I научения. Параллельно с этой переменой взглядов на

фотяжении прошлого столетия развивается новый инте-

ес к активной творческой роли воспринимающего и по­

учающего опыт субъекта в понимании и освоении мира и

азрешении жизненных проблем. И все же теория личности,

аши концепции и модели себя и других не приспособи-

ись к происходящим трансформациям в фундаменталь-

ом, парадигматическом плане. Поэтому нам следует

братиться к условиям и процессам осознавания и дея-

^ольности-в-мире, современным когнитивной теории

исследованиям взаимоотношений между мозгом и пси-

икой, к тому, каким образом мы получаем чувственный

пыт нашего мира и как конструируется наше осознава-

ис и самоосознавание, чтобы создать и исследовать свой-

тва и природу Я, развившегося из естественной истории

,1 самого поля опыта.

Применение нового подхода мы начнем с рассмотре-ия осознавания, с вопроса о восприятии и знании, кото-ый озадачивал Платона. Однако на этот раз подойдем к,ему иначе, без предварительных предположений, кто

1менно «обладает» осознаванием — мы можем попытать-

ся вывести или определить это по ходу дела. Какими жеим представляются эти процессы по мере того, как мых проживаем, как они работают и, наконец, зачем ониужны в жизни по Дарвину или в социобиологическом

^шеле? Несомненно, так хотели поступить экзистенциа-|Исты: рассмотреть «существование» без учета множестварожденных данностей, касающихся «сущности», а затема основании полученного результата определить условия

I смысл жизни. Однако, как мы видели, экзистенциалис-ов ограничивали узы скрытых кулыуральных положений

тгносительно Я, которое они собирались анализировать и

аново определять. Мы намерены пройти гораздо дальше в

поисках Я, определяемого на основании его собственныхсловий: мы постараемся развить имеющиеся у нас зна-

|ИЯ о природе процессов осознавания и опыта Я — про-

весов, которые создают, определяют нас и позволяют

оединиться с миром других Я.

Структура осознавания

Несомненно, что в сложной и пестрой вселенной нет ничего более поразительного, чем функции и процессы, известные нам под названием «осознавания» — этого уди­вительного оснащения и тщательно интегрированного вза­имодействия, частично врожденного и развившегося в дальнейшем, предназначенного для понимания мира, вос­приятия, казалось бы, подавляющего уровня бомбарди­ровки стимулами и превращения их в нечто понятное и доступное для дальнейшей переработки. Эти возможности служат для того, чтобы позволить нам справиться с на­шим миром, иначе наше существование давно бы прекра­тилось и некому было задавать эти вопросы и рассуждать об их значении. Итак, что же представляет собой осозна-вание? Каким образом оно работает и каковы составляю­щие его процессы? Это необъятные вопросы, однако для наших целей особое значение имеют некоторые опреде­ленные аспекты осознавания, непосредственно связанные с исследованием Я. Наша цель на протяжении всей про­странной дискуссии состоит в том, чтобы, по крайней мере, указать на модель и чувственный смысл неуловимого понятия Я. Ведь это чувство не подчинено целиком пред­взятому мнению, навязанным с самого начала культураль-ным воззрениям, гласящим, что каждое Я представляет собой сотворенный собственный архетип (Платон), содер­жащую его монаду (Лейбниц) или изолированную малень­кую вселенную влечений, отделенную по своей природе от другого Я (Ницше и Фрейд). Из этих культуральных представлений следует, что любые связи между людьми и чувства, переживаемые в межличностных отношениях, должны быть иллюзорными или навязанными извне, из другой, божественной сферы.

Для начала существует общая, самая фундаментальная и| выдающаяся особенность нашего опыта осознавания, кЬторая. если подумать, является весьма примечательной Она состоит в том, что осознаваемый мир приходит к нам уже организованным, как бы «предварительно упакован ным» в объекты, события, модели и последовательности,

оторые мы видим и познаем, а затем берем и взаимодей-твуем с ними как с данным нам, известным миром. Ины-ми словами, мир нашего опыта, в том числе, конечно, и«внутреннего», является миром, характеризующимся чле-нораздельным проговариванием и границами, а не полемжужжащей, гудящей неразберихи», как выразился Джемс

James, 1983). Известный нам мир, скорее, представляетобой мир вещей, идентичностей и осмысленно связан-ых между собой последовательностей, которые мы выде-

яем и используем в качестве «причины и следствия» — ито действие, в некотором смысле, является сущностью

'ашей прогностической активности, направленной на ре-

шение жизненных задач. В самом деле, несмотря на линг-

истические различия между «только лишь ощущением» и

?<чистым осознаванием» с одной стороны, проактивным и

горческим поведением с другой, трудно понять, что озна-

ает слово «осознавание» без некоторой доли отбора и

Структурирования того, что мы «осознаем». Каким обра-

Ъм оно происходит и как мы это используем в «реальнойизни»?

Как отмечалось, у Платона был единственный ответ на

тот вопрос — человек представляет себе иной мир Иде-

ьных форм, существующий как в некой Идеальной ре-

ьности, так и в нашей душе — остроумное решение,

мевшее то достоинство, что одновременно объясняло, аким образом мир стал именно таким и как получается, то мы можем его познавать таким, каким он является «на

амом деле». К сегодняшнему дню это объяснение пере­

дало удовлетворять нас по двум, в некотором смысле

ротивоположным, причинам. Первая кроется в успехах Ъучного материализма, выдвигающего, казалось бы, яс-

1ые доказательства, что «вещи» и незримые силы этого

Vipa являются реальными, ибо мы способны манипули-

Ьвать ими и получать существенный технологический

Ффект. Вторая причина состоит в установке релятивизма,

нсающейся смысла, которым мы наделяем вещи, исходя

з влияния различных культур, этнических и религиозных

ообшеств, тендерной идентичности или сексуальной ори-нтации, семейных и личностных стилей, накладывающих

такой отпечаток на мировоззрение и ценности, что ни одну из многочисленных и различающихся точек зрения нельзя признать полностью «верной» или совершенно «неверной». Сегодня в социальном поле разнообразных голосов, в ко­тором мы живем, большинству из нас становится все труд­нее придерживаться старого культурального воззрения, что смысловые системы «существуют как данность», а не со­зданы индивидами или группами.

Эти точки зрения — «позитивный» материализм и глу­бокий культуральный релятивизм — мало совместимы друг с другом (что свойственно временам упадка парадигм когда люди колеблются между различными основополага­ющими взглядами, быстро меняя их), но мы справляемся с этим положением вещей, высказывая мысль, что две области, физический и социальный мир являются вещами совершенно разного рода, поэтому к ним применимы разно­го рода истины. Таким образом, мы превращаемся в неуве­ренных конструктивистов, колеблющихся в определении того, где проходят границы между этими разного рода «истинами». Неуверенных еще и потому, что, с одной стороны, широкий круг различных мировоззрений, куль-туральных и личных конструкций может показаться оди­наково вероятным в зависимости от того, «из чего мы будем исходить». С другой стороны, унаследованная традиция ин­дивидуализма с ее скрытыми авторитарными подтекста­ми, обсуждавшимися в предыдущей главе, не предлагает никакого готового языка, позволяющего обсуждать, ка­ким образом мы конструируем системы смыслов, чем они служат и где найти полезные критерии сравнения одной системы с другой.

В попытке понять конструктивные процессы осознава­ния и отыскать подход к сравнению и оценке различных смысловых систем, мы будем опираться на результаты сто­летия исследований и создания моделей в поле гештальт-психологии. Как отмечалось в предисловии, проведенная в этой области работа радикально преобразила как модели когнитивные и перцептивные, так и молели самооргани­зации, и результаты этой работы интегрированы в общую психологию. Не будет преувеличением отметить, что се-