"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

отношениях, и особенно в судебных и арбитражных процессах, требуется прежде всего надлежащее оформление доверенностей, документальных доказательств и т.д. Но для того чтобы документы признавались за рубежом, должны быть либо соответствующее зарубежное законодательство, либо международные соглашения между заинтересованными государствами. Часто это оговаривается в соглашениях о правовой помощи.

Формальная процедура так называемой легализации документа для признания его в другом государстве предполагает, что выданная тому или иному лицу, к примеру, доверенность в стране А сначала заверяется у нотариуса, затем заверяется в консульском управлении национального министерства иностранных дел. Далее представляется в консульство страны А в стране Б, где этот документ потребуется. Консул страны А в стране Б заверяет документ сам, а потом документ заверяется в консульской службе МИД страны Б. К этому надо добавить необходимость легализованного перевода документа с языка страны А на язык страны Б.

Процедура трудоемкая, длительная и весьма бюрократизированная. Поэтому заключена была Гаагская конвенция 1961 г. об апостиле, в соответствии с которой вся описанная процедура заменяется единственной акцией - проставлением на нотариально заверенном документе (или на отдельно скрепленном с ним листе) единообразного для всех государств-участников штампа (апостиля), который проставляется и заверяется печатью соответствующего органа (суда, прокуратуры, министерства юстиции, архивного ведомства) страны, где выдан документ. В Конвенции участвуют свыше 160 государств, включая Россию.

* * *

Следует подчеркнуть, что, во-первых, процедура признания и исполнения судебных решений, а также исполнения судебных поручений, удостоверения официальных документов, в частности на основе международных соглашений о правовой помощи, относится к судебным решениям, поручениям и удостоверению документов, связанных не только со спорами и действиями в сфере коммерческих, имущественных отношений, но и с семейными, наследственными, уголовными и т.п. делами. Во-вторых, процессуального характера действия и процедура формально-юридически имеют своим предметом не частноправовые, но публично-правовые отношения.

Можно констатировать также, что единообразного порядка как признания и исполнения иностранных судебных решений, так и исполнения иностранных судебных поручений, к сожалению, в универсальном плане еще не существует. Соответственно, в каждом конкретном случае надо обращаться к разнообразным международно-правовым актам в зависимости от задействованных в них государств. Кроме того, в каждом государстве, включая и Россию, существует собственное внутринациональное законодательство по этим вопросам, которое может применяться в случаях отсутствия конвенционных международно-правовых норм. Но такое законодательство, естественно, не является сферой действия международного экономического процессуального права как такового.

ГЛАВА 24. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

1. Управляемая глобализация. Особенности использования принципа уважения прав человека <*>

--------------------------------

"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

<*> Использовано соч.: Право и права человека в условиях глобализации. М., 2005. С. 176 -

180.

1. Глобализм, как отмечают и зарубежные авторы, например профессор П. Маланчук (Университет Эразма, Роттердам), - явление далеко не новое. Корни его - в имманентном человеческом стремлении к всесторонней экспансии как в индивидуальном, так и в коллективном (включая государство) плане. Но современная глобализация имеет свои особые предпосылки и свойства: планетарный масштаб; база научно-технологической и информационной революции; прекращение во второй половине XX в. ограничений геополитического характера (крушение колониалистской региональной формы экспансионизма, а также биполярного мира эпохи "холодной" войны) и, наконец, сугубо односторонняя торгово-финансовая направленность.

Глобализация - не добро и не зло, это - объективный процесс, который, как и другие социально-экономические и политические процессы, может быть для кого-то выгоден, а для кого-то нет. Глобализация, как и иные подобные процессы, подвержена привходящим воздействиям, ибо это процесс реально управляемый, на современном этапе прежде всего со стороны США совместно с другими странами Запада.

Еще со времен президентства Рейгана глобализация была возведена в ранг стратегической концепции США. Именно в силу этого она ассоциируется с панамериканизмом. Ее проявления имеют сугубо однобоко направленный характер. Все "успехи" этого процесса, в том числе и в плоскости международно-правового регулирования (особенно в ГАТТ/ВТО), лежат практически в сфере обеспечения "свободы конкуренции" для экспорта товаров, услуг и капиталов, и, разумеется, основные выгоды извлекают главные экспортеры, причем в специфической экспортной номенклатуре (промышленные товары, транспортные и иные услуги, интеллектуальная собственность, воплощенная в соответствующей продукции). Одновременно предпринимаются усилия для обеспечения сохранения протекционируемого внутреннего рынка отдельных стран Запада в части аграрной продукции, текстиля и т.д. Политика либерализации, таким образом, носит экстравертный характер, будучи обращена преимущественно не на облегчение импорта в свою страну, а на облегчение собственного экспорта в другие страны.

В результате "успехи" современной глобализации разительно напоминают "успехи" явления, именуемого империализмом. Об этом сходстве говорит и разделение стран, участвующих в глобализации, на страны-акторы, дирижирующие этим процессом и в основном извлекающие из него выгоды, и страны, преимущественно используемые как источники соответствующих выгод. К последним следует отнести и Россию. Ее экспорт углеводородного и иного сырья и выгоды от этого к полезному включению России в глобализацию никакого отношения не имеют; они скорее контрпродуктивны с точки зрения вхождения России в русло глобализма в активном качестве.

С другой стороны, Китай (за счет эффективного жесткого менеджмента и массового использования весьма низкооплачиваемого труда) в процесс глобализации вписался успешно, хотя и на совершенно иных экономических основах, нежели промышленно развитые страны Запада.

Важнейшим, судьбоносным пороком современного глобализационного однобоко управляемого процесса является полное по сути игнорирование так называемого человеческого измерения, прежде всего его потенциально катастрофических экологических и социальных

"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

аспектов. Пренебрежение этим свойственно именно странам, получающим основные выгоды от торгово-финансовой глобализации. Так, главные загрязнители атмосферы - США и Китай уклоняются от участия даже в таком слабом паллиативе, как известный Киотский протокол об установлении для стран квот на выброс в атмосферу так называемых парниковых газов.

Миграция населения из стран Юга в страны Севера (естественная корреспондирующая реакция на поток в обратном направлении промышленных товаров, услуг и капиталов и нормальная составляющая глобализма в широком смысле) строжайше ограничивается Севером, как и импорт из стран Юга сельскохозяйственной и другой продукции. Все это служит фактором обострения известного в социологии процесса "exclusion - inclusion", процесса прогрессирующего роста части человечества, исключенной (excluded) из возможностей достижения успеха в современном социальном, экономическом, культурном и политическом прогрессе. Число же людей, включенных (included) в этот процесс ("золотой миллиард"), во много меньше числа исключенных, и пропорция эта имеет тенденцию ко все большему разрыву. Именно "исключенные" питают фатально распространяющуюся, взрывоопасную среду преступности, терроризма, экстремизма всех видов, сепаратизма и т.д. Это люди, пытающиеся любой ценой добиваться "успеха" (имеющего ныне самодовлеющую "ценность") на путях, иных, нежели нормальные, но недоступные (excluded) для них.

Именно отмеченные и подобные им пороки неоглобализации служат основой известных выступлений так называемых антиглобалистов (к сожалению, часто и в нецивилизованных формах). На межгосударственном уровне противоречия торгово-финансовой глобализации выливаются в острое противостояние стран Запада и развивающихся стран в рамках ВТО, приведшее, в частности, к оглушительному фиаско Конференции ВТО в Канкуне (Мексика) в 2003 г.

2. Принцип уважения прав человека и основных свобод - один из основных общепризнанных, когентных принципов международного права, как и иные принципы и нормы права, несвободен от злоупотреблений при его применении. Существует неформальная тенденция придания этому принципу некоего верховного качества по отношению к другим принципам международного права. Под предлогом борьбы с нарушениями прав человека в той или иной стране и восстановления этих прав применяется на практике прямая иностранная, так называемая гуманитарная интервенция с нарушением менее "важных" принципов, таких как уважение прав, присущих суверенитету; неприменение силы; нерушимость границ; невмешательство во внутренние дела и др. А поскольку найти нарушение прав человека при желании можно практически в любой стране, принцип этот становится своего рода троянским конем, используемым, разумеется, более сильным государством для вмешательства во внутренние дела менее сильного во имя восстановления "попираемых" прав человека. Примеров этого достаточно: Косово, Ирак и др.

Между тем изначально во всех правовых актах, затрагивающих или определяющих права человека, начиная с Декларации независимости США 1776 г., а далее во Всеобщей декларации прав человека ООН 1948 г., Декларации о принципах международного права ООН 1970 г., Декларации принципов Хельсинкского акта 1975 г., нигде нет и намека на возможность иностранного вмешательства в дела того или иного государства для обеспечения в нем прав человека - тем более с пренебрежением при этом другими названными выше общепризнанными принципами международного права. Более того, в Декларации принципов Хельсинкского акта, например, прямо говорится, что все изложенные в ней принципы "имеют первостепенную важность" и, следовательно, они будут "одинаково и неукоснительно применяться при интерпретации каждого из них с учетом других".

"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

Интервенционное вмешательство, как известно, возможно только по решению Совета Безопасности ООН, но совсем по иным основаниям: угроза миру, любое нарушение мира или акт агрессии (ст. 39 Устава ООН).

Сказанное выше, разумеется, не имеет в виду какое-либо умаление (особенно в моральном плане) важного принципа уважения прав человека и основных свобод. Однако не должны умаляться и другие, в правовом плане равнозначные принципы международного права, которые в жизни, как показывает опыт, могут быть даже более значимыми для конкретных людей, нежели принцип прав человека. К примеру, преступно было в нарушение целого "букета" когентных международно-правовых принципов обеспечивать "соблюдение" прав человека для албанского населения в Косово посредством воздушных бомбардировок и убийств мирного сербского населения, лишения его самого главного права - права на жизнь. Нельзя допускать, чтобы лекарство было опаснее самой болезни. Противоправны и аморальны также "двойные стандарты" при использовании принципа уважения прав человека. Сколько политического шума и откровенного вмешательства, включая прямое политизированное финансирование со стороны Запада, имело место под предлогом нарушений избирательного процесса осенью 2004 г. на Украине. Но тот же Запад и международные организации, им контролируемые, упорно не хотят видеть, что треть населения Латвии вообще лишена избирательных прав по национальному признаку!

Однобокое управление процессом глобализации, "двойные стандарты" в применении норм и принципов международного права - все это симптомы однополяризации мира, которая ведет к кризису современного международного права и которой необходимо противостоять не только на политическом, но и на научном поприще.

Представляются исключительно, концептуально важными усилия в науке, направленные:

во-первых, на превращение односторонней торгово-финансовой глобализации, которую можно назвать моноглобализацией, во всестороннюю экономически, социально и гуманитарно ориентированную глобализацию, которую обозначим как плюриглобализацию и которая вела бы не к конфликту цивилизаций, как ныне, а к мирному взаимовыгодному сосуществованию всего человечества без политико-социальных предпочтений;

во-вторых, на равнозначное применение всего jus cogens международного права без юридически необоснованного верховенства принципа прав человека над остальными основополагающими принципами международного права, а также на противодействие "двойным стандартам" если не в политике (от чего, видимо, не уйти), то, во всяком случае, в правоприменении этих принципов.

2. Бочка меда и ложка дегтя.

(О романе Л. Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик") <*>

--------------------------------

<*> Философия и культура. 2008. N 6. С. 194 - 197.

На общем преобладающем эпатажно-модернистском, или детективном, фоне нашей современной литературы приятным исключением смотрится Л. Улицкая. Ее перу свойственны, на наш неизощренный читательский взгляд, добротная чистота стиля, идущая от русской

"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

классической литературной традиции, плюс житейская наблюдательность и повествовательный талант. Короче, читается с удовольствием. С искренним удовлетворением воспринял я по первоначалу и недавнее присуждение ей высокой литературной премии за новый роман "Даниэль Штайн, переводчик". Поспешил прочесть роман, и с большим интересом. Не детектив, а не оторвешься - мастерская рука!

Роман стилистически многообразен. В основе его эпистолярный жанр. Многие персонажи часто связаны между собой лишь перепиской. Здесь же и как бы дневниковые выдержки, и вкрапления документов (докладные записки, протоколы допросов, врачебные заключения и т.п.), тексты духовных проповедей и просто якобы записи бесед героев повествования. Весь этот формально вроде бы документальный, но явственно с умелой литературной отделкой калейдоскоп создает атмосферу подлинности живописуемой картины самой жизни. Хотя иногда читателю и приходится делать некое умственное усилие, чтобы уследить за переплетениями множества судеб действующих в романе лиц, в этом есть и особый шарм подлинности.

Очень симпатичен с любовью изображаемый автором главный герой - Даниэль. Был ли у него реальный прототип? Выписан он так, что трудно и представить себе, что это не живое лицо, а лишь литературный образ. Привлекательно-подкупающе и кредо, которому следует Даниэль: "Веруйте как хотите, это ваше личное дело, но заповеди соблюдайте, ведите себя достойно". Пафос безусловной веротерпимости пронизывает почти весь роман Улицкой. "Почти", однако, не "весь", ибо на последних страницах романа (стилистически в виде своеобразной вставки - "личного" письма-исповеди от автора к ее подруге) неожиданно вливается в "бочку меда" всего романа и пресловутая "ложка дегтя". "Весь урок Даниэля, - пишет Л. Улицкая, - сводится к тому, что совершенно не имеет значения, во что веруешь, а значение имеет только твое личное поведение. Тоже мне, великая мудрость. Но Даниэль положил мне это прямо в сердце". Но на самом деле получается, что он-то при посредстве автора действительно вложил свою "мудрость" в роман, но отнюдь не "в сердце" самого автора. Коллизия прямо-таки толстовская. Художественная правда расходится с авторским философским (или философствующим?) правдоискательством!

"Чего хочет Господь? Послушания? Сотрудничества? Самоуничтожения народов? Я полностью отказалась от оценок: не справляюсь", - пишет автор как бы лично своей близкой подруге. Однако "письмо" вплетено в ткань романа, а следовательно, неотъемлемая его часть! И от "оценок" в "письме", а таким образом, и в целом в романе, Л. Улицкая отнюдь не уходит. Например:

"...на Западе Церковь слита с культурой, а в России - с бескультурьем... если католичество вычесть из вашей (т.е. западной. - Г.В.) изумительной культуры, ничего от нее не останется. В России Церковь гораздо слабее сцеплена с культурой, она гораздо больше связана с примитивным язычеством... интересно посмотреть, что останется в России от самого христианства, если вычесть из него язычество..."

Вот такие беспардонные "оценки", причем слишком похоже, что прямо заимствованные у небезызвестного русофоба Р. Пайпса. У читателя, однако, сразу же возникают никак автором не объясняемые вопросы: в чем автор видит "примитивное язычество" Церкви (т.е. православия) в России? И в чем связка этой Церкви "с бескультурьем"? И т.д.

Если имеется в виду обрядность нашей Церкви, то, во-первых, она не от язычества, а от христианской Византии. Во-вторых, обрядности ничуть не меньше и в католицизме, так же как и всевозможных праздничных и иных народных традиций. А если даже "вычитать" из российского

"Международное право: опыты"

(Вельяминов Г.М.) Документ предоставлен КонсультантПлюс

("Статут", 2015)

Дата сохранения: 06.05.2022

христианства некое "язычество", в любом случае останутся старцы-подвижники: Сергий Радонежский, Амвросий Оптинский, Серафим Саровский и многие другие. Останутся и великие, кстати, православные, правдоискатели: Гоголь, Достоевский, Толстой. Останутся и Владимир Соловьев, и Павел Флоренский, и, наконец, множество иных простых (и непростых) искренне верующих во Христа! Думается, не меньше, чем на Западе.

И католичество, и православие не сегодня возникли. И ведь не в православии, а в столь высоко "культуртрегерском" католицизме веками торжествовали: инквизиция; массовая охота на "ведьм"; индульгенции; крестовые походы; откровенное распутство высших иерархов церкви; разврат вплоть до педофилии как обратная сторона целибата; непотизм и торговля церковными должностями; кровавые религиозные войны; крещение огнем и мечом язычников (в том числе в многочисленных вне-европейских колониях) и т.д. Куда все это девать при "вычитании" католицизма из западной культуры? Относятся ли все эти грехи только к самому католицизму, а может быть, и ко всей "изумительной" европейской культуре в широком, цивилизационном смысле?

Что же касается России, Улицкая пишет: "...с переменой власти наша Церковь пала на спину и замурлыкала государству: любите нас, а мы будем любить вас. И воровать, и делиться..."

(sic!).

Но следует прежде всего помнить, что наша Церковь, именно православная, в течение 70 лет подвергалась планомерным государственным гонениям, сравнимым разве что с первыми веками христианства в Римской империи. И можно ли строго осуждать нашу Церковь за "любовь" к новой, веротерпимой власти? Тем более что "церковный народ, - как отмечает сама Улицкая, - принял это с ликованием".

Ну уж а обвинение Церкви в некоем "воровстве" вообще ни в какие приличные рамки не вписывается! У кого же якобы предполагала Церковь "воровать"? Каким образом? С кем делиться? С новым государством, что ли? Уж оно-то в такой "дележке" никак не нуждается. Все это - дурно пахнущая отрыжка советского воинствующего антиправославия.

"Христос, - пишет Улицкая, - не принял бы в свой круг эту византийскую свору царедворцев, алчных и циничных, которые составляют церковный истеблишмент". Во-первых, зря Улицкая берется судить за самого Христа: Он никого не отвергал от себя! Во-вторых, допустим, византийская (читай - православная) "свора" церковного истеблишмента небезгрешна. Но уж никак не лучше римская курия или израильский раввинат. Вмешательство их в светскую жизнь и грехи их, пожалуй, побольше, чем у так называемой византийской своры. Регулирование жизни религиозными предписаниями в Израиле сравнимо разве что с исламистскими государствами. А уж мощнейший ватиканский банковский и т.п. бизнес сравнивать с карликовым православным просто смешно. Достопамятно и изначальное "терпимое" отношение Святого престола к тому же холокосту.

"Непроходимую пропасть между иудаизмом и христианством Даниэль закрыл своим телом...", - пишет Л. Улицкая (хотя, на наш взгляд, в итоге успех этот весьма сомнителен). Но зачем же, в чьих интересах пытается Улицкая, вопреки всей основной логике своего же романа, углублять злополучную (но, думается, не столь "непроходимую") пропасть между православием и католицизмом?

Великая русская литература парадоксальным на первый взгляд образом совмещает в себе традиции и изначально православно-национальной духовности, и фатально-исторической