Часть 4. Максимальное животное

Глава 22. У истоков

Коко показали фото другой гориллы, которая вырывалась, ког­да ее пытались купать в ванной. Коко тут же вспомнила, что она и сама терпеть не может этой процедуры, и прокомментировала фо­тографию:

- Там я тоже плачу.

Исследователей уже не удивляла сама по себе осмысленность этой реакции, для них важно было свидетельство памяти гориллы на события. Через три дня после того, как Коко укусила как-то свою воспитательницу, та показала ей синяк на руке и спросилажестами:

• Что ты сделала мне?

• Укусила, жалею - ответила Коко.

• Почему укусила?

• Рассердилась.

• На что?

• Не помню...

Кстати, к Коко, можно было обращаться и устно, она знала око­ло сотни английских слов... Никто не учил ее составлять новые сло­ва, когда оказывалось, что ей не хватает запаса... Коко не знала, как называется странное полосатое существо, которое она увиде­ла в зоопарке. Но сразу сработала ассоциативная связь, и Коко сложила знаки: «белый тигр». Так она окрестила зебру. Коко не знала слово «маска», но, увидев ее, тут же составила: «шляпа на глаза».

И уж конечно, никто не учил гориллу ругаться. Невероятно, но какие-то уничижительные, оскорбительные понятия сущестовали в ее сознании до и помимо человека... Когда воспитательница по­казала Коко плакат, на котором была изображена горилла, то по каким-то ей одной понятным причинам Коко пришла в негодование.

• Ты птица! - показала она жестами экспериментаторше.

• Я не птица, - несколько ошарашенно возразила воспитатель­ница.

• Нет, ты птица, птица, птица!

Как выяснилось потом, в понимании гориллы «птица» была существом низшего порядка. Назвать человека птицей, очевидно, все равно, что в человеческом понимании обозвать его «собакой».

В другом случае, когда воспитательница отчитывала Коко за разорванную куклу (как оказалось потом, не вполне справедливо), горилла ответила ей прямым ругательством:

- Ты - грязный плохой туалет!»

Здесь любопытно то, что, оказывается, понятие справедливо­сти и несправедливости существует и в животном мире. И там несправедливость вызывает обиду.

«Кто она, личность или животное?» - спросил репортер, в те­чение нескольких дней наблюдавший гориллу. «А давайте у нее

182

спросим!» - решили исследователи и перевели этот вопрос Коко:

• Кто ты?

• Я отличное животное - горилла! - ни на секунду не задумав­шись, ответила Коко...

Где-то в конце своего курса обучения, Коко получила компань­она Майкла, с которым, по замыслу исследователей, они должны были составить счастливую пару. Когда Коко хотела, чтобы Майкл зашел к ней в гости, она начинала звать его знаками, которым ее научили люди: «Приходи, Майкл, быстро. Коко хорошо объятия».

Коко и Майкл очень любили рисовать. Когда однажды Коко нарисовала фломастерами красно-желто-голубую картинку, она знаками объяснила экспериментатору, как называется ее полот­но: «Птица». Причем Коко даже умудрилась объяснить, какуюимен-но птицу нарисовала - сойку, которая жила в лаборатории. А друг Коко Майкл довольно точно нарисовал игрушечного динозавра. Он не только передал цветовую гамму игрушки (коричневое тело), но и нарисовал зеленые зубцы на спине динозавра - в точности, каку «натуры».

Кстати... Люди учат животных своей «искусственной речи». Но и у самих людей в коммуникативном арсенале остались от ди­кого животного мира многочисленные бессловесные сигналы -хныканье, рев, смех, стон, крик, вой. И иногда мы используем не только свою высокоразвитую речь, но и эти животные звуки, жизнь ведь по-разному складывается. Причем, используем их точно так же, как это делают другие звери. И у нас, и у них эти звуки обозначают одно и то же...

Мы братья по крови.

Язык + тяга к прекрасному = вербальное искусство

В Атлантическом океане каждый год по определенному мар­шруту мигрируют киты. Подплывая к Багамским островам, они начинают петь хором. Концерты эти длятся несколько часов под­ряд и состоят из отдельных песен. С такта киты никогда не сби­ваются. Как отмечают исследователи из Принстонского универ­ситета, одна песня состоит примерно из шести тем, которые, в свою очередь, состоят из нескольких музыкальных фраз. Песня всегда исполняется в строго определенной последовательнос­ти, куплеты местами никогда не меняются, как если бы это было некое законченное повествование с началом и концом. Каждая песня длится от пяти до тридцати минут. Последние, наверное, просто баллады.

183