Часть 5. Апгрейд обезьяны

Глава 31. Пугалки, кризисы и процессы

сделана из 18 аминокислот. Или из 32-х... А у нас на протяжении последних четырех миллиардов лет жизнь строится строго из 20 вполне определенных кирпичиков. Здесь так принято...

И вот впервые в истории планеты ученые сконструировали иную основу жизни. Из двадцати одной аминокислоты. Теперь отдельно существует эволюционное древо земной жизни и отдельно нечто совсем иное - пока еще маленькое, одноклеточное. Но принципи­ально не такое, как все остальное. На планете появился другой кон­структор. Уже не «Лего»...

Что это обещает в перспективе? А полный творческий беспре­дел в хорошем смысле этого слова. Как химики создают вещества с наперед заданными свойствами, так и генетики станут конструиро­вать любые формы жизни по заказу. Конструировать, не отбирая нужные гены из уже существующих в природе, не пытаясь скрес­тить козу с пауком, а искусственно делая то, чего природа не знала.

Футурологи (А. Жаров, например) рисуют нам этот новый мир искусственных созданий. Мир, в котором не нужны будут эмигран­ты для черной работы и вообще не нужно будет эксплуатировать «целого» человека, заставляя его «строить и месть». Ведь исполь­зовать человека в качестве чернорабочего - все равно, что заби­вать гвозди микроскопом. Портится... Не лучше ли сделать полу­разумное полуживотное, специально приспособленное для опре­деленного вида работ? Создание, которое будет счастливо, работая ассенизатором или дворником? И у которого не будет ненужныхпретензий и амбиций, свойственных человеку. Человек ведь слиш­ком избыточен для примитивной работы дворником и потому не­счастен. Он либо сам примитивизируется (спивается) на такой дол­жности, либо бросает работу. А кому тогда подметать?

Что там предрекали фантасты семидесятых? Роботы-андрои­ды? Киборги? Нет, сейчас уже ясно, в чем они ошибались и куда повернулся вектор - в сторону генной инженерии и конструирова­ния не электронных, а биологических созданий.

А если кого-то шокирует или нервирует такое будущее, могу только посочувствовать: прогресс остановить нельзя. Потому что прогресс не есть нечто отдельное от человечества, так же как производство белков не есть нечто отдельное от клетки - это просто ее жизнь. Клетка либо производит белки, либо она мертва.

Социальный организм либо прогрессирует, либо разлагается. Прогресс - способ жизни социальных организмов. Остановиться невозможно. Вернее, возможно, но остановка прогресса - тупик, форма агонии. Остановившегося в эволюции обойдут другие. И тогда с ним случится то же, что произошло с сумчатыми Южной Америки и Австралии после пришествия туда более прогрессив­ных конструкций. Африканские пигмеи, австралийские бушмены,

248

амазонские индейцы остановились в своем развитии на уровне каменного века. А над ними летают реактивные лайнеры и хозяе­вами планеты стали другие. А пигмеев изучают и ими умиляются. Нас больше шести миллиардов, и у нас только два пути:

1. сократить численность в сотни раз и жить сельским хозяй­ством, регулируя численность населения, как мама Катюши Масловой (вариант: сократить численность в тысячи раз и перейти на уровень каменного века, регулируя численность аналогично дикарям - пожирать младенцев, чтоб мясо зря не пропадало);

2. преодолевать экологические кризисы с помощью новых технологий, получая вместе с новыми технологиями не только но­вые проблемы, но и приятные сопутствующие мелочи вроде гума­низации, демократизации,либерализации.

Внимательно изучив оба варианта, вы, надеюсь, придете к са­мостоятельному выводу о том, что ничего иного, кроме как пры­гать со льдины на льдину, цивилизации не остается. Остановка -смерть. Прыжки - прогресс.

Теперь переходим к социальному кризису.

В двух словах, что я имел в виду. В мире нарастает напряжение между постиндустриальными, богатыми странами и странами нищими, в которых даже промышленная революция еще не прошла. И эта разность потенциалов грозит социальным пробо­ем. Беда еще в том, что антропные потоки выносят полуграмот­ное, национально-, а не общекультурное население из недоразви­тых в развитые страны... Так вот, это население тупо не хочет ас­симилироваться, норовя сохранить свою диковатую культуру, густо замешанную на религиозности. Национальные кварталы мусуль­ман, черных и латиносов в Лондоне, Париже, Франкфурте, Нью-Йорке и пр. - это язвы постиндустриальных мегаполисов. Бомбы замедленного действия. Вопрос в том, успеют ли эти язвы рассо­саться, успеет ли ассимиляция ликвидировать их национальную самобытность, или нарыв будет нарастать, чтобы лопнуть соци­альным взрывом.

В Третьем мире любят рассуждать о «золотом миллиарде» и мировой несправедливости. Там любят ненавидеть Америку. Точ­но так же, как российские провинциалы ненавидят Москву и моск­вичей. Точно так же, как во всех республиках СССР любили рас­суждать, что Россия их грабит и что они прекрасно и богато будут жить, отделившись. В основе всей этой нелюбви и легенд об ог­раблении богатыми бедных - зависть. Все происходит совсем на­оборот: богатые дают бедным работу, тем самым позволяя после­дним хоть чуть-чуть обогатиться. А не хочешь работать - отдыхай, никто не будет тебя «грабить» и насильно эксплуатировать.

249