антропологию к социальным наукам, цепь, которая ни в одном месте не может быть разорвана, разве лишь по произволу». В то же время, как говорил А. Пуанкаре (1854— 1912), «наука доказывать еще не есть вся наука, и интуиция должна сохранить свою роль как дополнение — я сказал бы — как противовес, противоядие логике».

1.2.3. Целостное восприятие мира

Сейчас возникла необходимость преодолеть разрыв между естественно-научным и гуманитарным подходами различных наук и более того — объединить их на основе холистического, целостного восприятия мира в концепции современного естествознания. Мысль о единении науки и искусства высказал еще в XIX в. Г. Флобер: «Чем дальше,

тем Искусство становится более научным, а Наука более художественной; расставшись у основания, они встретятся когда-нибудь на вершине».

И то и другое объединяет творческий характер деятельности человека в этих областях. Две культуры — культуру естествознания с доминантой научного метода и гуманитарную культуру (искусство) не смогла объединить и философия, она не смогла стать мостом между ними. К тому же хорошо известно, что в России настороженно относятся к официальной философии: воинствующий материализм в равной степени подавлял как науку, так и искусство. В целом и раньше наука страдала от церковного

19

догматизма (Дж. Бруно (1548—1600)) и различных спекуляций, а затем от утилитарнорассудочного техницизма и позитивизма нашего времени. Причем после Хиросимы и Чернобыля в среде гуманитариев возник устойчивый антинаучный синдром. Заметим также, что естественно-научному подходу было присуще логическое (линейное) мышление, а гуманитарному, интуитивному — нелинейное мышление.

Многие проблемы человечества могли бы быть решены на основе гармонизации частей изначально единой культуры и целостного восприятия мира, как, например, это было в античной культуре Греции и Рима или присуще еще Аристотелю и натурфилософии, но уже на новом уровне развития. Сегодня необходимо привнести в науку, в том числе и в физику, нравственные, этические и даже эстетические начала.

«Наука без совести разрушает душу», сказал Ф. Рабле (1494—1553). Физики шутят: «Чем более красива и стройна теория или отдельная формула, тем она вернее». Бытует и другое шутливое выражение: чем больше различие между экспериментом и теорией, тем ближе автор исследования к Нобелевской премии. Но это иллюстрирует уже другое положение в науке: если этот разрыв есть, значит намечается новое осмысление, скачок в наших познаниях, рождается новая парадигма — а это в конечном счете всегда должно быть поощрено. А П. Дирак (1902—1984) по этому поводу сказал: «Красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом», а В. Гейзенберг добавил: «Проблеск прекрасного в точном естествознании позволяет распознать великую взаимосвязь явлений еще до детального понимания, до того, как она может быть рационально доказана».

1.2.4. Физика и восточный мистицизм

Нравственные начала характерны для тысячелетних традиций религиознофилософских течений Запада и Востока в опыте единения человека с природой и Космосом. Современное естествознание находит много общего между квантовой физикой и восточным мистицизмом. Как отмечал Ф. Капра в своей книге «Дао физики» [11], которая по своему содержанию является прекрасным пособием по концепции современного естествознания: «Осознание глубокой взаимосвязи современной физики и восточных мистических учений — еще один шаг к выработке нового взгляда на действительность при условии основательного пересмотра наших ценностей, представлений и мыслей». Эта общность состоит в

20

том, что и в восточной религиозной философии, и в квантовой физике, описывающей микромир, трудно передать словами свои ощущения и наблюдения. В. Гейзенберг [48, 49], один из основателей квантовой теории, говорил: «Сложнее всего говорить на обычном языке о квантовой теории, непонятно, какие слова надо употреблять вместо математических символов. Ясно только одно: понятия обычного языка не подходят для описания строения атома».

Восточный мистицизм утверждает, что реальность не может быть передана словами,

Горбачев В. В. Концепции современного естествознания:—М.: ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003. — 592 с: ил.

не может быть объектом рефлексии или передаваемого знания. «Дао, которое может быть выражено словами, не есть вечное Дао» (Лао-Цзы). Дзэнское изречение гласит: «В тот момент, когда ты заговариваешь о чем-то, ты не достигаешь цели». Эта мысль совпадает со словами Ф. Тютчева (1803— 1873) в стихотворении «Silentium» («Молчание»):

Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, как ты живешь? Мысль изреченная есть ложь.

Перефразируя отечественного физика-теоретика Л. Д. Ландау (1908—1968), можно даже сказать: нельзя говорить все, что знаешь. «Кто знает — не говорит, кто говорит

— не знает» (Лао-Цзы). Отражением же логического взгляда на науку может служить мысль Р. Фейнмана (1918—1988), справедливая для физиков: «Если не можешь объяснить, что знаешь, значит, ты не знаешь».

Мистики вообще считают главным восприятие действительности, а не ее описание. Для такого понимания они используют методику «коан» — тщательно продуманных парадоксальных задач, цель которых подготовить ученика к невербальному восприятию реальности. Примером такого коана может служить вопрос: «Что означает хлопок ладонью одной руки?» Ученик мистика дал через год такой ответ: «Это звучание тишины». Одно из основных положений восточного мистицизма состоит в том, что все используемые для описания природы понятия ограничены, они являются не свойствами действительности, как нам кажется, а продуктами мышления — частями карты, а не местности. И поскольку проще иметь дело с нашими представлениями о реальности, чем с самой реальностью, человек, как правило, смешивает одно с другим и принимает свои символы и понятия за

21

Лао-Цзы

Выдающийся китайский философ Лао-Цзы жил в IV—III вв. до н.э. Настоящее его имя Ли Эр. Лао-Цзы в переводе с китайского означает «старый Учитель», но может переводиться и как «старый ребенок». Он родился в государстве Чу (современная провинция Хэнань в Северном Китае). Некоторое время служил летописцем (архивариусом) у правителя государства в эпоху Чжоу. Предполагается, что прожил более 160 лет, по некоторым источникам — даже более 200 лет, ибо считается, что при исследовании Дао достиг долголетия. Он является автором древнекитайского философского трактата «Дао де цзин» («Каноническая книга о Дао и Дэ») и тем самым основателем одного из направлений древнекитайской философии — даосизма. Дао — сложное философское понятие и имеет в даосизме универсальный онтологический смысл: первопричина Вселенной, ее таинственная закономерность; целостность жизни, присутствующая во всем, не познаваемая разумом и не выражаемая в словах, а также путь (дословный перевод Дао с китайского), сутью которого являются нравственное поведение и основанный на морали социальный порядок. Один и тот же иероглиф «дао» обозначал в древнекитайской культуре закон, истину и нравствен-

ный жизненный путь. Когда ученики китайского мыслителя Конфуция (551—479 до н.э.) спрашивали у него, как понимать «дао», то он каждому давал разные ответы,

поскольку каждый из его учеников прошел разный путь нравственного совершенствования.

Смысл учения Лао-Цзы — это преобразование и исправление себя при недеянии и покое. Существенным моментом учения было таиться и не иметь имени. Приведем еще несколько выдержек из его трактата «Дао де цзин», написанного по просьбе стража на пограничной заставе, когда Лао-Цзы покидал государство Чу. Этот трактат насчитывает 5 тысяч слов и разъясняет смысл учения Лао-Цзы о Дао и добродетели. Эти мысли созвучны и нам при изучении природы и общества:

«Лучшее знание — это незнание о том, что ты что-то знаешь».

Горбачев В. В. Концепции современного естествознания:—М.: ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003. — 592 с: ил.

«Словами удерживают смысл, постигая же его, их забывают. Как мне найти человека, который забыл бы про слова, и с ним поговорить» (последователь Лао-Цзы и классик даосизма Чжуан-Цзы).

«Когда учатся, имеют каждый день прибыток, а занимаясь Дао, ежедневно терпят умаление».

«Кто много обещает, тому мало доверяют. Большая легкость оборачивается большим затруднением».

«Нет красоты в правдивом слове, нет правды в сказанном красиво. Кто добр, не спорит, кто спорит, тот не добр. Пониманию чужда ученость, ученость далека от понимания».

реальность. Как отмечала в своих работах Т. П. Григорьева [128], согласно восточным учениям синтоизма, даосизма и буддизма мир существует не для того, чтобы его изучали, а для того, чтобы его переживали, извлекали удовольствие из общения с ним. В духе такого мировоззрения ставились лишь задачи, которые позволяли бы осознать явления и понятия, не вычленяя их из целого, не нарушая всеобщих связей и гармонии. В то время как традиция европейской культуры противоположна — расчленить общее на части, изучить их в отдельности и затем соединить вместе.

В восточных мистических учениях считается, что узнать сокровенную суть мира, его Дао, могут лишь люди, лишенные страсти к восприятию отдельных феноменов, которые как бы ощущают мир в целом. Истина, согласно японскому учению чань дзэн, познается не постепенно, а путем внезапного озаре-

22

ния на уровне интуиции. Это, кстати, хорошо осознается учеными и часто «используется» в их практике. При этом оценка Дао тоже носит нравственный характер:

«Если путь (Дао), по которому идешь, обладает сердцем, то он хорош, если нет, — он бесполезен». Даже к объективным сущностям движения и времени Лао-Цзы применяет такую же нравственную оценку — «добро движения есть время». Восточные ученые считают, что и для современной физики стоит эта проблема: «Есть два пути — один ведет к Будде, другой — к бомбе, и ученый должен сделать нравственный выбор» [11].

Как гласит китайское изречение: «Мистики понимают корни Дао, но не его ветви, а ученые понимают ветви Дао, но не его корни». Восточная философия утверждает, что наука не нужна мистицизму, а мистицизм — науке, но и то и другое нужно людям, чтобы понять мир вне и внутри нас.

23

Вкурсе естествознания мы не будем касаться подробно философской стороны взаимосвязи физики и восточных учений. Заметим лишь, что новое синергетическое направление в постнеклассическом естествознании очень созвучно восточным учениям. Ключевые идеи синергетики — самоорганизация, открытые системы, нелинейность, по существу присущи и восточной мудрости, суть которой не в противопоставлении одного другому, а в следовании естественному пути. Восточные мудрецы более всего оберегали этот порядок, не приписывая Природе того, что ей не свойственно. Они говорили: «Если нарушить волю Неба, то все усилия что-либо понять или сделать окажутся тщетными».

Вработе [128] Т. П. Григорьева подчеркивает: «Теперь наука ставит ту же задачу:

понять законы Бытия, исходя из него самого, а не из априорных и не всегда адекватных представлений о Бытии. Как полагает синергетика, в сложной системе проявляются внутренние причины ее самоорганизации, не проявленное Дао восточной философии. Цель пути — Дао, который ведет к совершенному Добру, приближению человека к изначальной чистой природе, избавляя его от суетных мыслей и чувств, созданию гармонии внешней формы с внутренней, считая, что тогда и проявится изначально благая природа всего сущего, когда человек достигнет целостности и завершенности, «предустановленную гармонию» — по Лейбницу. Как мы увидим дальше, в рамках синергетики сложноорганизованным системам нельзя навязывать пути их развития, можно лишь вникать и действовать сообразно, устраняя препятствие с пути гармоничного развития этих систем, что на Востоке, в даосизме и называется Недеянием, а в западноевропейском понимании — умным деланием».

Пример рассматриваемой общности физики и восточной философии приводит Т. Я. Дубнищева [8]. В буддистских тибетских текстах Вселенная описывается как осциллирующая, выражаясь современным физическим языком, и процесс ее сжатия и расширения похож на принятые сейчас сценарии возникновения Вселенной после Большого Взрыва и ее эволюции. Для буддизма характерна связь физического и психического; считается, что некоторые состояния сознания неотделимы от физического

Горбачев В. В. Концепции современного естествознания:—М.: ООО «Издательский дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003. — 592 с: ил.