Лотерея 1

Цвета	Красный (1/100)	Белый (89/100)	Голубой (10/100)
Билет А	1 миллион	1 миллион	1 миллион
Билет В	ничего	1 миллион	5 миллионов

Лотерея 2

Цвета	Красный (1/100)	Белый (89/100)	Голубой (10/100)
Билет С	ничего	ничего	5 миллионов
Билет D	1 миллион	ничего	1 миллион

Согласно постулатам неоклассической теории и гипотезы ожидаемой полезности фон Неймана — Моргенштерна, игроки предпочтут либо билеты В и С (максимизация потенциальных доходов), либо билеты А иD(минимизация риска). Но в действительности абсолютное большинство выбирают билет А в лотерее 1 и билетС в лотерее 2. Алле с помощью категории математического ожидания объяснил это тем, что после того, как в первой лотерее люди выбирают A, психологический барьер (в варианте B) нулевого исхода устраняется в лотерее 2; игроки меняют стратегию. Таким образом, предпочтения при выборе между прибылью и риском неустойчивы.

Канеман и Тверски в ходе серии экспериментов объяснили парадокс Алле на основе допущения, что предпочтения являются «контекстно-зависимыми». Индивиды, принимающие решения, меняют «неприятие риска» на «обращение к риску» (или наоборот), поскольку не оценивают рационально величину полезности конечных состояний своих активов. Процесс принятия решений в ситуациях, когда приходится выбирать между альтернативами, сопряжёнными с риском, состоит из двух фаз: «редактирования» и «оценки». Смысл первой фазы в приведении выбора к некоторому порядку, упрощающему оценку, которая даётся на второй фазе относительно некоторой точки отсчёта («якоря»). На оценку влияет асимметрия реакции на изменение благосостояния: степень удовлетворения человека от приобретения, например, 100 долл. гораздо ниже степени расстройства от потери той же суммы («неприятие потери»). Поэтому большинство людей отказывается от игры с одинаковыми возможностями выигрыша и проигрыша, за исключением тех случаев, когда перспектива выигрыш сулит вдвое больше, чем возможный проигрыш. Наконец, люди по-разному реагируют на эквивалентные (с точки зрения соотношения выгод и потерь) перспективы в зависимости от того, ужепотеряли они или выиграли.

«Эффект якоря». Значение для выбора людей первоначально полученной точки отсчёта (якоря), в сторону которой сдвигается оценка вероятности положительного результата, было показано Канеманом и Тверски в серии экспериментов, носивших эмоционально нейтральный характер. Испытуемых, например, просили назвать число африканских государств, входящих в ООН, задавая диапазон правильного ответа (от 1 до 100). Но прежде чем звучал вопрос, перед респондентом вращали рулетку, на которой выпадало случайное число из заданного диапазона. Ответы, как правило, зависели от выпавшего числа: если рулетка останавливалась на 10, то средний ответ был 25, а если на 65 — то 45¹²⁶.

«Эффект якоря» означает чрезмерную зависимость решений от сиюминутных обстоятельств, влияния услышанных историй или происшествий недавнего прошлого. Экономист из Йельского университета Роберт Шиллер (р. 1946) в ставшей бестселлером книге «Иррациональное изобилие» (Принстон, 2000) описал «эффект якорей» на финансовых рынках, понимая под «якорями» различные «психологические вехи», влияющие на курсы акций — недавнее относительное падение, юбилейный показатель индекса Доу — Джонса и т.п.

Опровержение «теоремы Коуза».Теория перспектив стала началом исследовательской программы Канемана — Тверски по исследованию многочисленных «эвристик и отклонений» индивидуальных решений и наблюдаемого поведения от стандартной модели рационального «экономического человека»-максимизатора. Одним из наиболее значительных новых фактов стало эмпирическое опровержение «теоремы Коуза» в эксперименте, где испытуемых — студентов Корнельского университета (Итака, штат Нью-Йорк) — разделили на две группы. Одной из них вручили кружки с символикой университета (самого молодого из входящих в элитную т. н. «лигу плюща»), которые в близлежащем магазине продавались за 6 долларов. Обладатели кружек имели возможность продать свои кружки тем, кому кружки не достались. Владельцы кружек сообщали организаторам минимальную цену, за какую они готовы уступить их, а потенциальные покупатели — максимальную цену, за какую готовы были купить; рыночная цена формировалась как точка пересечения получившихся линий спроса и предложения. Так как исходное распределение кружек было случайным, кривые спроса и предложения должны бы были быть симметричными, а значит, согласно теореме Коуза, примерно половина тех, кто получил кружки, должны бы были их обменять на более высокие суммы. Однако объёмы реальных торгов оказались в три-пять раз ниже, а средние цены спроса и предложения различались более чем в два раза. В то же время в аналогичном эксперименте, где вместо кружек вручались права на денежные выигрыши, статистика сделок была близка к предсказанной «теоремой Коуза».

Вывод, сделанный из этого эксперимента, получил название эффекта наделённости: сам факт обладания вещью повышает её ценность в глазах владельца, блокируюя возможность обмена даже там, где чётко определены права собственности и нулевые трансакционные издержки.

«Предсказуемая иррациональность»? На рубеже XX — XXI вв. признание поведенческой экономики выразилось в присуждении Д. Канеману — психологу! — Нобелевской премии по экономике (за 2002 г.) и в появлении в американских университетах должности «профессор поведенческой экономики». Такую должность, в частности, получил в МТИ ДэнАриели, автор книги «Предсказуемо иррационален: Скрытые силы, влияющие на наши решения» (2008).

Будучи по основной специальности маркетологом, Ариели собрал много фактов, свидетельствующих об иррациональности поведения потребителей, но в то же время об умелом практическом использовании этой иррациональности фирмами. Сам он провёл несколько экспериментов, один из которых ярко продемонстрировал эффект «бесплатного завтрака» — иллюзию получения чего-то нужного даром.

В холле большого общественного здания были предложены на продажу шоколадные конфеты: элитные швейцарские «трюфели» Линдт — по 15 центов — и сверхмассовые американские «поцелуи» Херши — по 1 центу. Каждый покупатель мог приобрести только одну конфету, и большинство (почти 3/4) «клюнуло» на престижные швейцарские. На следующий день цену на них снизили до 14 центов, а хершевские конфетки предлагали бесплатно. И доля выбиравших их подскочила почти до 7/10!

Другой пример квазирационального потребительского поведения составляют «антиприманки». В США в конце ХХ в. были в моде домашние автоматы для выпечки хлеба. Модель, предложенная фирмой Уильямс-Сонома за 275 долл. не пользовалась особым спросом, но после консультаций с маркетологами фирма выпустила на рынок такую же машину размером побольше и вдвое дороже. Продажи не изменившихся машин первой серии резко возросли.

Настаивая вслед за Тверски и Канеманом на контекстно-зависимом характере выбора альтернатив, Ариэли приходит к выводу, что экономическое поведение, хотя и не является рациональным, но не является и хаотичным — подчиняется определённым моделям и может быть статистически предсказуемо.