Часть I. Большая история маленькой сингулярности

Глава 3. Вселенная возникла из ничего за просто так

физики. Эти эффекты были обнаружены экспериментально и на­званы лэмбовским сдвигом.

...Чует мое сердце, что вакуум преподнесет нам еще немало сюрпризов. Кажется, один он уже преподнес...

Добрый папа

В самом конце XX века в Беркли (штат Калифорния) состоя­лась конференция на тему «Наука и духовные искания». На нее съехались более трехсот светил физики и биологии со всего мира. В большинстве своем верующие. Один из участников - Чарлз Таунс, который в 1964 году вместе с Басовым и Прохоровым по­лучил «нобелевку» за создание лазера - сказал: «Мне кажется, за законами мироздания скрывается разумное существо».

Ну, сказал и сказал. Мало ли, кто что говорит. Но в общем кон­тексте конференции это прозвучало так, что даже такой серьез­ный журнал, как «Newsweek» вышел с заголовком «Наука открыва­ет Бога».

Конечно, «Newsweek» поторопился со своим заголовком. Во-первых, большинство ученых все-таки люди неверующие. Журнал «Nature» опубликовал данные опроса среди американских ученых. Оказалось, что даже в пуританской богобоязненной Америке, где атеистом быть неполиткорректно, неприлично (все равно что при­знаться вслух в инцесте) и даже подозрительно, лишь сорок с не­большим процентов ученых признались, что верят в «личного Бога». Обратите внимание - в «личного Бога». Эта расплывчатая форму­лировка - почти эвфемизм слова «агностик». Аагностиками (то есть людьми, сомневающимися в существовании Бога) обычно назы­вают себя те американцы, которым стремно лепить себе на лоб непристойное слово «атеист».

Во-вторых, наука не может «открыть» Бога, скорее, она его по­стоянно закрывает. Даже искренне верующие ученые решительно изгоняют Бога из своей вотчины - физики из физики, биологи из биологии... Просто потому, что таков научный принцип - искать естественные объяснения реальности, а не сверхъестественные. Ни один ученый не использует гипотезу Бога в своих исследова­ниях. Поскольку использовать такую гипотезу означает просто пре­кратить думать и начать молиться.

Между прочим Ватикан не без интереса отнесся к вышеупомя­нутой конференции верующих ученых, которые хотели «примирить» веру с наукой. И это при том, что каждый конкретный ученый реши­тельно вытеснял Бога за пределы своих знаний, отодвигая его либо в область непознанного, либо в эфемерную область «духа»... Папа Иоанн Павел II вообще к науке относится лояльно. Он реаби-

литировал Гапилео Галилея и Чарлза Дарвина, извинился за мел­кие неприятности, доставленные Европе святой инквизицией, а в своей энциклике от 1998 года даже предложил ученым и церкви заключить «перемирие».

Ватикан уже не протестует против происхождения человека от обезьяны. Сломив сопротивление наиболее реакционного крыла попов, Папа, припертый к стенке научными фактами, признал и благословил дарвиновское учение об эволюции, заявив: «Не будем спорить, все равно биологи разбираются в этом лучше».

По сути, у Папы осталась только одна область науки, за которой может прятаться Бог - космогония. Парадокс: та самая космого­ния, которая когда-то смертельно рассорила науку и церковь, из-за разных взглядов на которую заживо сгорел на костре несчаст­ный Джордано Бруно, после открытия Большого взрыва заставила поникшую церковь вновь встрепенуться. «Признание Большого взрыва только облагородило облик Бога!» - воскликнул ватиканский астроном и иезуитский патер Вильям Штегер.

Действительно, если мир начален, если был Первотолчок, то... Бог опять очень удачно нарисовался в качестве Первопричины. Кто сделал этот Первотолчок, кто сотворил сингулярность? Почему бы не Бог?

Любопытно, что одним из создателей теории Большого взрыва был молодой бельгийский священник и астроном Жорж Леметр. В 1931 году он опубликовал теорию, по которой мир произошел из «первоатома», который взорвался, и из него вылетели время, про­странство и материя. «Становление мира, - писал Леметр, - можно сравнить с отгорающим залпом фейерверка. Мы стоим на остывшей лаве и смотрим, как медленно гаснут солнца». Эту теорию он приду­мал в конце 1920-х годов после посещения обсерватории Маунт-Вил-сон в Калифорнии. Именно там Эдвин Хаббл обнаружил, что галакти­ки разлетаются в разные стороны, как осколки гранаты. Леметр экст­раполировал их движение в обратную сторону и придумал Большой взрыв. Его гипотеза потом стала общепризнанной теорией.

Ужасный конец или ужас без конца?

Из теории Большого взрыва вытекали два предположения от­носительно дальнейшей судьбы мира - разлет галактик либо пре­кратится, заторможенный силой всемирного тяготения, либо про­должится.

В первом случае после остановки галактик, начнется их уско­ряющееся стягивание, и Вселенная опять схлопнется в сингупяр-

40

41

Часта I. Большая история маленькой сингулярности