4. Опять, скажут мне, ты против богатых? а вы опять против бедных. Опять ты против

хищников? А вы опять против тех, у кого похищают. Вы не насыщаетесь, пожирая и

терзая бедных, и я не насыщаюсь, исправляя вас. Постоянно ты покровительствуешь этим

людям, постоянно покровительствуешь бедному? Но отступи ты от овцы моей, удались от

стада моего, не вреди ему. Ты вредишь моему стаду и осуждаешь, что я отгоняю тебя?

Если бы я был пастырем обыкновенных овец, то ты осудил бы меня, когда бы я не отгонял

нападающего на них волка. Я – пастырь разумных овец; отгоняю не камнем, а словом; или

лучше, не отгоняю тебя, а призываю тебя; сделайся овцою, приди, будь в моем стаде. Для

чего ты вредишь стаду, которое ты должен был бы увеличить собою? Я отгоняю не тебя,

но отгоняю волка. Если ты не волк, то я не отгоняю тебя; если же ты стал волком, то

обвиняй самого себя, Я не против богатых, но за богатых; и когда говорю это, то за тебя

говорю, хотя ты и не чувствуешь этого. Как за меня говоришь ты? Так; я удаляю тебя от

греха, избавляю тебя от хищения, делаю тебя для всех любезным, для всех вожделенным.

Я постоянно говорю тебе: не похищал ли ты, не искал ли корысти? – приди, и я изменю

тебя, изменю вражду в дружбу, опасность в безопасность; это я сделаю для тебя здесь, а

там доставлю тебе царство небесное, чтобы ты не подвергся бесконечным мучениям,

чтобы ты получил блага, "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на

сердце человеку" (1Кор.2:9). Кому это свойственно, отгоняющему или советующему,

любящему или ненавидящему тебя? Но, скажешь, ты ненавидишь меня. Нет, я люблю

тебя. Я имею заповедь Господа моего: "любите врагов ваших" (Мф.5: 44). Я не

перестану врачевать тебя. Господь наш, будучи распят, говорил: "Отче! прости им, ибо

не знают, что делают" (Лк.23:34). Разве тебя я преследую? Я преследую страсть твою.

Разве с тобою я сражаюсь? С пороком твоим. И ты не считаешь меня благодетелем, не

считаешь меня покровителем, не считаешь меня твоим защитником больше всех? Кто же

другой скажет тебе об этом? Начальник ли? Ничего такого он не скажет тебе; он говорит о

проступках, о неисправностях. Жена ли? Она говорит о нарядах, о золоте. Сын ли? О

наследстве, о завещании, о достоянии. Слуга ли? О службе, о свободе. Собеседники ли? О

пиршествах, об ужинах, об обедах. Те ли, которые на зрелище? О срамном смехе, о

необузданной похоти. Тот ли, кто в судилище? О завещаниях, о наследстве, об

освобождении – о том, чем он занимается. От кого же ты услышишь это, если не от меня?

Все боятся тебя, а я не смотрю на тебя, и покуда ты таков, я не боюсь тебя, презираю тебя,

презираю страсть твою. Я делаю разрез, ты кричишь, но я не боюсь крика твоего, а желаю

твоего спасения, потому что я – врач. Если ты, имея рану, призовешь врача и увидишь, как

он наострил железо, то не говоришь ли ему: разрезай, хотя мне и будет больно, – надеясь

на исцеление болезни от разреза? А меня ты убегаешь, меня, который не разрезаю, но

очищаю душу твою словом. Между тем врач что делает? Часто он разрезывает, и рана

делается хуже; а я делаю не хуже, а лучше, потому что там – слабая природа и бессильное

лекарство, а здесь – сила слова. Врач не ручается за твое исцеление, а я ручаюсь за твое

спасение, – послушай меня. Для того снисшел Единородный Сын Божий, чтобы нас

возвести и поставить выше небес. Только одного я боюсь – греха; все прочее – мимо,

богатство ли, бедность ли, власть ли, и что бы то ни было. Говорю так и не перестану

говорить, потому что хочу, чтобы никто не погиб из моего стада. Итак, богатому можно

спастись? Конечно, Иов был богат, и Авраам был богат. Ты видел его богатство?

Посмотри же и на его страннолюбие. Ты видел его трапезу? Посмотри и на его

дружелюбие. А что Авраам? Он был богат. Разве я спорю с тобою? Был ли богат Авраам?

Да, он был богат. Ты видел его богатство? Посмотри же и на образ его жизни. В полдень

Господь явился ему, сидевшему у дуба Мамврийского: "и вот, три мужа" (Быт.18:2). Он

встал (не зная, что явившийся был Бог, – как мог он это знать?), поклонился и сказал: если

вы находите меня достойным, войдите под тень кущи моей. Видишь ли, что делал в

полдень старец? Не сидел под кровлею, а приглашал странников и путников, вовсе

незнакомых ему, и, встав, кланялся им, хотя сам был богат и знатен. Изобилуя богатством,

он оставлял дом, жену, детей, рабов, которых имел триста восемнадцать, оставлял всех, и

выходил на ловитву, распростирал сеть страннолюбия, чтобы какой-нибудь путник,

какой-нибудь странник не прошел мимо его дома. Посмотри, что делает старец. Он не

поручает этого слуге, хотя имел их триста восемнадцать, – потому что знал

обыкновенную леность рабов, – опасаясь чтобы слуга не проспал, не пропустил странника

и не потерял добычи. Вот Авраам, вот богатый! А ты удостаиваешь ли хотя посмотреть на

бедного, хотя отвечать ему, хотя побеседовать с ним? Если же когда и подашь ему

милостыню, то чрез слугу. Но не так поступал праведник. Он сидел под палящими лучами

солнца, обливаясь от жары потом; тенью для него была любовь к странноприимству; он

сидел собирая плоды страннолюбия, хотя был богатым. Сравни с ним нынешних богачей.

В полдень где сидят они? В аду. Где сидят? В мертвецком пьянстве. Где сидят. На

торжище распростертые, пьяные, ослепленные сердцем, безумнейшие бессловесных

животных. Но не так поступал праведник.