3. В самом деле, что может быть непостояннее дел человеческих? Неоднократно я

говорил, что они подобны речным потокам, которые являются и тотчас исчезают,

приходят и тотчас уходят. "Не бойся, когда разбогатеет человек". Прими эти слова, как

духовную песнь; когда возбудится в тебе зависть, то пусть припомнится этот стих, и слова

его изгонят страсть. "Не бойся, когда разбогатеет человек". Это – мое врачество,

имеющее в виду не деньги, а небо; я не тело врачую, а душу, и не только вашу, но и свою,

потому что хотя я и учитель, но вместе и человек, имеющий общую со всеми природу, и

потому предлагаю общее учение.

"Не бойся, когда разбогатеет человек". Прими эти слова, как сокровище и опору; прими

эти слова, как источник богатства и изобилия. Богатство состоит не в том, чтобы богатеть,

а в том, чтобы не желать богатства. Поняли ли сказанное вам? Кто желает богатеть, тот

имеет нужду в имуществе, в деньгах; а кто не желает богатеть, тот всегда в довольстве.

"Не бойся, когда разбогатеет человек, или когда увеличится слава дома его". Почему

же, скажи мне, "не бойся"? Так как богатых боятся, то пророк описывает жизнь их.

Почему ты боишься человека, который обильно украшен листьями, а не имеет плода?

Почему боишься человека, который проводит горькую жизнь? Почему боишься человека,

который сам всегда находится в страхе? Почему боишься человека, который находится в

постоянном трепете? Раб твой не боится тебя, когда ты в отсутствии; а богатый носит

своего господина внутри себя; куда бы он ни пошел, любостяжание следует за ним, и

делает врагами всех – и родных, и домашних, и друзей, и завистников, и благодетелей. Во

всех оно возбуждает отвращение. Тогда как бедный проводит жизнь, не боясь никого,

потому что богат только любомудрием и терпением, богатый, который предан

корыстолюбию, бывает ненавидим всеми и в общественных собраниях ходит, как общий

враг, которому льстят в лицо, а внутренне ненавидят его. А что это действительно так,

видно из следующего: когда подует ветер и сорвет листья, когда изменятся

обстоятельства, тогда открываются мнимые друзья, тогда обнаруживается притворство

льстецов, тогда отличается сонм лицемеров и весь наружный обман. Тогда все открыто

говорят: негодный, коварный, нечестивый! Что говоришь ты? Не ты ли вчера льстил ему?

Не ты ли целовал его руки? То, было, говорит, притворство; прошло время, и я бросил

притворство и обнаружил свои мысли. Почему же, скажи мне, ты боишься того, против

которого столько обвинителей? Но что это в сравнении с тем, когда он обвиняет сам себя?

Говорю это, осуждая не богатство, как я тысячекратно говорил, а тех, которые худо

употребляют хорошую вещь. Богатство с добрыми делами хорошо. Когда оно бывает

хорошим? Когда приносит отраду бедности, когда облегчает нищету. Послушай, что

говорит Иов: "я был глазами слепому и ногами хромому: отцом был я для нищих"

(Иов. 29:15-16). Вот богатство: оно было не грехом, а нищелюбием! "Странник не

ночевал на улице; двери мои я отворял прохожему" (Иов.31:32). Вот употребление

богатства, богатства не по имени, а на самом деле! То богатство есть слуга этого

богатства, то носит только имя богатства без действительности, а это и по имени и на деле

есть истинное богатство. Какое? Богатство добродетелей, богатство милостыни. Каким

образом? Я скажу. Бывает богатый, который похищает чужое, и бывает богатый, который

отдает бедным свое; тот богатеет, собирая, а этот – расточая; тот засевает землю, а этот

возделывает небо; сколько небо лучше земли, столько стяжания первого хуже стяжаний

последнего; этот пользуется любовью бесчисленного множества людей, а тот осуждается

всеми; и, что поистине удивительно, хищника и корыстолюбца ненавидят не только

обиженные им, но и те, которые не потерпели от него никакого зла, но только сожалеют о

потерпевших, а милосердого любят не только облагодетельствованные им, но и те,

которые не получили от него благодеяния. Так, братие, добродетель лучше порока. Порок

делает для человека врагами и тех, которые не обижены им, а милосердие приобретает

любовь и от тех, которые не получили благодеяний. О человеке милосердом все говорят:

да вознаградит его Бог! Какое же ты получил от него благо-деяние? Не я, но брат мой; не

я, но сочлен мой; добро, сделанное ему, я отношу к себе. Видишь ли, какова добродетель,

как она вожделенна, как любезна, как прекрасна? Человек милосердый есть общее

пристанище, отец всех, подпора престарелых. О милосердом, если случится с ним какое-

нибудь несчастье, все молятся: помилуй его, Боже, сохрани его, надели его добром! Но

подойди к дому хищника, и ты услышишь, как говорят о нем: негодный, коварный,

нечестивый! Какую же ты получил от него обиду? Я – никакой, но брат мой. На него

каждый день – бесчисленное множество жалоб. А когда он падает, то все нападают на

него. Это ли жизнь? Это ли богатство? Не гораздо ли это хуже жизни осужденного

преступника? Осужденный связан по телу, а этот по душе. Ты видишь его связанным, и не

жалеешь его? Я отвращаюсь от него, потому что он связан не по нужде, а по

произволению, потому что он сам наложил на себя узы.