482 Гештальттерапия постмодерН(1

ГУ: На протяжении многих лет на развитие института се­рьезное влияние оказывал Эдвин Невис. Большинство преподавателей были врачами-психотерапевтами, _А Эдвин и еще один коллега, умерший молодым, явля­лись организационными консультантами и социальны­ми психологами, испытывавшими большой интерес к психотерапии. Они внесли в деятельность института социальный, структурный и политический контекст. Но эта заслуга принадлежит не только им. Например, я думаю, Эрвин Польстер с 1960 года стал использовать гештальттерапию как средство изменений в обществе.

Несмотря на все мое первоначальное влечение к Кливлендскому институту и гештальттерапии, я од­новременно чувствовал немало незавершенностей и противоречий в ее теории. Я также видел, что практи­ка гештальттерапии существенным образом отличалась оттого, чго преподавалось на словах. Она скорее нахо­дилась в рамках представлений Гудмена о гештальтте­рапии и содержала семена чего-то чрезвычайно важного. В течение ряда лет у меня не хватало слов, чтобы опи­сать мои смутные ощущения; сегодня я бы сказал, что Гудмен и Левин создали основу деконструкции инди­видуалистской модели, и гештальт-подход предостав­ляет нам наилучшие средства для леконструирования всей парадигмы индивидуализма, которой, как вид­но, насквозь пропитан современный мир. Гештальт-подход предлагает полевую модель, интерсубъектную, субъективистскую, конструктивистскую и обладающую политическим звучанием.

МГ: Это звучит как выдержка из проекта вашей новой книги.

ГУ: Да. я пишу новую книгу, посвященную модели Self в гештальттерапии. После 1990 гола у меня появилась ре­альная возможность описать то, что, как я надеюсь является последовательным критическим анализом мо­дели, основанной на формировании фигуры.

МГ: Ваша книга «Пересмотренный гештальт» сделала очень много для привлечения мирового гештальт-сообшес гва к новым размышлениям об участии фона в образ< >на-

нии фигуры и формальному пересмотру традиционных представлений о нарушениях границы контакта.

/: По крайней мере, книга заостряет внимание на этих

вопросах. Мой давний друг и оппонент Жан Мари Ро­

бин в своей рецензии на «Пересмотренный гештальт» вопрошал скорее добродушно: «У меня остается воп­рос, почему самая интересная тема книги о структуре фона оставлена напоследок?» {Г. Да, об этом идет речь в двух последних главах.

/: На самой последней странице! О том же самом очень

игриво и с лукавством в глазах он спросил меня при

встрече. На той же ноте я парировал его вопрос: «Жан Мари, разве вопрос уже не содержит ответ? Если бы я имел что сказать, я сказал бы об этом вначале!» (Смеет­ся.) Я написал книгу для того, чтобы разрушить мо­дель, уделявшую внимание только фигуре, и стимули­ровать дискуссию о динамических аспектах фона. Даже те, кого весьма встревожил этот предмет, откликну­лись на основные положения книги вполне творчески. Мне кажется, книга представляет интерес скорее как основа для диалога и стимуляция дальнейшей работы. 1Г. Я действительно поражен степенью международного

внимания, которую она вызвала, и тем, что она очер­

тила мировому гештальт-сообществу исходные позиции для диалога о современной гештальттеории. Мне кажет­ся, что самые большие трудности в нашем сообществе состоят в том, что преобладающее большинство публи­каций ясно описывают лишь треть нашей практики и часто, как и пятнадцать лет назад, оставляют за преде­лами самые важные, дискуссионные аспекты современ­ной гештальттерапии. По-моему, за последние восемь лет ситуация начала меняться; однако нам все еще пред­стоит длинный путь, чтобы довести до сведения всего терапевтического сообщества, на что мы в самом деле способны в постмодернистскую эру конструктивистс­кого мышления. |ГУ: Гештальт-сообщество — это не сообщество писателей.

Мы являемся разговорным сообществом практиков.

484 Гешталыптерапия пост\ц ,.

Мне долго причиняло боль, что Кэролайн Лукенсмей-ер, которая ввела организационное гешгальт-консул_Ь-тирование в сферу политики, ничего так и не написала В 1974 году Джимми Картер, еще не достигший своих высот, малоизвестный губернатор Джорджии, взял на себя неблагодарную задачу руководителя Национально­го избирательного комитета Демократической партии. Он был тем парнем, который, имея представление о совре­менных методах управления, был готов сделать избира­тельный процесс более структурированным. Поэтому он предложил Кэролайн и Линн провести тренинги для всех кандидатов-новичков от демократической партии, бал­лотировавшихся в конгресс и сенат. Для создания ко­манды Кэролайн и Линн использовали динамические гештальт-группы. И, как оказалось, для демократов это был просто фантастический год, большинство людей, прошедших тренинги, выиграли! Я уверен, что это была не единственная причина, но, без всяких сомнений, их ресурсы были задействованы лучше, чем у оппозиции. Поэтому, когда демократам вновь понадобилась коман­да, которую они собирались отправить работать в Ва­шингтон, они снова, как и прежде, обратились к Кэролайн. Затем она работала руководителем админист­рации губернатора Огайо и организационным консуль­тантом в команде Клинтона.

МГ: Она прочла впечатляющую лекцию на первой между­народной конференции Ассоциации развития гештальт-терапии в Нью-Орлеане, и я знаю, сколь богатой была ее личная история.

ГУ: Она была очаровательна, но подобно многим известным гештальтистам, не хотела писать. Это все соответствовато тому, что вы говорили о влиянии гештальт-модели, и тому, как мало людей осознают наш реальный вклад за пределами поверхностного понимания Фрица Перлза. Практические новшества в гештальт-модели всегда об-1 оняли теоретические публикации и часто вовсе не были описаны.

МГ: Да, гештальттерапия содержит намного больше, чем только историю Фрица. Фриц был началом, но суше-

ствовали и сотни других гештальтистов во всем мире, занимавшихся не менее интересными вещами. И Кэро­лайн Лукенсмейер входила в их число.

|ГУ: Это обстоятельство было одной из причин, заставив­

ших Эдвина Невиса в конце восьмидесятых годов осно-' вать издательство «GIC Press». В 1989 году он передал его Джиму Кеплеру и мне. Эдвин всегда что-то основывал и

затем передавал другим. Так происходило многократно.

Он был очень плодовитым творцом, создавшим много

организаций и потом передавшим их другим представи­телям сообщества. Он не хочет держаться за них; он рож-i дает их и дает им толчок в жизнь; он сеет их, создает структуру, осуществляет несколько операций и отдает ее вам. Я не хочу сказать, что он никогда не бывал кри-. тически настроен, но, несомненно, не стремился к кон­тролю. Его отличала столь редко встречающаяся , неизменная благосклонность — благосклонность осно­воположника, не стремящегося к контролю. Щ1Г: Ваше описание, видимо, говорит о его ориентации

на поле как действительно организмическую, саморе­гулирующуюся систему. \ГУ: Конечно, и она была реальным воплощением теоре­

тической позиции, того, как я говорил, что, прежде всего, привлекало меня в Кливленде. Мы постарались сделать миссией издательства преодоление дефицита публикаций и книг в области гештальттерапии, неод­нократно заявляя, что (А) гештальт-подход не суще­ствует на авансы, он должен себя предъявлять и (В) что мы не стоим в стороне от современных дискуссий, &как работать с людьми.

Вы имеете в виду серьезную обеспокоенность профес­сиональных журналов и некоторых публикаций? Мне кажется, что если гештальтисты и писали, то писали в основном для себя, а не поля как целого.

ГУ: Зато вы (журналисты, пишущие о психотерапии)

пользуетесь огромным влиянием. Вы открыли, что пси­хоаналитики недавно изобрели отношения!

(Г. В некотором смысле они делают важную работу, озву­

чивая теорию отношений.