[Характеристика Богдана Хмельницького та про його смерть]

Муж по истиннѣ имени гетманского достоин, много дерзновен в бѣдствія входити, множае совѣтен в самих бѣдствіях бяше, в нем же ни тѣло коими либо труди изнуренно, ни благодушенство противними навѣт побежденно быти можаше; мраза и зноя терпѣніе равно, пищи и питія не елико непотребное иждивеніе, но елико естеству довлѣяше толико вкушаше; сном ни в нощи, ни во дни побѣждашеся; аще же когда от дѣл и упражненія воинского времени избываше, тогда мало почиваше, и то не на многоцѣнних одрѣх, но на постели яже воинскому мужу приличествует; спящи же паки не печашеся, дабы уединенное коему мѣсто избѣрати, но и между немалим воинским кличем, ничто же о том радящи, з тихостію сна пріимаше, одѣяніе ничим же от прочіих разнствующее; оружіе точію и кони мало что от инних лучшее; мнози многажди его воинским плащем покровенна между стражми от труда изнемогоша почивающа созерцаху; первій на брань, послѣдній по уставшей брани исхождаше. Сицевія и сим подобнія в нем добродѣтели разсуждающе, что дивно есть внести, яко побѣдителем и страшилом ляхов сотворися, иже сладостем мирским всецѣло себѣ вдавше, воинских дѣл и обученій весьма устранишася. Сего ради не точію воинство свое, но аще бы (яко же вишше речеся) Хмелницкій их тайно не пощадѣ, то бы и всю Полщу во вѣки погубили.

Умершого убо (по вишеписанному) Хмелницкого в день успенія пресвятія дѣви, вси на погреб его сошедшіися генерали и полковники, старшина их и чернь з превеликим плачем и жалостію, купно же и войсковими обрядами попровадиша з Чигирина в Суботов и тамо в церкви каменной, от самого ж иногда созданной, в недѣлній день пред Семеном погребоша и плакавше немало над гробом вожда своего разійдошася восвояси.

Повѣствуют достовѣрно нѣціи, яко поляки не могущи инним образом Хмелницкого умертвити, совѣт сотвориша, дабы смертним ядом его отруити. Еже случися тако: притвориша нѣкоего великородного юношу, аки бы он хощет у Хмелницкого дщерь себѣ в жену пояти, которій, пріехавши в Чигирин, притворно пошлюбил оную. Таже при отъѣздѣ провождающого Хмелницкого, нареченного тестя своего, почастовал за здравіе панни своей фляшечкою полною водки, ядом не скоро умерщвляющим, наполненною, сам первѣе одну подобную первой с единого и тогожде пуздерка¹ випивши. И тако он простого испивши питія пребыст безвреден, Хмелницкій же бѣдній от таковой проклятой пріязни и живота лишися. Что доводно может быти оттуду яко лестній он зять никогда же послѣди на Украину не являлся.

¹погребця

Откуду Палѣй повстал — повѣсть

По примиреніи короля полского з россійскими монархами и по согласію папѣжа и цесара, даби всѣм христіянским монархам на турков и татар воевати,— в тот час, яко з малороссійских, тако и з запорожских отважних юнаков многіе, собравши себѣ охотников козаков и подѣлавшися ватагами, сѣрич полковниками,без всякого указу, своею охотою, ради защищенія от нападенія бесурманского христіян и границ обороняючи, по диких степах на обю страну Днѣпра, кормячися от диких звѣрей мясом и кріючися, татарскіе загони, з Полщѣ и з Россіи з людми набранними, в Крим и в Бѣлоградщину в неволю проваженними, розбивали, и користей з конми и оружіем татарских доставши, употребляли; христіян же мужеска полу и женска, з их дѣтми, в землѣ и отчества свои свободно отпущали и провождали. На которих широких и пустих степах тихъже от усердія всему христіянству без найму служащих козаков со удивленіем надлежит ход разсуждати; понеже на тих диких и широких степах не имѣется ни единой стезѣ, ни слѣду, яко на морѣ. Обаче тіе вишеписанніе ватаги, добре знающи проходи, аки би по широких извѣстних путех, з великим опасеніем, даби не были где от татар изслѣдованни, не имѣющи себѣ чрез нѣсколко мѣсяцей огня, и единожди в сутки зѣло скудной пищи — толокна и сухарей толчених вкушаючи и коням рзати не дающи, аки би дикіе звѣри кріючися по тернах и комишах, и з великим опасеніем, пути своя — разно розъездяся — гублящи,— хождаху; познаваху же на тих диких и широких стeпах себѣ путь в день по слонцу и кряжах високих земних и могилах, в нощи же — по звѣздах, вѣтрах и рѣчках,— и тако татар висмотривши и нечаянно нападши, малим людом великіе их купи разбиваху, и отпустивши христіян в их отчество свободно, самих турков и татар в Москву, а инних в Полщу к королю отвозяху. Их же тамо пріймовано и доволно обдаривши, при милости монаршой и при всякой всему Войску Запорожскому свободѣ, в Малую Россію и на Запорожа отпускано.

3 тих убо запорожских ватагов или охотних полковников називаемій Семен Палѣй, родом з Борзни, оженившися на Заднѣпру в Фастовѣ и держачи войско при себѣ охотное, не токмо не допущал татарам Полщи и Россіи воевати и опустошати, но ходящи и сам и посилающи на Бучаки и в Бѣлоградщину, села татарскіе и Очаков не единожди разорял. Противу емуже где являхуся татаре, он мужественно и щасливе чрез нѣсколконадесят лѣт их розбивал, з великою коронѣ полской и всему христіянству ползою. Утишивши же Заднѣпра и поосажовавши многіе гради, людми осѣл был, яко удѣлній пан, войска свои охотніе по Полѣсю, даже до Литовской границѣ, розстановляющи, десятини з пасѣк, индукти и всякіе приходи со всего Заднѣпра, даже до Днѣстра и Случи, на себе отбирающи. На негоже коликократнѣ солтани кримскіе и бѣлоградскіе, имѣщи при себе и янчаров, даже под самій град Фастов (гдѣ Палѣй резидовал) приходили, даби его достати, но он тако их побѣждал и проганял,— даже единого часу, и самого над войском началствующого солтана живо побрал. 3 нимъже, послѣди, татаре, приходящи в примиреніе, начали были частокротне дарами знатними обсилати его. Потом ляхи, забувши своих, чрез тяжкія татарскія нахожденія бывших, разореній, чрeз чіе мужество и промисл военній освобожденни были и мало в тишинѣ пожили,— на того от зависти повстали; и первіе, обманою вземши его, в град Майборок на зоточеніе заслали. Откуду , по доволном сидѣніи, на нарочно подведенного коня в кайданах спадши, к своему войску прибѣг. Потом виправил гетман коронній реймeнтара з кварцянним войском, такожде з нѣмецкою и полскою пѣхотою, при арматах и гранатах, под Фастов. Но Палѣй, не посилая против ляхов своего войска, сокрил оное в лѣсах, а сам затворился в Фастовѣ; когда же поляки под град подступиша, Палѣево войско утаенное з поля на обоз, а Палѣй з града на шанцѣ лядские ударивши, тако поляков поразиша, яко едва в обозѣ удержавшися, таможде з Палѣем примирившися, в свою землю со стидом принуждени отійти. Послѣди же, любо имѣяше Палѣй от поляков на себе всегдашную тайную вражду, но имѣющи от царского величества и от короля полского к себѣ милость, жил при всѣх доволствіях, владѣющи всѣм Заднѣпрям по Днѣстр и Случ, акиби гетман, но не был гетманом,— токмо полковником паче всѣх полковников первѣйшій и в бранех мужественнѣйшій. А гетманом был тогда на Заднѣпру Самусь.