ЧАСТЬ II

РАННЯЯ РИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Глава III

КНИЖНАЯ КУЛЬТУРА В РИМЕ

Покорение Римом Италии (265 г. до н. э.) стало началом того процесса преобразования, в результате которого маленький латинский полис постепенно превращается в столицу огромной империи, объединившей разные народы. Со всех концов Апеннинского полуострова стекаются в Рим люди в поисках культуры или движимые политическим честолюбием. Можно сказать, что в этот период Италия романизируется, а Рим, в свою очередь, итализируется. Взаимное влияние Италии и Рима приобретает все более широкие масштабы.

Эллинизация римского общества

Одновременно с растущей экспансией Рима в Средиземноморье ускоряется и углубляется процесс эллинизации римского общества. После завершения Первой пунической войны (264-241 гг. до н. э.), в которой Рим столкнулся с могущественной торговой и морской державой западного Средиземноморья - Карфагеном, под властью римлян оказалась Сицилия, один из центров греческой культуры и науки. В 227 г. до н. э. Сицилия становится первой провинцией Рима. Греко-римские контакты, носившие сперва нерегулярный характер, теперь сделались постоянными и прочными. До этого римляне имели с греками главным образом торговые связи, отныне они вступают с ними в военные, дипломатические и деловые сношения.

Глубокие преобразования охватили даже периферийную Италию. Особенно восприимчивым к греческим новшествам оказалось, что вполне естественно, городское население. Домашний и общественный быт римлян претерпевает значительные изменения. Усваиваются некоторые греческие обычаи, например обыкновение возлежать за столом во время трапезы, стричь коротко волосы, брить бороду. В Риме начинают появляться греческие актеры, музыканты, учителя, врачи, число которых постоянно растет. В это время в Рим проникает книга, которая вскоре становится неотъемлемой принадлежностью римской культуры. В 167 г. до н. э. в Рим вывозится библиотека македонского царя Персея.

После того как римляне соприкоснулись с письменной культурой греков, эллинизация римского общества получает новое ускорение. Если в Греции переход от устного творчества к письменной литературе растянулся на несколько веков, то в Риме этот процесс занял гораздо меньшее время.

Книжная культура стремительно распространяется по всей Италии, проникая в самые разные слои населения. Под мощным воздействием греческих литературных образцов из повседневного обихода римлян постепенно вытесняется и почти полностью исчезает, удерживаясь лишь в некоторых религиозных ритуалах, местная народная словесность. Этому в значительной степени способствовало пренебрежительное отношение к италийскому фольклору самих римлян. Греческая литература, философия, наука надолго становятся для них единственным эталоном. «Как образцы доблести следует искать у наших, так примеры образованности - у греков», - советует Цицерон («Об ораторе», 3, 137).

О культурном превосходстве греков заявляет с прямолинейностью классициста Гораций, отвергающий художественную ценность архаической латинской поэзии:

Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, В Лаций суровый внеся искусства; и так пресловутый

Стих сатурнийский исчез, неуклюжий, - противную вязкость Смыло изящество; всё же остались на долгие годы, Да и по нынешний день деревни следы остаются.

(«Послания», 2, 1, 156-160. Перевод Н. Гинцбурга)

12

Гораций указывает здесь на феномен, на первый взгляд парадоксальный: римляне, в 146 г. до н. э. победившие силой оружия Грецию, оказались у нее в культурном подчинении.

Рим, покорив Македонию, Грецию, Карфаген, установил контроль над грекоязычными эллинистическими государствами. Целое столетие не прерывался приток в Италию военнопленных, носителей высокой греческой культуры. Образованный раб становится обычным явлением в римской семье. Именно с фигурой греческого раба долгое время ассоциируется у римлян книжная образованность. В одной из своих комедий Плавт (III-II вв. до н. э.) изображает такого раба, бредущего с книгами по улице и целиком захваченного философскими размышлениями («Куркулион», 288 и сл.).

Переход от устной культуры к письменной

У римлян переход от устной культуры к письменной осуществлялся через многочисленные переводы на латинский язык различных памятников греческой литературы. Если считать, что искусство перевода и профессия переводчика рождены потребностью одного общества проникнуть в контекст другой культуры, то это в первую очередь относится к практичным римлянам. Усвоению культурных и научных достижений других народов они придавали особое значение. Так, в 146 г. до н. э. высший орган государственного управления - римский Сенат - вынес постановление о переводе на латинский язык трактата о сельском хозяйстве карфагенянина Магона.

В Древнем Риме письменная литература возникает как литература исключительно переводная. Это был не дословный перевод в узком смысле, а вольное переложение греческих образцов с учетом особенностей латинского языка и римской культуры. В области перевода римляне накопили огромный опыт

исо временем создали свою теорию перевода.

Спроблемами, имеющими отношение к передаче текста с одного языка на другой, задолго до римлян сталкивались различные народы Малой Азии. Уже в самые отдаленные времена составлялись двуязычные и многоязычные словари. Тексты международных договоров оформлялись на языках участников соглашений. Однако это были единичные случаи. Систематическое использование словесности другого народа мы впервые встречаем у римлян. К тому же перевод юридического документа и перевод литературного сочинения - далеко не одно и то же: во втором случае переводчик сталкивается с неизмеримо большими трудностями, ведь он дает новую жизнь художественному произведению.

Техника вольного перевода

На проблемах переводческого искусства особо останавливается Цицерон. В трактате «О наилучшем роде ораторов», который является вступлением к его переводу речей Демосфена и Эсхина, содержится изложение принципов, которыми он руководствовался в своей работе (5, 14), Цицерон уверяет, что он поступал не как переводчик (ut interpres), но как оратор (ut orator): не считая нужным следовать слово в слово тексту оригинала, он с помощью соответствующих средств латинской речи стремился передать сущность и художественную выразительность переводимого произведения, сохраняя индивидуальность стиля греческого писателя.

Цицерон понимал перевод как творческое переложение образца, точно передающее не только смысл подлинника, но и его своеобразие и, по возможности, культурную атмосферу, в которой это произведение появилось. При этом он учитывал уровень культуры и вкусы аудитории, которой предназначался перевод. По его мнению, дословная передача текста свидетельствует о беспомощности переводчика (Цицерон. «О пределах добра и зла», 3, 4, 15; ср.: Гораций. «Наука поэзии», 133; Сенека. «Письма к Луцилию», 9, 20). Не случайно Цицерон хвалит Энния, Пакувия, Акция и многих других римских поэтов, которые передавали не «слова» (verba), a «самую сущность» (vim) греческих произведений (Цицерон. «Академика», 1, 3, 10). К творческому отношению к переводу призывали также Сенека Старший («Контроверсии», 9, 1, 13) и Квинтилиан («Воспитание оратора, 10, 5, 5), советуя переводчику вступать в соревнование с греческим автором.

Дословный перевод обозначался у римлян словом exprimere, латинские же поэты предпочитали вольный перевод греческих образцов, то есть vertere. Создавать полностью оригинальное произведение (ex novo) - по-латыни scribere. Плавт в прологе к комедии «Три монеты» указывает: Philemo scripsit, Plautus vortit barbare «Филемон написал, Плавт переделал на варварский (то есть чужеземный, негреческий) язык» (стих 19). Таким образом, vertere (vortere - арх.) означает воспроизведение иноязычного текста с опорой на италийскую традицию.

Благодаря вольному переводу первые римские поэты смогли сохранить в своих произведениях национальный колорит и существенные особенности местной латинской словесности.

13

Поэт и его место в римском обществе

Появление в Риме поэта-профессионала и признание за ним права на литературную собственность - прямое следствие эллинизации и распространения в римском обществе письменной культуры. Теперь всякий художественный текст связывался с именем конкретного автора, от которого требовалась определенная доля оригинальности и новизны в сравнении с предшественниками.

Первые римские поэты были людьми либо низкого социального положения (Ливий Андроник, Цецилий Стаций, Теренций Афр - вольноотпущенники), либо уроженцами нелатинских областей Италии (Невий родился в Кампании, Плавт -в Умбрии, Энний - в Калабрии). Нет ничего удивительного в том, что именно они, выходцы из регионов со смешанным населением, стали посредниками между греческой и римской культурой, ведь для многих из них греческий язык был родным.

В то время профессия поэта была не только непрестижной, но и откровенно презираемой римской знатью. Об этом пишет во II в. до н.э. Катон: «Искусство поэзии не было в почете: кто занимался им и выступал на пирушках, того называли гулякой-пустозвоном (grassator)» (см. Авл Геллий. «Аттические ночи», 11,2, 5).

Словно желая компенсировать свое униженное положение в обществе, первые римские поэты в своих произведениях нередко говорят о своей сопричастности к великим творцам Греции, о своей близости к высокопоставленным государственным деятелям Рима или, наоборот, как Невий, обрушиваются на сильных мира сего.

14