Из трансгенерационной терапии

Хотя сессия 1 не была посвящена семейному анамнезу, терапевт со вниманием отнеслась к информации о том, как прошлое семьи проявляет себя в настоящем. Она отметила, что Пэм часто употребляет фразы типа «Это.моя дочь, и я желаю ей добра» и «Мой первый муж обращался со мной хуже». Эти фразы свидетельствовали о том, что Пэм сравнивает свои текущие переживания с прошлыми. Терапевт решила не задавать конкретные вопросы для уточнения семейного анамнеза, а приняла эту информацию к сведению, чтобы использовать в последующем. Основанием для такого решения был своеобразный состав участников первой сессии. Терапевт рассудила, что эмоционально насыщенное обсуждение вопросов в широком кругу может разрушить стратегии установления границ, поскольку не имеющие непосредственного отношения к проблеме члены семьи получат доступ к информации, которая касается активных участников проблемной ситуации.

С позиций трангенерационного подхода терапевт обратила внимание на высокую эмоциональную реактивность участников сессии при обсуждении спорных вопросов. Все члены семьи отличались низким уровнем дифференциации себя от других. Не будучи способны справиться с внутренним напряжением и дождаться того момента, когда им предоставят слово, участники перебивали и оспаривали друг друга. Терапевт способствовала сохранению объективности высказываний, предложив участникам дискуссии обращаться непосредственно к ней, когда атмосфера особенно накалялась.

Из семейной психотерапии, основанной на опыте

Терапевт сама подавала пример владения навыками успешной коммуникации и стала обучать этим навыкам членов семьи. В частности, она предлагала участникам оценить конгруэнтность высказываний, сравнивая то, как истолковывали ее слова, с тем смыслом, который она в них вкладывала. Иначе говоря, участники сравнивали намерения говорящего с истинным воздействием его слов. Беседуя с тем или другим членов семьи, терапевт время от времени прерывала разговор и просила собеседника своими словами пересказать то, что она ему только что сказала, мотивируя это своим желанием быть понятой. Кроме того, терапевт постоянно обращала внимание к невербальным сообщениям, таким как выражение лица или изменение позы, для получения необходимой информации. Так, обсуждая с Пэм взаимоотношения Кэти с сестрой, терапевт обратила внимание на довольную улыбку Джо. Обратившись к нему за разъяснениями, она услышала чрезвычайно важные в данной ситуации похвальные отзывы о Кэти. Время от времени терапевт просила участников говорить только от своего имени, вместо того чтобы произносить «мы»-утверждения. Терапевт не делала особого акцента на этой своей просьбе, однако постепенно приучала участников к мысли о важности «я»-утверждений, на что впоследствии можно было бы опереться при проведении вмешательства.

Из поведенческой семейной психотерапии

Оказалось, что члены семьи охотнее и точнее описывали события, происходившие после конфликта, чем те, которые ему предшествовали; то есть они с трудом припоминали, какой стимул (или антецедентное поведение) индуцировал проблемное поведение Кэти. Стало ясно и то, что последствиями проблемного поведения Кэти было внимание, хотя и негативное, которое уделяли ей члены семьи. Все остальное время (когда Кэти хорошо себя вела) никто не обращал на нее внимания (то есть не подкреплял ее «хорошего» поведения). Кроме того, все усилия по устранению нежелательного поведения девочки были по сути аверсивными (неприятными для Кэти). Говоря коротко, никто не поощрял желаемого поведения Кэти, ее только ругали за «плохое» поведение.

Терапевт предложила Пэм в течение следующей недели обращать внимание на события, которые обычно предшествуют семейному кризису (то есть провести функциональный анализ). Аргументировалось это тем, что ее наблюдения окажут неоценимую помощь при выработке стратегии терапии.