика устраивают состязания (Немейские игры).

Книга 7. Аргосцы подходят к Фивам. Иокаста тщетно пытается предотвратить сражение. Амфиарай, поглощенный землей, низвергается в Тартар.

Книги 8-9. Бог подземного царства Плутон посылает на землю фурию Тисифону, которая побуждает героев к страшным действиям. Например, смертельно раненный Тидей, ранив, в свою очередь, фиванца Меланиппа, в ярости грызет его череп.

Книга 10. Богиня Юнона усыпляет фиванцев, и аргосцы устраивают ужасную бойню. Жертва, назначенная для спасения Фив, - сын Креонта Менекей, который закалывает себя мечом. Капаней взбирается на стены города, но его поражает молния Юпитера.

Книга 11. Этеокл и Полиник вступают в междоусобный поединок и погибают. Иокаста кончает жизнь самоубийством. Эдип изгоняется из Фив новым царем Креонтом. Войско аргосцев ночью оставляет свой лагерь.

Книга 12. Креонт запрещает хоронить трупы врагов, но его убивает Тесей, призванный аргивянками из Афин. Аргосцы предают убитых сожжению.

Миф о походе семерых вождей на Фивы неоднократно обрабатывался греческими поэтами, не обойден он вниманием и в римской литературе, но все эти сочинения, за редким исключением, утрачены для нас, и установить, чему именно следовал Стаций и кому из своих предшественников отдавал предпочтение, невозможно. Конечно, он не мог не обратиться к греческим трагедиям, прежде всего к Еврипиду, и, по всей видимости, имел под рукой одно из бывших тогда в употреблении руководств по мифологии.

Что касается композиции поэмы, то здесь образцом послужила «Энеида». Как и у Вергилия, «Фиваида» делится на две части по 6 книг в каждой. Собственно о войне, то есть боевых действиях под Фивами, говорится лишь в последних шести книгах. Эта ориентация на Вергилия подчеркнута самим Стацием. В конце поэмы, обращаясь к своему сочинению, он говорит: nec tu divinam Aeneida tempta, // sed longe sequere et vestigia semper adora «He стремись с Энеидой божественной спорить, // следуй за ней вдалеке и пример ее чти неизменно» (12, 816-817; перевод Ю. Шичалина).

212

Однако первые шесть книг «Фиваиды» связаны с остальными слабо, в их необходимости можно даже усомниться. Изъян этот тем более заметен, что в отличие от «Энеиды» в «Фиваиде» нет центрального героя, судьба и подвиги которого придали бы смысл всему повествованию. Персонажи поэмы очерчены весьма поверхностно и далеки от какой-либо художественной и человеческой достоверности. Все они на одно лицо и страдают унылым схематизмом. Их действиям присущи чрезмерность и необычайность - черты, определяющие литературные вкусы той эпохи. Впрочем, насколько можно судить, изображение характеров не входило в задачу поэта.

В поэме царит мрачная, гнетущая атмосфера, создаваемая жуткими картинами заклинания мертвых, страшными описаниями чудовищ, приводящими в ужас развернутыми сценами кошмарных кровопролитий. Знакомая нам по трагедиям Сенеки Младшего тяга к ужасающему создает между Стацием и боготворимым им Вергилием непреодолимую пропасть. По существу, Стаций скорее обожает, чем действительно понимает Вергилия. Мир, созданный искусством поэта, не имеет никакого отношения к реальной действительности.

Как уже отмечалось, структура «Фиваиды» далека от совершенства. Отдельные части поэмы существуют как бы сами по себе, не образуя в совокупности органического единства. К тому же некоторые из них несоразмерно велики, что мешает восприятию целого. Повествование тянется вяло и монотонно, складывается впечатление, что поэт испытывает какое-то странное безразличие к своему рассказу. Излагая фиванский миф от начала до конца, он ничего не меняет и не вносит от себя и озабочен только тем, чтобы продемонстрировать свою версификационную технику и умение пользоваться избитыми литературными штампами. Например, в начале поэмы по аналогии с гомеровской «Одиссеей» собирается совет богов.

Мифологическим содержанием «Фиваида» Стация, как и «Аргонавтика» Валерия Флакка, противостоит историческому эпосу, который в это же самое время возобновляется в латинской поэзии Силием Италиком. Похоже, в «Фиваиде» нет никакой связи с собственно римской тематикой, хотя братоубийственная война между Этеоклом и Полиником, пусть и отдаленно, могла напоминать о борьбе за власть в Риме.

Стиль поэмы типичен для той эпохи. Это стиль риторической школы, вызывающий, причем достаточно быстро, чувство пресыщения и утомления.

«Ахиллеада»

Несколько иную тональность имеет «Ахиллеада» (Achilleis), от которой до нас дошли первая книга и начало второй. В 1-й книге рассказывается о том, как богиня Фетида, зная, что из-за похищенной Елены между греками и троянцами вспыхнет война, на которой ее сыну Ахиллу суждено погибнуть, прячет его на острове Скиросе, где юношу, одетого в женское платье, обнаруживают среди дочерей царя Ликомеда герои Улисс и Диомед. Во 2-й книге, от которой сохранилось 167 стихов, описывается отъезд Ахилла со Скироса.

К «Ахиллеаде» критики были более благосклонны. Это и неудивительно, ведь материал 1-й книги, детство и юность Ахилла, не содержит ничего такого, что потребовало бы от поэта высокопарности и напыщенности, столь вредящих стилю «Фиваиды». В поэме есть живые сцены, яркие зарисовки, психологические мотивировки поступков. В «Ахиллеаде» Стаций демонстрирует более зрелое искусство, хотя в целом оно остается на том же уровне, что и в «Фиваиде».

«Сильвы»

Между 89 и 95 г. Стаций писал стихотворения, составившие сборник из 5 книг, получивших название «Сильвы» («Леса»). Первые четыре книги были опубликованы самим поэтом, каждой предшествует посвятительное введение в прозе. Пятая книга вышла после смерти автора и осталась без предисловия.

Слово silvae римские авторы использовали для обозначения набросков, импровизаций, не получивших окончательной отделки (Квинтилиан. «Воспитание оратора», 10, 3, 17). Именно как эскизы посвящает Стаций стихи 1-й книги Луцию Аррунцию Стелле, который тоже занимался поэзией. Но во вступлении к 4-й книге, обращаясь к Виторию Марцелу, Стаций защищает авторов подобных сочинений от обвинения в поспешности, уверяя, что приложил для написания своих набросков усердия гораздо больше, чем заявлял раньше: в предисловии к 1-й книге он утверждал, что ни на одно из стихотворений не затратил более двух дней.

«Сильвы» Стация можно отнести к жанру лирико-эпиграмматической импровизации. В 32 стихотворениях сборника поэт блещет эрудицией, обнаруживая при этом приверженность к классицизму и модернизму одновременно. Темы он находит в окружающей его жизни: это -бракосочетания, путешествия, семейные годовщины, смерть близких людей, различные зрелища. Это действительно поэзия на случай. Пять стихотворений посвящены Домициану, прославляемому в панегирическом духе. Поводы для их написания самые разные: открытие памятника императору (1, 1), постройка Домициановой дороги (4, 3), очередное (семнадцатое) консульство Домициана (4, 1), празднование Сатурналий (1,6), пиршество, в котором принцепс принял участие (4, 2). Стихи эти имеют официальный характер и переполнены лестью.

213

Одними из лучших, по общему признанию, являются стихотворение на смерть отца (5,3) и призыв Стация к жене последовать за ним в Неаполь (3, 5). Поэт предается здесь воспоминаниям и меланхолии; его стихи нежны и задушевны. Рассказывая об окрестностях Неаполя, он демонстрирует свое умение видеть и понимать природу. С не меньшим мастерством описывает он виллы, термы и предметы искусства. Некоторые из этих стихотворений (1, 5; 4, 6) -несомненная удача поэта, хотя образы и мотивы в них нередко книжные и разработаны в русле традиционной поэтики. Как бы то ни было, художественный мир сборника осязаем и конкретен. Вместе с тем здесь широко представлен мифологический материал и, как следствие, язык насыщен эпитетами, характерными для эпической поэзии.

В большинстве стихотворений использован гексаметр, из других размеров встречается фалекейский гендекасилаб, а также алкеева и малая сапфическая строфы.

Поэзия Стация - продукт своего времени, когда римская цивилизация уже обнаруживает признаки усталости и упадка. В искусстве и литературе не остается места простому и естественному. В моду входит тенденция с помощью всякого рода сооружений и архитектурных строений приукрасить саму природу. Все это находит отражение и в литературном творчестве. Не случайно в «Сильвах» так часто описываются виллы и предметы искусства, то есть то, что сотворено человеческими руками. Новому взгляду на окружающий мир соответствовал стиль, выработанный в риторических школах, диктовавших свои вкусы писателям.

** *

Публика не баловала Стация своим расположением. Однако с V в. начинает приобретать широкую известность «Фиваида», между тем как «Сильвы» оставались в забвении. А поскольку сведения о жизни Стация черпались именно из этого сборника, о поэте еще долго ничего не было известно и его смешивали с одноименным ритором, жившим при Нероне. Даже великий Данте не избежал этой ошибки.

214