Літопис величка [Про похід турків і татар на Запоріжжя] Раздѣл XVI

Року от роздѣленія стихій 7183, а от повитія пеленами вь Вифлееме младенца, небо облаки повивающего 1675 года... Турчин... прислал... короблями в Крим от Константинополя... пятнадцять тисяч виборнейших стамбулских янчаров и повелел хановѣ Кримскому з ними и из Ордою Кримскою, наступовавшои тогда зими, постаратися конечне запорожцов вибыты и Сеч их в конец разорити... А так, скоро зима тогдашная, чрез майстерство крѣпких морозов своих, Днѣпровіе глубыни и инніе рѣчки полевіе твердими замуровала ледами и достатними приодѣла снѣгами, теди хан Кримскій велѣл зараз сороку тисячам Орди Кримскои быти готовим до походу военного, неименуемого куда, и пятнадцати тисячам янчарам велѣл даты конѣ; а когда кончился пост филыповскій, тогда он хан сам зо всѣм войском своим помененним рушивши з Криму, ишол до Сѣчи Запорожской степами, оподаль в килко миль от берега Днѣпрового, аби не постережен был чрез запорожцов, по островах и вѣтках Днѣпрових зимовавших, о чом все войско Низовое цале найменшои вѣдомости не мѣло. Третои теди чили четвертои нощи по рождествѣ Христовом, о полунощи, зближившися хан до Сѣчи, знял чрез Орду сторожу сѣчовую, о версту чили о двѣ на мѣсцу приличном стоявшую; от которои сторожи гди увѣдомился, же уже болшей нигде индей а ни в самой Сѣчи нѣт сторожи, и же войско в Сѣчи пяное спит безпечне в куренях своих, рад тому был велце, и зараз едного лутшего з пойманних сторожов запорожцов вибравшы, и волю ему учинити з особливим награжденіем обѣцавши, приказал ему тоею фортою, якая по их-же сторожов ознайменню на тот час была не заперта, впровадити янчаров пѣхотою внутрь Сѣчи Запорожской; и так з тим вожем запорожским пославши всѣх янчаров в Сѣч, приказал им вшедши в неи належитій военній учинити над пяноспящими запорожцами промисл. А сам хан з Ордою вколо Сѣч обехавши и густо обступывши, стоял не оподал ея на поготовю, жебы и духа утѣкати мѣючих не випуститы запорожцов... А так о том полунощном часѣ, егда все войско жадной найменшои прежде не имѣло в себе тривоги и о намѣреніи бѣсурманском вѣдомости, зашпунтовавшися в куренях своих безпечне отпочивало, тогда янчаре пойманним войждом запорожским незатворенною фортою в Сѣч тихо уведенніи, всѣ оноя улицѣ и переулки собою наполнили аки в церквѣ стѣснилися; готовое-же имущи в руках оружіе, богом всевидящим на разумѣ зостали помраченни, иж не помислилися що далѣй чинити и яким-бы способом тое рицерское Низо-Днѣпрових козаков, аки малтанских кавалеров, гнѣздо опровергнути и самих всех до конца там-же вибити; ниже началники их янчарскіи, тѣсноти ради тогдашнея, могли з собою зійтися и порадитися, як свое злое намѣреніе зачинати и кончиты. Всю теди, яко и вишей рѣхом, Сѣч собою янчаре наполнивши, всѣ армати сѣчовіе опановавши и всѣ згола мѣстца заступившы, бяху чрез килко годин в недоумѣніи и тихом молчаніи; егда-же з полунощи повернуло, и благоволи бог вседержитель от настоявшея тогда погибели соблюсти в цѣлости жребій свой тое православное и преславное войско Низовое Запорожское, тогда отгна сон в нѣкоем курѣне едному Шевчику; той убо на дѣло свое вставши а кватерку отворивши, гди скроз сщѣлину оконичную начал присмотрѣватися если еще рано или уже нѣт, аж увидѣл несподѣванних людей, купно же и непріятелев турков полно натѣсненую улицю; чого любо устрахнулся, однак зараз килконадцать свѣчок в куренѣ своем тихо засвѣтивши, озваймил молчком пятом чили шестом товариству картникам в томже куренѣ еще не спавшим, но в едном кутѣ закрившись тихо в карты игравшим; которіи тое услишавшы и карти покинувши, зараз кинулися тихо до всех окон куреня своего, и не отворяючи их начали в счилини оконничніи присмотруватися, аще то есть правда що им сказал Шевчик. Егда же и сами увидѣли полную Сѣч своих неприятелей турков, тогда зараз всех своего куреня товариства, которого было до полчварта ста, тихо побудили и бѣду предлежащую им ознаймили, которіи як найрихлѣй вставши, тихо поубѣравшися и до оружія припасавшися, за поводом атамана своего курѣнного такій учинили порадок, иж до каждого окна по килкодесят человѣка лутших стрѣлцов поставили, жеби тіи безпрестанно стрѣляли, а другіи мушкеты жебы заражали. Якій порадок тихо в куренѣ том устроивши и господу богу помолившись, абіе всѣ окна и оконницѣ разом отворили, и густо а безпрестанно в тѣсноту янчаров начали стрѣляти и велми их убывати; що иншіи куренѣ почувши и тѣх-же непріятелей своих явно увидѣвши, зараз зо всѣх сторон и зо всѣх окон курѣнних, по улицах и переулках сѣчових, силно густій и непрестаемій мушкетній огонь запалили, и аки молніею непрестанною темную тогда нощ в Сѣчи своей просвѣтили, так тяжко турков разячи, же от едного пострѣла два и три упадало; янчаре-же, тѣсноти ради своея не могущи оружія своего до окон курѣнних просто исправити, на воздух стрѣляли и аки козли между собою мятущися, часто густо убиваеміи на землю падаху и в своей истой крвѣ утопаху. Егда-же их в улицах и переулках порѣдшало так, иж заледво третая часть в живих осталася, тогда запорожцѣ обачивши, иж з куреней един против другого на непріятелей стрѣляючи и сами себѣ мусѣлы шкодити, крикнули единогласно до ручного бою; и так абіе зо всѣх куреней разом, з мушкетами, з луками, списами, шаблямы и дреколіем висипавшися, начали останок турков тих невистрѣленних ручним боем доканчиваты и нещадно убывати; и на самом свѣтаню оних докончили и всю Сѣч и всѣ куренѣ зо всѣх сторон, наветь и церков божественую и армати всѣ кровію бѣсурманскою офарбовали и осквернили, и всѣ улицѣ и переулки Сѣчовіе тимы непріятельскимы трупами, з их же кровію сполсмѣшеними и силним тогдашним мразом замороженними и склеенимы, наполнили так, иж з пятнадцяти тисяч янчаров заледво полтори тисячи з Сѣчи вихопилося, и от татар на конѣ вхопленно. Хан теди з Ордами около Сѣчи стоявій и помислного облову дожидавійся, неблагополучній чаемой ловитвѣ своей скуток увидѣвши, восплакал и як волк (подобіем Мамая древнего, от россіян на поли Куликовѣ и рецѣ Непрадвѣ побѣжденного) возвил, толь немалое число виборних стамбулских янчаров над сподѣване в Сѣчи Запорожской утратившы и погубывши; з которого неблагополучія веліим страхом огорненній от Сѣчи рушивши, днем и нощію поспѣшал до Криму, боячися жебы и самого его роздражненіе запорожцѣ на конь всѣвши не догнали и не разгромили. Скоро теди по хмурной и темной а многокровной нощи тогдашной, хмурній и невеселій день дался видѣти очам людским, тогда абіе з общого войскового совѣта, а найбарзѣй з кошового Сѣркового ординансу, под двѣ тисячи доброго панцерного товариства Запорожского на конь всѣвши, и вколо Сѣчи звичайную обездку учинивши, пошло в тропи за ханом; а мил о полтретѣ от Сѣчи прошедши и боязнь ханскую, иж без жадного коварства утѣкал цале до Криму зрозумѣвши, повернуло и само до Сѣчи, и на конец службы божой зостало. А по службѣ божой все войско общій благодарственній богу спасителю своему и пресвятой дѣви богородици и защитницѣ своей всеблагоутробной молебень отпѣвши, розійшлося до куренев своих, и чрез увес день тот во всех куренях гуляло и з оружія палило, и из армат всѣх кровію бѣсурманскою доволно окропленних палиты велѣло, трупи побитих впул снѣгом и кровію смѣшенних, и аки вали и могили по улицах и переулках Сѣчових змерзжшихся оставивши янчаров. Переночовавши зась, скоро стало на свѣт займатися, зараз по приказу кошового вдарено в котли на раду, в которую гди войско зійшлося, теди радилося що дѣяти з трупами побитих янчаров; на которой радѣ едни радили — повиволѣкавши з Сѣчи трупи оніе звичаем бѣсурманским попалити; а другіе мовили — оподал от Сѣчи на снѣденіе звѣрам и птахам поотволѣкати; третіе говорили — в землю позагрѣбати: четвертіе совѣтовали — в воду повкидати. 3 яких совѣтов три зганенно, а именно, еже погрѣбати в землю, много часу забавить, и нихто даром працовати и крѣпко умерзлои землѣ копати не похощет; другое, еже палити, много дров пришлоби потерати; третое, гди бы дано звѣрем на снѣденіе, теди тим звѣри розстервившися и живому войску могли бы вперед шкодити; а на четвертом совѣтѣ все войско перестало, еже трупи оних побитих янчаров виволокши з Сѣчи Днѣпровим отдати глубинам и бистринам. По якой радѣ, зараз килко сот человѣка на Днѣпр, для учинення полонок, виправлено, а иншим трупи, в купи змерзшіеся, роздѣляти и до виволоченя готовати приказано; третим зас з конми и арканами готовим быты з ради общой повелено. А гдѣ о часѣ обѣдном козаки з Днѣпра дали знати кошовому и атаманѣ, же пять чили шесть полонок обширних на Днѣпрѣ уже учинили; теди зараз велено трупи оніе янчарскіе, в крвѣ своей истой угрязнувшіе и измерзшіеся силними морозами тогдашними, арканами чепляти, до стримен кулбачних привязовати, и преч з Сѣчи, по килконадцать, по двадцать и поболше, плитами и брилами виволѣкати и в полонок оставляти; а пѣхота, при полонках бывшая, оніе трупов янчарских змерзшіеся брили в полонки втаскивала и под люд вправовала; а же того дня всѣх трупов з Сѣчи не виволоченно, теди и на другій день до пори обѣдной в том дѣлѣ войско попрацовати мусѣло. Здобичи запорожцам з побитих янчарских трупов велмы мало що досталось кромѣ оружія; бо на побитих и измерзшихся трупах кафтани, кунтуши, кожухи, шарвари, шапки, пояси и чоботи, отнюд всѣ были в едной крвѣ бѣсурманской аки омоченны и в едну плиту измерзшіися, бы по едному трупу сокирою розрубувал и фанти здирал и если бы их кто похотѣл знимати и руки свои тим сквернити, то развѣ з него шматками; яко-ж и оружіе опослѣднее (гди-ж первое оружіе зараз по доконченю бытвы еще з между трупов добре незмерзшихся повитягано) зъмежи них витяганно, трупи розрубуючи сокирами, а роги и шабелтаси тож коло них обрѣзованно. Кгди прето всѣ групи оніе Днѣпровим глубинам отдано, теди все войско обще кинувшися, всѣ улицѣ и переулки в Сѣчи, крвѣ бѣсурманской полніе, поочищали, повискоблювали и за Сѣч з снѣгом повимѣтували, также стѣни курѣнніе и армати сѣчовіе, кровію велми помазанніе пообтѣсували и вею Сѣч совершенно от тоеи скверни очистили. А переночовавши, и рано утреню а по ней и службу божію рано-ж отправивши, к тому молебень благодарственій отпѣвши и води освященіе учинивши, пойшли всѣ священники тамошніи сѣчовіи со всѣм клиром церковним по всѣх улицах, куренях и переулках сѣчових, безпрестанно молитви от оскверненія читаючи и водою священною вездѣ окропляючи. По церемонѣи зас оной, от скверни очистительной, все войско в куренях своих, а инніи значнѣйшіи у Сѣрка атамана кошового, до самого вечера гуляло и подпивало, но уже тихо, без громов арматних и мушкетних.

В помененной Запорожской з турками бытвѣ и заверусѣ нощной забито и запорожцов пятьдесят человѣка, а ранено до осмидесять товариства; мертвих теди чесним и знаменитим погребеніем все войско, прежде янчарского похороненя, землѣ предавши, сорокоуст за всѣх общій священникам сѣчовим неотлагателно и непрестаемо, з награжденіем за труди тіи достойним, отправовати велѣло; а ранних целурикам сѣчовим, за награжденіе з скарбцу войскового им данное, лѣчити приказало. Султан турецкій дочувшися о пропалих его в Сѣчи Запорожской виборних янчарах, велми узлился на вейзера своего, же совѣтовал ему на запорожцов виправити тих янчаров; за що любо пощадѣл его голову, однак всѣ добра вейзѣрскіе до казни своей царской велѣвши забрати, самого его на вѣчную ссилку в Родос велѣл отпровадити. После того вибитя янчаров в Сѣчи запорожской, уже по всѣ часи не отважился турчин ни разу над Запорожцами и их кошем жадного найменшого чинити промислу ку их искорененію.