40 Тема 8. Личность как индивидуальность...

о так называемой «общей одаренности», которого мы коснемся несколько позже.

То соотнесение с конкретной практической деятельностью, которое с необходимостью содержится в самом понятии «одаренность», обуслов­ливает исторический характер этого понятия. Понятие «одаренность» ли­шается смысла, если его рассматривать как биологическую категорию. Понимание одаренности существенно зависит от того, какая ценность при­дается тем или другим видам деятельности и что разумеется под «ус­пешным» выполнением каждой конкретной деятельности. Приведем не­которые примеры.

Известно, что, по мнению Канта, гений, т.е. высшая ступень одаренно­сти, возможен лишь в искусстве, но не в науке и тем более не в практичес­кой деятельности¹. Такое понимание одаренности, конечно, не случайно. В нем отразилось положение Германии в последние десятилетия XVIII в., в ту эпоху, когда писалась «Критика способности суждения». Оно было оха­рактеризовано Энгельсом следующим образом: «Все было скверно, и во всей стране господствовало общее недовольство. Ни образования, ни средств воздействия на сознание масс, ни свободы печати, ни общественного мнения, не было даже сколько-нибудь значительной торговли с другими странами — ничего, кроме подлости и себялюбия; весь народ был проникнут низким, раболепным, жалким торгашеским духом. Все прогнило, расшаталось, гото­во было рухнуть, и нельзя было даже надеяться на благотворную перемену, потому что нация не имела в себе силы даже для того, чтобы убрать разлага­ющийся труп отживших учреждений.

И только отечественная литература подавала надежду на лучшее будущее. Эта позорная в политическом и социальном отношении эпоха была в то же время великой эпохой немецкой литературы»².

Эта характеристика Энгельса делает совершенно понятным, почему в ту эпоху люди искали высокую одаренность только в художественной одаренности.

Иное, хотя и столь же ограниченное, понимание гениальности, т.е. высшей ступени одаренности, мы находим у большинства психологов (в особенности немецких) начала XX в. То место, которое у Канта занимало искусство, заняла теперь наука, и высшую одаренность стали видеть толь­ко в научном мышлении. «Решающее для гения, — пишет Фребес,— ра­зум; ни самая энергичная воля, ни величайшая утонченность чувств не образуют гениальности»³. Аналогичное у Меймана: «Для нас теперь не подлежит никакому сомнению, что интеллигентность заключается толь­ко в способности мышления и суждения», и к этому прибавляется: «Под интеллигентностью мы понимаем самую высшую форму духовной ра-

¹ См. Кант Э. Критика способности суждения. СПб., 1898. § 46, 47, 49.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 561—562.

³ f robes J. Lehrbuch der experimentellen Psychologie. Freiburg, 1922. Auflage 2. Band 2.

Теплое Б.М. Способности и одаренность 41

ботоспособности человека и наиболее ценную сторону интеллектуальной одаренности человека»¹. Такая эволюция взглядов от Канта до психоло­гов начала XX в. отражает огромный расцвет науки, имевший место в течение XIX в., и относительный упадок искусства, который с несомнен­ностью можно констатировать, сравнивая буржуазное искусство конца XVIII — начала XX вв.

С другой стороны, и точка зрения Канта, и точка зрения буржуазных психологов начала XX в. в одинаковой степени несут печать капиталисти­ческого разделения труда, в первую очередь разрыва между умственным и физическим трудом. Высшие формы одаренности почитается возможным искать только в сфере «чисто умственных» видов труда. Другие виды дея­тельности рассматриваются как заведомо более «низкие».

В этом отношении принципиально иное понимание одаренности име­ет место у нас в Советском Союзе. Мы не знаем «низших» и «высших» видов деятельности. Каждый день приносит нам в самых различных обла­стях деятельности новые и новые примеры вдохновенного творчества, в под­линном смысле слова «устанавливающего образцы» (а для Канта именно в этом был один из основных критериев гениальности). Переход от эксплуа­таторского строя к социализму впервые открыл высокую ценность самых различных видов человеческой деятельности и снял с понятия «одарен­ность» ту ограниченность, от которой не могли избавить его даже лучшие умы буржуазной науки.

Существенное изменение претерпевает и содержание понятия того или другого специального вида одаренности в зависимости от того, каков в данную эпоху и в данной общественной формации критерий «успешно­го» выполнения соответствующей деятельности. Понятие «музыкальная одаренность» имеет, конечно, для нас существенно иное содержание, чем то, которое оно могло иметь у народов, не знавших иной музыки, кроме одноголосой. Историческое развитие музыки влечет за собой и изменение музыкальной одаренности.

Итак, понятие «одаренность» не имеет смысла без соотнесения его с конкретными, исторически развивающимися формами общественно-трудо­вой практики.

Отметим еще одно очень существенное обстоятельство. От одарен­ности зависит не успех в выполнении деятельности, а только возможность достижения этого успеха. Даже ограничиваясь психологической стороной вопроса, мы должны сказать, что для успешного выполнения деятельности требуется не только одаренность, т.е. наличие соответствующего сочета­ния способностей, но и обладание необходимыми навыками и умениями. Какую бы феноменальную музыкальную одаренность ни имел человек, но, если он не учился музыке и систематически не занимался музыкальной

¹ Мейман Э. Интеллигентность и воля. 1917. С. 175.