твуют: наблюдение, не ограниченное догмами; интерпрс-ирование или создание смыслов, представляющие собой

поддающиеся обсуждению и проверке гипотезы, а не абсо-

ютные истины, навязываемые остальному полю; чувства

I ценности, служащие компасом для действия и обозна-

ения, а не являющиеся мертвым грузом или реактивно

естабилизирующей силой; действия, основанные на опыт-

ой организации всего поля, включающие значимых других

ни, особенно необходимых для обеспечения поддержки.

Короче говоря, динамические аспекты и компоненты про-

есса, о которых пойдет речь ниже как о «позиции экспе-

щментатора» — подразумевающей деконсгруктивный, но

е дестабилизирующий подход, относительный, но не

учайный, интерсубъектный, но не жертвующий ясное-

с точек зрения.

Возвращаясь к таблице, можно отметить еще одну при-

ечательную особенность приведенных ответов, подтвер-

ающую и организующую нашу унитарную точку зрения,

на состоит в любопытном факте: участникам не прихо-

илось давать инструкцию связывать между собой выска­

зывания слева направо, чтобы интерпретация служила

условным) объяснением наблюдаемого поведения, эмо-

иональная реакция — основанием для оценки и вы-

ора возможного действия и т.п. В этих указаниях нет

и какой необходимости, ибо люди так поступают автома-

ически: составляя таблицу, они спонтанно объединяют

аблюдение, интерпретацию, эмоции и план действий оп-

еделенным образом, который можно прогнозировать,

юхоля из нашего понимания конструктивного процесса

ознавания.

Конечно, не у всех это получается в равной мере хоро-

о — в смысле творчества и гибкости, качеств self-noo-

есса. служащих для обоснования реакций и действий,

Гторые с большей или меньшей вероятностью приводят

удовлетворяющим результатам (или, по крайней мерс, озволяют избежать неудовлетворительных). Говоря, что и у кого из участников не было трудностей при выполне-ии упражнения, мы имели в виду, что у них был нагото-е хоть какой-нибудь ответ для каждой графы таблицы и

для всех само собой разумелось, что графы значимым об­разом объединены между собой обсуждавшимися ингегра-тивными связями. Однако у ряда людей или при некоторых формах поведения и в некоторых контекстах описанная реакция может оказаться суженной, боязливой, стерео­типной и даже фобической или ступорозной. Имеется в виду, что люди существенно отличаются по широте спо­собностей реагирования при выполнении каждой час­ти упражнения — и эта широта или ограниченность обязательным и интегративным образом передается от одной графы таблицы к другой, в основном слева направо (в нашей культуре), однако существует и обратная связь в противоположном направлении.

Если участница, например, говорит, что видит «твердую поступь», но «понятия не имеет, что она может означать», и ей «трудно» представить внутреннее состояние других лю­дей, то следствиями этого ограничения будет сильная неуве­ренность, если не полная неспособность в ответах на третий и четвертый вопросы. Иными словами, отсутствие проек­ции означает отсутствие оценки того, что наблюдаемый че­ловек может сделать в следующую минуту; а оно, в свою очередь, значит, что я совершенно не могу позволить себе пойти на риск взаимодействия и, возможно, даже знаком­ства с этим человеком! Если у меня нет мало-мальски при­емлемой гипотезы о его внутреннем состоянии, то я не знаю, что делать дальше, и столкнусь с трудностями сбора допол­нительной информации. Мне, возможно, захочется предпри­нять попытку вступить в контакт, сделав какой-нибудь незначительный, вполне безопасный жест, чтобы просто «прозондировать почву» (хотя как я могу захотеть это, если у меня нет предварительного представления, что представля­ет собой этот человек «изнутри»). Но каким образом далее я смогу приступить к выбору, планированию и безопасному испытанию обращения к нему, даже в виде пробного жеста, не руководствуясь никакой рабочей гипотезой — проекцией о его/ее внутреннем состоянии, тем. что называется «пер­вым впечатлением»? Ведь проекция представляет собой важ­нейшую ориентировочную стратегию взаимодействия с людьми. а вовсе не «ошибку» или «отсутствие объективности». Про-

блсматичность проекции и интерпретации, как мы видели, состоит не в привычной зависимости от этих умений и стра­тегий, которые являются неотъемлемой частью природы осоз­навания и техпроцесса. Скорее, она кроется в отсутствии или недостаточности умения вступать в определенный тип деконструктивного диалога и проводить интерсубъектное исследование, что помогает завершить проекцию, доведя ее и нас до корректирующей и опытной фазы проективно-ин-терпретативно-оценочного действия и процесса.

Более частая проблема, возникающая у некоторых уча-стников в ходе выполнения упражнения, наблюдается науровне «признания»: иногда люди неохотно раскрывают,как далеко зашли в создании первых впечатлений, разра-ботав целые сценарии до того, как прозвучал выстрел стар-тового пистолета, — и насколько часто они опираются вдействиях на ожидаемые реакции других. Это происходитпотому, что приверженцу индивидуалистской парадигмы,идеализирующей максимальную автономию и независи-мость от поля, покажется неправильным или постыднымпризнание насколько на самом деле высока степень нашейполезависимости. По природе нам свойственно постоянно,внимательно и пристально вчитываться в воображаемыенамерения других людей — и непрерывно приспосабли-вать и корректировать действия, сверяя их с тем, что мы[вычитываем. Эти представления существенно противоре-чат идеалистическому идеалу «автономии» и, исходя измодели индивидуализма, порождают трудности в объяс-нении и обсуждении (в модели, где, если помните, окру-жающие являются для нас «объектами»). Тем не менее мыпродолжаем и даже вынуждены поступать подобным об-

азом — по приведенным выше причинам: если мы пере-

танем так делать, то не будем знать, как следует«основывать свои действия и реакции в отношении дру-

их при осуществлении работы по освоению, приспособ-ению и удовлетворению потребностей в социальном поле.Эта работа ни в коем случае не означает, что мы полнос-ю ограничены реакциями окружающих (хотя с некоторы-

и подобное случается в силу скрытых идей опасности или

амоуничижения, которые непосредственно включаются в

процесс наблюдения — воображения — оценки). Скорее, мы постоянно принимаем во внимание поле (интерпретиро-нанное. предполагаемое) — хотя бы для оценки того, сколько энергии self потребуется для взаимодействия с социальным окружением, которое по нашим предположениям может оказать поддержку или, наоборот, сопротивление тому или иному способу организации общего с другими поля.

Это приводит нас в проблемную область системных усло­вий и динамических характеристик — принятых людьми по­левых моделей или процессуальных правил, которые благоприятствуют или не способствуют некоторым действи­ям или их схемам в поле. Чтобы увидеть, каким образом эту тему, касающуюся динамических характеристик, можно рас­смотреть с позиции разрабатываемой модели self и опыта, и выяснить, что представляет собой с этой унитарной точки зрения сама «система», мы вернемся к упражнению и доба­вим еще один, последний шаг, перейдя личную границу self от воображения к взаимодействию и отношениям на арене «реальной жизни», где делаются столь большие ставки.

Self в социальной системе

Теперь мы готовы добавить последнее действие к нашемупоэтапному процессу для завершения и выведения его излаборатории в жизненную ситуацию: вводим реакцию беско-нечно терпеливой фигуры, все еще расхаживающей посредикомнаты. Звучать она может приблизительно следующим об-разом: «Если ты видишь мою твердую поступь, слышишь,как каблуки ударяют со стуком о пол, и представляешь себерешительность, и обратишься ко мне при необходимости,но не для удовольствия, то тогда моя реакция былабы ». Далее человек, хо-дивший по комнате, записывает на бланках участников своюреакцию обратной связи, интерпретацию, действие. Они, ра-зумеется, будут различными в зависимости от личности че-ловека, ситуации и контекста. И кроме того, человек внеизменном контексте по-разному прореагирует на каждогонаблюдателя (на основании своего наблюления этого чело-века, интерпретации восприятия, чувств, оценок и предпо-

агаемых действий и т.д.). Иными словами, теперь речь идетвзаимодействии двух наборов процессов осознавания констру-ирования и создания смыаюв, двух проективно-оценочно-опыт-

ных систем в быстрых и гибких процессах взаимовлияния ибоюдной регуляции. Теперь наша таблица начинает выгля-еть слегка перенасыщенной, но одновременно более при-нженной к жизни — примерно следующим образом (не

-бывая, что третий столбец может оказаться совершенно

щым при том же стимуле):

Если я вижу/ представляю себе	и если я чувст­вую/предприни­маю действия	то ты видишь/ представляешь/чувст­вуешь и предлагаешь в ответ на это:
Твердую поступь/	Спокойствие/	Улыбку —
уверенность	контактирую	присоединение —
		теплое приветствие —
		мы можем работать или
		и 1 рать вместе
Твердую поступь /	Опасения/	Полуулыбку-
властность	сгремлюсь	неоткровенность —
	понравиться	напряжение, тревогу —
		сохранение контроля за
		собой
'Опущенные плечи/	Озабоченность/	Наморщенный лоб —
подавленность	сгремлюсь	теплое участие —
	исправить	безопасность,
	положение	зависимость —
		оставляю все на твое
		усмотрение
Неверный шаг/	Безопасность/	Энергичный контакт —
смущение	доверчиво иду на	чувство угрозы,
	кон такт	опасности —
		настороженность —
		соблюдение дистанции
Широкую улыбку/	Небезопасное ты'	Напряженное лицо —
знак неоткровен-	попытку	неприязнь — обиду.
ности	контролировать	отвержение —
	опасность	сдержанность —
		ответную
		подозри гельность

и т.д. Заметьте, как легко подобные последовательности могут составить ряд взаимных самоисполняющихся пред­сказаний, предположений, которые в дальнейшем никогда не подлежат проверке и обсуждению. В первой из них, в которой каждый участник «читает» в другом уверенность спокойствие и доступность (верным или неверным являет­ся предположение), рожденное ими взаимодействие с вы­сокой вероятностью обещает благоприятный круг, в котором позитивные проекции могутспособствоватыюложительным последствиям, в свою очередь, ведущим к еще более пози­тивным интерпретациям и атрибуциям и так далее. Этот круг может осуществиться на самом деле — если проекции с самого начала окажутся обоснованными! Но что случит­ся, если наблюдаемый субъект изначально окажется «иску­сителем», обольстительным человеком (мужчиной или женщиной), который естественно излучает чарующую уве­ренность, привлекая доверчивых других сексуально или как-нибудь иначе, но в действительности маскирует глубокий страх близости или даже потребность контролировать или наказывать расставанием. Позитивные проекции, как и не­гативные, могут лишь выигрывать от проверки в более близ­ком диалогическом исследовании.

Во втором случае исходная проективная интерпрета­ция — «властность» — могла оказаться верной, то есть конгруэнтной «реальному» внутреннему состоянию наблю­даемого человека (однако следует отметить, что оно может оказаться нестойким, колеблясь от защитной властности до расслабленной уверенности при встрече с интерпрета­цией, проникающей «вглубь» поверхностного поведения и затрагивающей конгруэнтную струну на более глубоком уровне). Если на верную или ошибочную проекцию «влас­тности» реакция окажется такой, как показано в таблице, то в результате возникнет (по крайней мере, на некоторое время) знакомый порочный круг, в котором недоверие порождает недоверие, а защитные попытки замаскировать, умиротворить и/или контролировать усиливают его. Как говорилось, события могут изменить интерпретацию н, таким образом, оказать влияние на возникшую «систему» (например, совместную работу, неотложную ситуацию или

_кпвую информацию о человеке). Однако хотя бы ненадолго рероятным исходом станет взаимная самоэскалация нега­тивных эффектов. (В теории информации это явление име­нуется «позитивной петлей обратной связи», в которой каждая последующая реакция по нарастающей усиливает первоначальное событие и возникает опасность выхода создавшегося круга из-под контроля. В качестве примеров эскалации недоверия и враждебности приведем этничес­кие предрассудки и межгрупповое насилие с вероятными последствиями в виде вспышек агрессии.)

В третьей последовательности ответов интерпретация «подавленности» вызвала реакцию, которую можно на­звать «созависимостью» — то есть появление чувств оза­боченности или огорчения, сопровождающихся усилиями «уладить» все за другого. В этом случае он (исходно на­блюдаемый субъект) проявляет «конфлюэнцию» (исполь­зуя термин гештальттерапии) в отношении предложенных ему правил и отказывается от существенной части ини­циативы и ответственности — занимая позицию, извест­ную под названием «нажитой беспомощности». В отличие от этого в следующем случае близкая интерпретация сму­щения или тревоги ведет не к стратегии «улаживания» (или избеганию, враждебности, эксплуатации, отказу от контакта или иной возможной позиции, которая зависит отличной истории наблюдателя, культуральных особен­ностей и ожиданий, возлагаемых на взаимодействие с другим человеком), а к возникновению спокойной иден­тификации: «Ты смущен и встревожен, как я; вместе мы могли бы успокоиться и заняться чем-то приятным». И, наконец, последняя реакция, по-видимому, находится на пути к самоисполняющемуся предсказанию, когда скрытые посылки и проекция неоткровенности могут привести к появлению у другого человека, как и пред­ставлял себе наблюдатель (и чего он опасался), отгоро­женности и контроля.

► Таким образом, очевидно, в ответ на предлагаемый на­бор проекций и обращений со стороны других тот же са­мый человек предъявляет или представляет собой «различное &Ь», по крайней мере, разные его аспекты и отличающие-

ся способы самоорганизации — ибо при каждом наборе человек оперирует и интегрирует себя в ином межличност­ном поле. Ход любого взаимодействия, конечно, не запе­чатлен в камне: в зависимости от развития событий и способности к обсуждению происходящего собеседники корректируют проекции и, учась большему, строят друг о друге новые гипотезы и осуществляют новые эксперимен­ты. Они могут получить формальную помощь от супервизо­ра и консультанта или неформальную поддержку от коллеги и друга, которые предлагают иные интерпретации, что вызывает эффект деконструкции. С другой стороны, они могут увлечься поляризацией и эскалацией, и каждый бу­дет реагировать на свою интерпретацию поведения друго­го, которая, в свою очередь, естественно опирается на интерпретации жеста первого и так далее, и тому подобное. Но и без эскалации они, бывает, просто остановливаются на некотором способе взаимодействия друг с другом (или отказе от него) и пребывают в стабильном, застывшем со­стоянии избегания или ином варианте фиксированных или ограниченных возможностей. Таким и в нашей жизни ока­зывается наиболее вероятный исход многих взаимоотноше­ний, когда не хватает времени, навыков или социальной поддержки для деконструкции своих проекций или оказа­ния помощи в их деконструкпии другим человеком.

Иными словами можно сказать, что каждый человек, не будучи абсолютно ограниченным своей интерпретацией кажущихся мотивов другого, создает и затем использует картирование поля, как называл этот феномен гештальт -психолог Курт Левин (Lewin, 1936)².

² Автор ссылается на фундаментальное понятие Курта Ле­вина, детально исследованное в монографии «Принципы то пологической психологии». Его главная заслуга по сравнению с первым поколением гештальтпеихо.чогов, таких как Келср. Коффка и др., состояла в том, что он перснссс эксперимен­тальные исследования из стен лаборатории в ситуацию реаль ной жизни. Уже в его первой работе «Картина войны» (Lewin, 1917) намечены идеи, которые станут ведущими на протяже­нии следующих 30 лет научного творчества: мы не выделяем какую либо отдельную фигуру — мы создаем «карту простран-

Эта карта или целостная картина поля (внутреннего и

внешнего мира в их взаимоотношениях друг с другом)

служит тому, чтобы показать, какой образ действий в дан­ном контексте (то есть в поле текущих отношений с этим человеком) является наиболее легким, а какой, вероят­нее всего, будет трудным. Как было сказано, нам прихо­дится осуществлять это по возможности лучше хотя бы для определения того, какое количество энергии необхо­димо выделить и потребуются ли дополнительные ресур­сы или помощь для достижения намеченных результатов.

В следующих главах мы назовем этот тип ориентации или сканирования картой поддержек— необходимых, доступ­ных или недостающих в поле. Что именно подразумевается под словом «поддержка» в соответствии с представлениями новой парадигмы, будет детально рассмотрено в главе 5, которая посвящена поддержке и развитию, обсуждаемым на основании конкретного упражнения и нашего опыта. Отметим лишь, что подразумеваются не конкретные люди и особенности окружающего поля, «дружественные» нашим целям, а нечто большее — общая оценка или карта пред-Стоящей работы (скажем, по оказанию влияния, получе­нию внимания или вашего согласия по любому поводу). Будет ли она легкой или трудной, какие средства для достижения цели, состоящей в некоторой удовлетворяющей форме жизни в поле отношений, окажутся доступными в окружа­ющей среде и в нас самих.

Таким образом, по определению, эта карта поддержек является системой, в которой я живу и, стараясь понять, вступаю в переговоры (и влияю) на данное поле. Каким об­разом это осуществляется на самом деле, будет подробнее

ства» в соответствии со своими субъективными (и изменяю­щимися) потребностями и интересами — и таким образом разные люди создают свои «карты» того же самого психоло­гического жизненного пространства, — и вопрос не в том, кто прав или ошибается, а в том, каковы интересы челове­ка, создающего карту. В философском смысле Левин здесь яв­ляется прямым наследником Ницше и непосредственно свя­зан с такими французскими деконструктивистами, как Дер­рида или Фуко.

рассмотрено в следующих главах в аспекте развития знако­мого, но весьма сложного понятия «система» и изменения его смысла и понимания при отходе от индивидуалистской парадигмы. Здесь лишь отметим, что при рассмотрении сло­ва «система» в информационном смысле (что характерно дпя многих школ «системной» терапии — скажем, в качестве набора правил или моделей) наше субъективное понимание этих правил означает то же, что и понятие «карта поддер­жек». Не следует забывать, что речь идет не о «самих прави­лах», а о моем понимании правил, которое, как описано в этой главе, оказывает влияние и управляет поведением в поле. То есть, как и при любых перцептивных конструкци­ях, система, на которую я реагирую и которая влияет на меня — это система, в которой я нахожусь в соответствии с моими представлениями, а не присутствую «реально» в не­косм «объективном» смысле (этот факт часто не учитывается и причиняет неприятности в ряде направлений системной терапии). Эта точка зрения на систему и поддержку, которые в индивидуалистской модели self рассматриваются откуда-то снаружи, станет звеном, объединяющим области системно­го анализа и субъективного опыта — именно на него мы и надеялись при переходе к новой парадигме.

Заключение и выводы

К чему привели нас рассуждения? В первых двух главах книги мы. прежде всего, подвергли критике историю ин­дивидуализма и превратности его судьбы на протяжении трех тысячелетий ваасти этой доминирующей парадигмы Ян человеческой природы в западной традиции. Затем мы перешли к описанию новой точки зрения на self и его опыт, основанной не на «эссенмиалистских» («сущностных») положениях индивидуалистической парадигмы, а на орга­низационных и процессуальных характеристиках, опреде­ляющих функций self в реальной жизни, представляющих собой процессы осознавания или существования (ex-stare)'.

' «Ех-starc» является латинским эквивалентом английско­го глагола «cxist», который означает «выступать, выдаваться, выхолить из фона, быть ясным».