5.2. Немецкая модель

Немецкая модель формируется и получает свое развитие в рамках того же, типа социально-экономических систем, что и американская. Между тем, в своей институциональной организации экономика Германии имеет отличия. По классификации Г. Хофстеда в немецкой экономике имеют место низкая властная дистанция (несколько ниже, чем в американской), высокий уровень индекса индивидуализма (но при этом заметно уступающий значениям этого индекса в США), а также выше среднего (но незначительно) уровени индексов «мужского начала» и стремления избегать неопределенности.

Низкая властная дистанция является важнейшим институциональным фактором, во многом определяющим использование в экономике Германии либеральной модели. Заметной децентрализации экономики при этом способствовали государственное федеративное устройство Германии, предполагающее экономическую, институциональную и политическую самостоятельность земель, и традиционно высокая для немецкой экономики доля малого и среднего бизнеса. Сегодня на крупных предприятиях Германии с численностью работников более 1000 человек работает всего чуть более 10% занятых.

Серьезным институциональным фактором, обусловившим особенности немецкой либеральной модели, явилось и то, что Германия является родиной феномена, получившего впоследствии в исторической, социальной, экономической литературе название «протестантский дух капитализма». Этим Германия отличается от католических стран Европы – Италии, Франции, Испании, Португалии. Это же делает ее похожей по типу социально-экономических систем на США.

Вместе с тем, немецкая экономика занимает особую институциональную позицию по стремлению избегать неопределенности и индексу индивидуализма. То, что по этим институциональным характеристикам Германия занимает позицию, близкую к средней, означает высокое развитие в ее социально-экономической системе как адаптивных (преимущественно рыночных), так и защитных механизмов (предполагающих осознанное управление рисками, в том числе и путем планирования), как механизмов индивидуальной (профессиональной), так и механизмов коллективной (корпоративной, «командной») интеграции.

Интересно, что вследствие четкого разграничения полномочий в рамках федеративного устройства Германии и их децентрализации происходит значительная локализация сфер действия защитных механизмов и механизмов коллективной (корпоративной, «командной») интеграции, что делает немецкую экономику намного более либеральной и непохожей на социально-экономические системы неоэтатистского типа Франции, Италии, Японии, Великобритании.

Центральное правительство, используя инструменты кредитно-денежного регулирования, иные рычаги макроэкономического регулирования формирует и поддерживает эффективную для бизнеса макроэкономическую среду и справедливое распределение доходов. Разрыв в уровнях заработной платы и доходах населения здесь в несколько раз ниже, чем в США. Вместе с тем, центральное правительство разрабатывает и реализует общенациональные социальные программы.

Крупные компании, такие как «Фольксваген», реализуя общенациональные интересы, конкурируют на международных рынках, имеют гибкие организационные структуры управления и собственные во много децентрализованные системы стратегического управления и планирования в образующих корпорацию компаниях.

Правительства земель осуществляют «маркетинговую», «рыночную» упаковку подведомственных им территорий и привлечение инвестиций в развитие инфраструктуры, малого и среднего бизнеса и, на этой основе, – реализацию региональных (местных) социальных программ.

Такая институциональная организация немецкой экономики позволяет одновременно сочетать существенно более низкую по сравнению с Францией, Италией и Японией долю государственной собственности с высокоразвитой системой государственного социального обеспечения и социальной защиты в рамках неолиберальной модели государственного регулирования. И хотя для Германии в целом, как уже выше говорилось, «мужское начало» преобладает над «женским», это преобладание незначительно. И, наряду с ценностями личного успеха, богатства, параллельно действует, во многом их балансируя, система ценностей общественного благосостояния.