Глава 7. Наука как социальный институт

Научная деятельность осуществляется в специальных организацион­ных формах. Это придает науке черты устойчивой социальной системы.

Организационная структура науки представляет собой сложную совокуп­ность отношений как между научными работниками, так и между сооб­ществами ученых, а также между научной сферой и прочими социальными

образованиями. Рассматривая науку как определенную структуру, являю­щуюся самостоятельной подсистемой общества, говорят о социальном

институте науки.

Сам термин «социальный институт» может употребляться в разных значениях. В широком смысле это какая-либо социальная система вооб­ще, занимающая определенное место и выполняющая собственные функ­ции в универсуме общественной жизни. В узком смысле это некоторая система учреждений, уполномоченных выполнять какую-то социально регламентированную деятельность. Так и мы в широком смысле говорим

о науке как о социальной подсистеме (наряду с образованием, политикой

и т.п.), а в узком — как о совокупности конкретных научных учреждений (исследовательских центров, лабораторий и т.п.). Специфика науки как

социальной системы связана с ее социальной функцией. Общество содер­жит институт науки для решения стоящих перед ним познавательных задач: объектом познания является природа и социум, а целью познания

является получение фундаментальных и прикладных знаний.

Функционируя как одна из социальных сфер, наука оказывается во­влеченной в ряд отношений, тесно связывающих ее с другими сторона­ми социума. Так, научная деятельность включает правовые, экономи­ческие, административно-хозяйственные, педагогические и многие

другие моменты. Анализ науки как социального института позволяет увидеть, что наука, хотя и решает специфические когнитивные задачи, но в остальном живет с обществом одной жизнью, разделяя с ним все его нужды и испытывая различные социальные влияния.

7.1. Социология науки как дисциплина

Становление социологии науки произошло в целом синхронно станов­лению науки как самостоятельного социального института. Наука Нового

времени долгое время имела слабоинституционализированный вид. Даже

само слово «ученый» согласно Дж. Берналу появилось относительно

недавно — в 1840 г. Лишь на рубеже XIX-XX вв. процессы разрастания

и организации науки как социальной сферы приобретают интенсивность.

Наука становится нолем массовой деятельности, получает солидное техни­ческое оснащение, институциональную регламентацию. Происходит станов­ление большой науки. Параллельно этому появляется потребность осмыс­лить функционирование науки как социального института, т.е. потребность

в особом социологическом анализе научной деятельности. Так, в XX в. начи­нается формирование социологии науки как отдельной дисциплины.

Отметим, что первоначальное понимание того, что наука «обитает» в универсуме сложных социальных связей, было задано во многом благода­ря влиянию марксистского подхода к изучению общественных явлений. Если вначале теоретики науки анализировали ее преимущественно со сто­роны научного знания (интернализма), то начиная с 1930-х гг. разворачива­ется исследование внешних, т.е. собственно социальных, аспектов научной деятельности. Для обозначения этого подхода используют термин «экстер-нализм». Важную роль в его становлении сыграла научно-историческая кон­ференция в Лондоне (1931 г.), на которой группа советских исследователей выступила с требованием изучать внешние факторы научного развития

(прежде всего экономические). Работу в данном русле поддержали и продол­жили Дж. Бернал, Дж. Иидхэм и др. Они первыми на Западе вплотную заня­лись изучением взаимосвязей науки и ее социального окружения.

Сегодня круг задач социологии науки весьма разнообразен. В него входят изучение взаимосвязей науки и других социальных сфер; исследо­вание институциональной организации научной деятельности, включаю­щей такие вопросы, как управление, коммуникации, социальные нормы

в научном сообществе; оценка эффективности науки и изучение путей ее

повышения; анализ социальных функций науки и социальных последствий научной деятельности; изучение способов структурирования научной дея­тельности, ее закрепления и трансляции; роль влияний социальных факто­ров на когнитивное содержание научной деятельности и многое другое.

Путь, пройденный социологией науки, можно с изрядной долей упро­щения разделить на две стадии — мертоновскую и современную (или пост-

мертоновскую).

1. Формирование социологии науки как дисциплины принято связы­вать с именем американского социолога Роберта Мертона. Его подход к изучению науки как социального института можно назвать норматив­но-универсалистским. Р. Мертон исходил из представления о существо­вании универсальных стандартов поведения ученых, или этоса науки,

в соответствии с которым наука и обретает собственную специфику (под­робнее об этосе науки см. § 7.3). Позже Р. Мертон обратился к реальному поведению ученых; оно, конечно, сложнее той идеализированной карти­ны, которая должна была бы соответствовать этосу науки. В рамках об­щего подхода Р. Мертона социология науки изучает прежде всего сово­купность социально-нормативных регулятивов профессиональной дея­тельности ученых и реальное поведение научных работников в институ-

циализированной нормативной системе.

Этот подход претворился во влиятельную программу исследований, которую теперь называют мертоновской парадигмой в социологии науки.

Она оказалась действительно плодотворной. В ее русле работало значи­тельное число социологов. Сам Р. Мертон исследовал широкий круг во­просов. Здесь, например, и выполненный им в раннем периоде его творчества анализ влияния религиозного пуританизма на становление социального института науки в «Науке, технологии и обществе в Англии XVII века» (1938), и изучение отклоняющегося от этоса поведения ученых, и исследо­вание феноменов одновременных открытий. В русле идей Р. Мертона социо­логи изучали также феномен конкуренции и сотрудничества исследовате­лей, феномен профессионального признания ученых, структуры научной

коммуникации и другие вопросы. Пик интенсивности мертонианских исследований науки пришелся примерно на 1960-1970-е гг.

2. Однако начиная уже с 1970-х гг. в среде социологов науки нарастает

критическое противодействие мертоновской парадигме. Оно связано с рас­ширением самого предмета социологии науки, с открытием новых возмож­ностей изучения социальных компонент научного познания. Среди новых

тем можно выделить две наиболее характерные, способствовавшие даль­нейшему развитию социологии науки.

Первая связана с более пристальным интересом к непосредственной

деятельности ученых. С этой точки зрения универсальные стандарты про­фессионального поведения, из которых исходил Р. Мертон, задают слиш­ком крупный масштаб рассмотрения. Не универсальный этос, а конк­ретные формы профессиональной деятельности становятся исходным пунктом анализа послемертоновских социологов. Новые исследования отталкиваются от специфики тех или иных научных разработок, концент­рируются на тщательном изучении реальной научной практики.

Вторая тема связана с тем, что социологический анализ дерзнул занять­ся самим научным знанием. С этой точки зрения исходная позиция Р. Мер-тона остается слишком внешней для того, чтобы более детально рассмот­реть социальные влияния в науке. Если же мы будем изучать не только

формы профессионального поведения ученых, но и внутреннее содержа­ние того, чем они заняты, то увидим, насколько глубоко проникают в науку внешние социальные факторы. Эту новую сферу социологических иссле­дований можно обозначить термином «когнитивная социология науки».

Становлению постмертоновской парадигмы во многом способствова­ло выступление Томаса Куна (§ 4,3). (Напомним, что введение самого термина «парадигма» в теорию науки принадлежит именно ему.) Сумми­руя, можно свести влияние Т. Куна к тому, что он создал намного более сложный образ науки. Т. Кун представил научное познание как историче­ский процесс, в котором меняются стандарты доказательности, сферы актуальных проблем и задач, теоретические основания. Наука постоянно обновляется, она не дает кумулятивного роста знания, она в некотором смысле вообще не является единой, а раздроблена на группы и подгруппы специалистов; наука не является свободной от партикулярных обособле­ний, конфликтов, трудностей взаимопонимания. Иными словами, Т. Кун задал общее видение науки как сложного, неоднозначного, изменчивого предприятия. Новую парадигму нередко называют куновской, хотя, конечно, ее становлению содействовал не только он один.

Постмертоновские исследования осуществили переход от нормативной

к дескриптивной перспективе социологического анализа. Новая парадигма подвергает сомнению существование неких универсальных стандартов науч­ного поведения. Она также подвергает сомнению любые идеализированные образы науки. Новая парадигма стремится быть как можно ближе к изучению

непосредственной деятельности ученых. Она не боится того, что деятель­ность ученых может при детальном рассмотрении оказаться не безусловно

рациональной, а включающей в себя весьма замысловатые сюжеты.

Для иллюстрации того, чем являются новые горизонты социологии науки, бегло рассмотрим две линии интересных исследований, активно раз­вивавшихся в 1970-1980-е гг. Первая отталкивается от темы подробного ана­лиза научной деятельности и претворяется в т.н. этнометодологическом

направлении. Вторая развивает тему соцтиальных влияний на научное знание. Она претворяется в т.н. сильной программе когнитивной социологии науки.

Этнометодологическая социология науки. Это направление подробно исследует, как ученые конструируют научное знание, как ученый мыслит

и действует на оперативно-функциональном уровне деятельности (о кото­ром говорилось в связи с рациональностью оперативного уровня — § 4.5). Здесь тщательно анализируются лабораторные операции, процедуры изме­рения, процессы интерпретации учеными того, что они непосредственно

наблюдают. Этнометодологические исследования детально прослежива­ют, как первичный материал превращается в собственно научные данные. Известность приобрели исследования, проведенные Г. Гарфинкелем, А. Сикурелем, Б. Лятуром, С. Вулгаром.

Сильная программа. Это направление в некотором смысле базируется на парадоксальной задаче — изучать внутреннее содержание науки с точ­ки зрения внешних по отношению к научному знанию факторов. Сильная программа претендует на то, чтобы объяснять, почему те или иные тео­рии имеют именно такой вид. Иначе говоря, это направление ищет при­чинные связи между широким полем внешних влияний — политических, идеологических, культурных — и содержанием научного знания. Когни­тивная социология науки (в ее сильной версии) предполагает, что внешние влияния проникают в науку весьма глубоко, так что научное знание явля­ется, по сути дела, социальной конструкцией, испытывающей на себе практически весь спектр социокультурного давления. Так, на содержании науки сказываются имеющиеся культурные предпосылки (предрассудки, метафоры и т.п.), идеологические интересы различных социальных групп

(касающиеся доминирования в обществе, контроля над природой и людь­ми и т.п.). Сильная программа как бы размывает границу между рацио­нальным и иррациональным, истиной и заблуждениями, пытаясь выбрать

такую точку отсчета, где эти различия должны потерять свою значимость. Известными представителями этого направления являются Д. Блор, Б. Барнс, М. Малкей. Данный круг исследований навлек на себя много кри­тики, особенно со стороны решительных рационалистов (Л. Лаудана и др.).

В последнее десятилетие многие крайности данных направлений смягче­ны. Так, этнометодологический проект подвергся критике за то, что он по­гряз в мелочах научной рутины, упуская из виду стратегические ориентиры научной деятельности (прежде всего ее теоретические перспективы). Проек­ты же, подобные сильной программе, критиковались за искажение общего смысла науки; наука, представляемая ими порой как некое сомнительное, по­литически ангажированное предприятие, мало похожа на то, что вообще свя­зывается с понятием науки. Смягчение крайностей социологии науки приве­ло к тому, что теперь социология науки уже не противопоставляется так резко разработкам в русле рациональных реконструкций (см. § 4.5) научного познания, как это было в прошлые десятилетия. Социологический и рекон-

структивно-логический способы анализа вполне могут быть совместимыми.

Как подчеркивает Б.Г. Юдин, поскольку наука является социальный явлени­ем, то для адекватного понимания науки социологический и методологиче­ский подходы не должны противопоставляться'. Возможна, например, такая стратегия их совместимости (Р. Дженнингс): философ науки исследует рацио­нальность некоторой концепции, учитывая те факторы, которые признал релевантными сам ученый, а когнитивный социолог исследует, каким путем ученый пришел к формулировке той же рациональной концепции³

².

Социология науки последнего периода весьма разнородна; она ищет новые перспективы, возможности диалога между сформировавшимися направлениями. Популярны детальные разборы конкретных случаев из научной практики (т.н. case studies). Весьма широк круг тем, охватывае-

■

мых анализом социального института науки, — здесь проблемы и науч­ных коммуникаций, и риторики научной речи, и роли технологий в науке, и динамики научных областей, и многие другое.

Далее мы рассмотрим лишь некоторые темы и результаты исследова­ний науки как социального института.

7.2. Организационные формы науки

Наука как социальная система включает в себя множество специфических отношений, связанных с выполнением наукой своих функций. Существует масса вергикальных и горизонтальных (иерархических и кооперативных),

формальных и неформальных связей между структурами социальной системы

науки. Анализ организационных форм науки института затрагивает ряд проб­лем институционализации науки и ее внутренней организации, научных

коммуникаций, динамики научных областей и науки в целом.

Институционализация науки. Формирование научных дисциплин

Процесс организации науки в устойчивую социальную структуру но­сит название институционализации науки. Это сложный исторический

процесс, связанный с действием множества факторов социальной жизни

(мировоззренческих, политических, экономических и др.). Как известно, современная наука с начала Нового времени проделала путь от ученых-одиночек и небольших объединений исследователей до поддерживаемой

на государственном уровне большой науки, представляющей собой, по

сути дела, особую социально-индустриальную подсистему.

В основе процессов институционализации лежит усиление роли и значи­мости науки как самостоятельной социальной сферы. Ведь наука как об­щественный институт базируется на социальном признании науки в целом. Помимо прочего, это означает, что общество ожидает от ученых высококва­лифицированных экспертных знаний в каких-либо областях (впрочем, это

касается и прочих экспертных сфер — права, искусства, образования и т.п.). Иными словами, социум признает за учеными право на монополию в опреде­ленной сфере — в познавательной деятельности. Общество ожидает от ученого знания многого о немногом, в отличие от дилетанта, которому разрешено знать понемногу обо всем, но который не может рассчитывать на серьезное отношение к себе со стороны профессиональных ученых и общества в целом. Социальное признание означает также, что научное сообщество со своей стороны может надеяться на поддержку и понима­ние общества, финансирование исследований, определенные законо­дательные гарантии, оплату труда ученых. Иными словами, наука являет­ся в обществе профессией, причем социально значимой.

Социальный институт науки представляет собой разветвленную и сложноорганизованную совокупность организационных форм. Наи­более крупной формой является общее оформление науки как самостоя­тельной социальной сферы, т.е. наука как социальный институт в широ­ком смысле. Совокупность людей, выбравших для себя науку как род

специализированной деятельности, составляет научное сообщество. Это

наиболее общее название для социальной группы профессиональных уче­ных. Более детальная организация научной деятельности осуществляется по признаку выделения научных дисциплин и областей. Это весьма естествен­ный способ различения и характеризации подгрупп в научном сообществе.

Формирование отдельной научной дисциплины происходит постепен­но. На каком-то этапе накопления научного материала и увеличения количества ученых, специализирующихся в данном направлении, эти ученые признают друг друга в качестве ближайших коллег, остальное же сооб-щество признает правомочным их партикуляризацию. Постепенное становление дисциплины поддерживается и рядом объективных акций — проведением совещаний или конференций, выпуском специализирован­ных журналов, формированием некоего блока фундаментальных работ по данной теме. Наконец, к оформлению области подключаются и внешние факторы в виде признания ее прав в административном подразделении

научных направлений. Как известно, для административного ранжирова­ния научной деятельности выделяют различные институциональные еди­ницы — научную дисциплину, научную специальность, научную область. По Н. Маллинзу, процесс формирования отдельной области проходит

следующие стадии. Стадия нормальной науки, для которой характерна

малая степень организации подгрупп; здесь мало координированных уси­лий ученых, в целом научная деятельность как бы рассеяна. Стадия сети: образуются некие локальные уплотнения деятельности, но большинство уче­ных их даже не замечает; эти объединения возникают, как правило, по по­воду каких-то частных идей, методов, гипотез и т.п. Стадия сплоченной

группы; ее участники концентрируются на какой-то проблеме. Сплоченная

группа продуктивно работает в некоем новом направлении, обретая в ходе

этого революционный или элитарный статус. Коммуникация этой группы,

как правило, в основном ограничена ее собственными рамками. Примером

подобной революционной группы является копенгагенская группа физиков