Глава XVI

ЛИРИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ КОНЦА РЕСПУБЛИКИ

Предварительные замечания

Как уже отмечалось, для I в. до н. э. характерно возрастание в римском обществе индивидуалистических тенденций, сопровождавшее пересмотр прежних нравственных ценностей. Стремясь оставить свой след в политической и культурной жизни Рима, незаурядные личности требуют к себе особого внимания и отстаивают свои права, противопоставляя себя коллективу. В политике сильная личность утверждается через различные формы единоличной власти, например диктатуру (Сулла, Помпей, Цезарь); в философии - через материалистическое учение Эпикура и критику традиционных взглядов на религию, мораль, общество (Лукреций); в поэзии -через субъективную и автобиографическую лирику, противостоящую историческому эпосу, предназначенному воспевать героические деяния всего народа. Первые шаги в этом направлении были сделаны во времена Сципионов, когда Луцилий придал своим сатирам ярко выраженный автобиографический характер.

Идейное наследие сципионовской культуры было воспринято поэтами, за которыми закрепилось название «неотерики». Греческим словом neoteroi «новейшие» их язвительно обзывал Цицерон, в устах которого оно звучало почти как «модернисты» («К Аттику», 7, 2, 1; ср.: «Тускуланские беседы», 3, 45). Это были создатели совершенно нового направления не только в римской, но во всей античной поэзии.

В то время, когда в Италии разгорается борьба за власть между Цезарем и Помпеем, в Риме появляется группа молодых поэтов, которые с тревогой смотрят в будущее. Они выражают беспокойство в связи с социальным кризисом и возобновляющимися диктаторскими притязаниями отдельных политических лидеров. Не удивительно, что им, стремящимся к личной независимости, эпикуреизм с его проповедью ухода от общества был наиболее близок.

Этим поэтам был присущ дух неприятия и фронды. Настроенные по-боевому, они не испытывают раболепного почтения к освященным временем традициям и решительно выступают против канонов, сложившихся в римской литературе. Взяв за основу принципы, провозглашенные главой александрийской поэтической школы Каллимахом: краткость, культ новизны, формальное совершенство, - неотерики ориентируются не на отечественные, а на эллинистические образцы. С поклонниками римской архаической поэзии они ведут активную полемику, напоминающую полемику Каллимаха с греческими эпигонами Гомера. Прославлению героических деяний римского народа эти поэты предпочитают темы, дающие им возможность продемонстрировать свою эрудицию и ученость. В этом отношении они могут считаться преемниками Луцилия, который был противником высоких жанров, ратовал за простой стиль и порицал неумеренный пафос трагедий Акция.

Поэзия неотериков - это поэзия элиты, людей рафинированной, утонченной культуры. Самый талантливый из них, Катулл, заявляет, что он отдает предпочтение небольшой поэме своего друга Цинны и оставляет черни наслаждаться опусами устарелых подражателей Энния, вроде Гортензия Гортала и Волузия, автора длинных «Анналов» (95). Для неотериков Энний, как в свое время для александрийцев Гомер, находился за пределами какой-либо критики и любая попытка подражать ему была, по их мнению, обречена на провал.

Связь между «краткостью» и «искусством» установил еще Каллимах: лучшая песня - та, что исполнена на одном коротком дыхании, а всякая длинная -отказ от искусства. «Громыхать надлежит Зевсу», то есть многословию и высокопарности следует предпочесть спокойный сдержанный стиль. Не случайно, когда неотерики (например Кальв) обращались к красноречию, они, стремясь к точной, ясной и сжатой речи, следовали аттикистам, между тем как любители эпической напыщенности (например Гортензий) придерживались в ораторской практике азианизма. Впрочем, и краткость имеет свои недостатки. И поэты архаического направления, видимо, с полным правом обвиняли в непонятности, например, такого поэта, как Цинна. Примечательно, что и для Горация чрезмерная краткость и неясность изложения связаны между собой (brevis esse laboro, obscurus fio «стараюсь быть кратким, делаюсь темным» -«Наука поэзии», 25-26).

Принципиальная новизна поэзии неотериков заключается в повышенном психологизме и углубленном самоанализе, постоянном поиске сути собственного «я», чего нет в поэзии александрийцев. Особый интерес вызывают у неотериков малоизвестные легенды о несчастной любви, позволяющие без каких-либо условностей исследовать человеческую природу на идиллическом и романтическом фоне.

О лирической поэзии этой эпохи мы можем судить по стихотворениям Катулла, самого выдающегося из неотериков; от произведений других поэтов сохранились лишь названия и немногочисленные фрагменты.

Предшественники неотериков. «Кружок Лутация Катула»

62

На первые десятилетия I в. до н. э. приходится деятельность поэтов, которых можно считать предшественниками неотериков. О них мы знаем немногое, еще меньше - об их сочинениях. Среди них выделяется Квинт Лутаций Катул, покровительствовавший греческим и римским писателям. В его доме бывали греческие эпиграмматисты Антипатр Сидонский, Архий Антиохийский и римские поэты, культивировавшие жанры, модные в александрийской поэзии, прежде всего эпиграмму. Их называют, достаточно условно, «поэтами кружка Лутация Катула». Таким образом, начатое Сципионами покровительство литературе нашло своего продолжателя в лице Катула.

Квинт Лутаций Катул (Quintus Lutatius Catulus) родился примерно в 150 г. до н. э. В 102 г. до н. э. вместе с Гаем Марием был консулом. В 101 г. до н.э. оба сражались с кимврами при Верцеллах. Впоследствии их отношения испортились, а когда в 87 г. до н. э. Марий захватил Рим, Катул стал жертвой его преследований и был вынужден покончить с собой.

Как политик и государственный деятель Лутаций Катул был личностью заметной и влиятельной. Почитатель Сципиона Эмилиана и Лелия, он обращал на себя внимание высокой образованностью и разнообразием интересов. Цицерон говорит о нем как о последовательном эллинофиле, расположенном к философии, и делает его одним из участников своего диалога «Об ораторе». Лутаций Катул зарекомендовал себя отменным оратором. Его речи, по свидетельству Цицерона, отличались чистотой слога и изяществом стиля. Он писал прозу и стихи, причем не только на латинском, но и на греческом языке.

Одно из сочинений Катул посвятил своему консульству. До нас дошли также две его любовные эпиграммы. В одной из них прославляется красивая внешность актера Росция, который «красотой превосходит богиню Аврору». В другой разрабатывается каллимаховский мотив о «душе-беглянке, улетевшей к любимому». Поэт изливает свои чувства к юноше Феотиму. О своих страданиях он говорит с шутливой иронией, свойственной александрийским эпиграмматистам:

Где моя душа? Улетела опять к Феотиму И, как беглянка, теперь ищет убежище в нем.

Что ж? Ведь я уж давно объявленье сделал такое, Чтоб не впускал он ее, а прогонял от дверей! Надо пойти и вернуть. Но как самому не попасться В плен? Что делать, увы? Дай мне, Венера, совет!

(Здесь и далее перевод М. Гаспарова)

В литературный кружок Лутация Катула входили римские поэты Валерий Эдитуй (Valerius Aedituus) и Порций Лицин (Porcius Licinus). От первого из них сохранились две любовные эпиграммы, написанные в изысканной эллинистической манере. Одна - на мотив знаменитой оды Сапфо о любовном томлении. Поэт описывает свои ощущения, вызванные любовью к девушке Памфиле:

Только начну я о том, чего от тебя добиваюсь Всей неспокойной душой, - молкнут слова на губах; Сразу пот на груди выступает обильною влагой,

Яцепенею, молчу, силюсь и гибну без слов.

Вдругой дошедшей до нас эпиграмме Валерий Эдитуй сравнивает огонь любви, горящий в его сердце, с факелом.

Второй из названных авторов, Порций Лицин, писал в разных жанрах. Уцелела его эпиграмма, построенная на метафоре огня. Пламя любви, сжигающее влюбленного, - обычный «топос» александрийской поэзии. У римского поэта действие перенесено, как у Феокрита, в буколическую обстановку:

Вы, пастухи овец и нежных овечьих приплодов, Вы хотите огня? Так поспешите ко мне!

Я - человек-огонь! трону пальцем - весь лес загорится, Все загорятся стада, все, что я вижу, - в огне!

Кроме того, мы располагаем двумя отрывками из поэмы Лицина историко-литературного содержания. В более обширном отрывке, состоящем из 11 стихов, сообщается, причем с явной неприязнью, о комедиографе Теренции. Виновниками его жалкой участи представлены Сципион Эмилиан и Лелий. Предполагается, что в этой поэме в хронологической последовательности перечислялись римские писатели. В другом отрывке начало латинской поэзии соотносится со временем Второй пунической войны:

При второй войне Пунийской окрыленною стопой К воинам спустилась Муза, к диким Ромула сынам...

Сочинением скорее грамматика, чем поэта, следует считать трактат в ямбических сенариях «О

63

поэтах» (De poetis), принадлежащий перу Волкация Седигита (Volcacius Sedigitus). Сочинение Волкация - подражание аналогичным произведениям александрийцев, в которых давалась классификация писателей по литературным жанрам. Сохранился фрагмент из 13 стихов; в нем Волкаций Седигит перечисляет латинских комедиографов в порядке их заслуг, то есть в александрийской манере устанавливает «канон поэтов». Начало этого отрывка звучит так:

Мы знаем, спорят многие, не ведая, Какое место дать какому комику. Я помогу, скажу тебе решение,

Акто иначе мыслит - заблуждается.

Всписке Волкация Теренций помещен лишь на шестое место, что, конечно, не демонстрирует особой симпатии к нему автора поэмы. Но, как отмечалось, более чем скромную оценку дает Теренцию и Порций Лицин.

Вримской поэзии дидактические и литературно-полемические мотивы были представлены уже в сатирах Луцилия. Вопросы истории литературы рассматривались также в сочинениях Акция «Дидаскалика»

и«Прагматика». Так что обращение римских поэтов I в. до н. э. к жанру дидактической поэмы представляется вполне закономерным.

Левий

Самым значительным из поэтов этого круга был, вне всякого сомнения, Левий (Laevius). Он жил на рубеже II—I вв. до н.э. Биографическими сведениями о нем мы не располагаем. Известно, что он написал сочинение с греческим названием «Эротопегнии» (Erotopaegnia), означающим «любовные забавы». Этот труд состоял, по меньшей мере, из 6 книг. Уже в названии отразилась творческая позиция поэта, который, по примеру александрийцев, отказывается от «высоких» жанров с «серьезным» содержанием ради небольшой поэмы на любовную тему.

«Эротопегнии» представляли собой сборник отдельных произведений в разных стихотворных размерах, поэтому в некоторых античных источниках они названы «Полиметрами». Каждая из поэм, составлявших сборник, была названа именем мифологического персонажа: «Алкеста», «Елена», «Ино», «Протесилаодамия». Последнее, довольно эксцентричное, название -пародийное соединение имен Протесилая и Лаодамии. По всей видимости, историю их несчастной любви Левий излагал с иронической улыбкой, свойственной александрийским поэтам.

Из сохранившихся фрагментов видно, что Левий в совершенстве владел поэтической техникой. Фантазия поэта проявлялась в утонченной игре ума, в причудливом переплетении трагического и пародийного, изысканного и прозаического способов выражения. Об изяществе и музыкальности его стиха мы можем судить по следующему отрывку:

Ты, Андромаха, играючи, Нежными лукавыми ручками, Трепеща, оплела мою голову Редкими украшениями...

Обостренный интерес Левия к форме обнаружился, в частности, в его желании имитировать эллинистические «фигурные стихи», в которых строки различной длины образуют определенные фигуры. Таким было стихотворение «Феникс»: на странице его строки располагались в форме крыла.

По некоторым фрагментам можно заключить, что в стихах Левий откликался на события римской жизни, участвовал в литературной полемике, причем своих хулителей язвил с сатирической прямотой и изобретательностью.

Валерий Катон и неотерики

Следующее поколение поэтов - неотерики; расцвет их деятельности приходится на середину I в. до н. э. В неотерической поэзии можно выделить, более или менее условно, два направления: одно связано с именем Валерия Катона, второе - с именем Катулла.

Публий Валерий Катон (Publius Valerius Cato) родился, по всей видимости, в 94 г. до н. э. в Галлии. Приехав в Рим, он жил там до глубокой старости, прославившись как грамматик и поэт. Катон возглавлял школу молодых поэтов, которым прививал передовые идеи. Как сообщает Светоний, «он учил многих и знатных лиц и считался искуснейшим наставником, особенно для тех, кто имел склонность к поэзии» («О грамматиках и риторах», 11). Сведущий филолог и литератор, Валерий Катон был весьма примечательной фигурой в Риме, представляя собой сложившийся в среде александрийцев тип «ученого поэта». Вот как

64

отзывается о нем его современник поэт Фурий Бибакул:

Лишь грамматик Катон, сирена римлян, И читает и создает поэтов.

Катон комментировал греческих и латинских авторов, обращая внимание как на форму, так и на содержание произведений, и позаботился об исправленном издании сатир Луцилия.

Известны названия нескольких его стихотворных произведений. Одно из них - «Диктинна» (Dictynna) o нимфе Бритомартис. Бритомартис - одно из имен Артемиды, с которой римляне отождествляли Диану. Спасаясь от преследовавшего ее царя Миноса, она бросилась со скалы в море, откуда была выловлена сетями рыбаков (отсюда ее прозвище Диктинна «попавшая в сеть»). «Пусть же в долгих веках живет "Диктинна" Катона!» - восторженно писал об этой поэме неотерик Цинна. Название другого сочинения Катона - «Лидия» (Lydia). Одни исследователи считают, его эпиллием эротического содержания, другие - сборником стихотворений.

Друг и ученик Катона, хотя, возможно, он был старше его по возрасту, -Марк Фурий Бибакул (Marcus Furius Bibaculus) из Кремоны. Судя по косвенным намекам, он был личностью сложной и противоречивой, автором ямбических эпиграмм, в которых резко нападал на Цезаря. Светоний приводит три его стихотворных отрывка о Валерии Катоне. Сохранились разрозненные строки из поэмы «Анналы» (Annales), по-видимому, о завоевании Галлии Юлием Цезарем, и стих с упоминанием имени известного римского грамматика Орбилия, у которого мальчиком учился поэт Гораций.

Несколько моложе Катона был Публий Теренций Варрон Атацинский (Publius Terentius Varro Atacinus). Он родился в 82 г. до н. э. в Нарбонской Галлии. Варрон Атацинский может считаться до некоторой степени посредником между «старыми» и «новыми» поэтами, потому что, начав свою поэтическую деятельность с эпической поэмы традиционного типа «Секванская война» (Bellum Sequanicum), рассказывающей о походе Цезаря против секванов в 58 г. до н. э., он перешел к воспеванию в неотерическом ключе любви к женщине, которую в элегиях условно называл Левкадией. Вряд ли это должно означать, что поэт колебался в своих художественных пристрастиях, скорее он стремился примирить вкусы двух разных эпох.

По образцу ученой поэзии александрийцев он написал (перевел?) дидактические поэмы «Эфемерида» (Ephemeris), o предсказании погоды, и «Хорография» (Chorographia), что означает «Описание местностей», и дал латинский вариант «Аргонавтики» Аполлония Родосского. Сейчас невозможно сказать, что представляли собой его «Сатиры», о которых упоминает Гораций: ни одной строки из них не уцелело. Но поскольку Варрон Атацинский основательно изучил греческую поэзию эпохи эллинизма и имел большую сноровку в технике версификации, можно допустить, что он придал стихотворной сатире некоторую формальную изысканность. Не исключено, что именно Варрон Атацинский положил начало жанру римской любовной элегии.

Кальв и Цинна

Меньше связаны с Валерием Катоном и, наоборот, теснейшим образом связаны с Катуллом поэты Кальв и Цинна.

Гай Лициний Кальв (Gaius Licinius Calvus) был главой неотерического кружка, в который входил Катулл. Он родился в 82 г. до н. э. в семье историка Лициния Макра. Умер в 47 г. до н. э. Прославился как талантливый оратор-аттикист. Писал свадебные песни-эпиталамии и элегии, в которых изливал свою скорбь в связи с преждевременной смертью жены Квинтилии.

До нас дошли отдельные строки из его эпиллия «Ио» (Io), озаглавленного именем возлюбленной Юпитера, которую ревнивая Юнона превратила в телку и послала чудовищного овода преследовать ее. Известны две сальные эпиграммы Кальва. Одна (против Помпея) сохранилась целиком, другая (против Цезаря) - частично.

Вобращенных к нему стихотворениях Катулла Кальв предстает человеком, наделенным чуткой поэтической душой.

Гай Гельвий Цинна (Gaius Helvius Cinna) родился в Заальпийской Галлии. В 57-56 гг. до н. э. вместе

сКатуллом находился в Вифинии в свите наместника этой провинции Гая Меммия. В 44 г. до н. э. был народным трибуном. В том же году, в марте, на похоронах Юлия Цезаря был растерзан толпой, спутавшей его с другим Цинной, одним из убийц Цезаря.

Вподражание александрийским поэтам Цинна написал эпиллий «Смирна» (Zmyrna) o кровосмесительной любви красавицы Смирны (иначе - Мирры) к собственному отцу и ее превращении в дерево, источающее благовонную смолу-мирру. Над этой небольшой поэмой Цинна трудился 9 лет. Вызвавшая восхищение Катулла, «Смирна» была известна из-за трудности ее понимания; уже при жизни Цинны к ней составлялись комментарии. Сохранились отрывки из его сопроводительного послания в стихах молодому Азинию Поллиону, отправляющемуся в Грецию, и изящная эпиграмма, написанная в Вифинии в городе Прусе. Возможно, это было посвящение к несохранившемуся переводу из греческого поэта Арата,

65

автора астрономической поэмы:

Эти песни в бессонных ночах при лампаде Арата Сочинены, чтобы знать тайны небесных огней; Их, как в книжку, вписав на листья подсушенной мальвы, Я на прусейской ладье вез в подношенье тебе.

Из других поэтов-лириков, современников Катулла, следует упомянуть Квинта Корнифиция (Quintus Cornificius), написавшего поэму «Главк» (Glaucus), Гая Меммия (Gaius Memmius), которому Лукреций посвятил свою поэму «О природе вещей», Корнелия Непота (Cornelius Nepos), автора стихов эротического содержания, Тициду (Ticidas), воспевавшего свою возлюбленную Метеллу под именем Периллы.

66