Уроки несостоявшегося этапа

Итак, полугодовой реформаторский марафон в образовании завершился ничем. А точнее – завершился полным провалом, наглядно продемонстрировав, как не надо, как нельзя готовить и проводить реформы. Попытаемся извлечь некоторые уроки из этого провала.

Основной, главный урокпроистекает из явно авантюрного решения начинать новый этап реформы без учета реальной ситуации в сфере образования, без проведения необходимой предварительной стабилизации социально-экономического положения в этой сфере. 1997 г. был наиболее тяжелым из всех предшествующих по нарастанию задолженностей с выплатой заработной платы педагогам и, соответственно, как отмечал отраслевой профсоюз, «был отмечен наиболее массовыми акциями протеста работников образования». Проводить в этих условиях очередной этап реформы системы образования было, по меньшей мере, безответственно и безрассудно. Это, повторю, –основной, главный урокнесостоявшегося этапа.

Другие его уроки связаны с содержанием и организацией подготовки этого этапа.

Первое– очевидная несогласованность, более того, противоречивость действий правительства на всех фазах подготовки реформирования, граничащие с управленческой шизофренией, когда правая рука не знает, что делает левая.

Второе– столь же очевидная политическая и управленческая раздвоенность самого образовательного ведомства, которое одной рукой пыталось продвинуть образование вперед, а другой – вело откровенно откатную, реставрационную образовательную политику.

Третье– глобальная постановка вопроса об «очередном этапе реформы системы образования», вместо выбора точечных направлений действий по решению актуальнейших, насущнейших проблем образования, в условиях предельной усталости общества от реформ, открытой общественной аллергии к самому слову «реформа».

Четвертое– непроясненность целей задуманного реформирования образования; отсутствие внятного разговора с обществом об этих целях и о сути предлагаемой реформы; непривлеченность на сторону реформы образовательной общественности, которая сегодня уже откровенно не приемлет навязывания реформ «сверху». В силу этого предложенная концепция реформы не только не стала пактом национального согласия в образовании, но, напротив, привела к расколу и обострению ситуации в образовательной сфере.

Пятое– избыточное реформаторское усердие, граничащее с насильственным навязыванием непринимаемых обществом перемен; чрезмерное продавливание «непопулярных мер», выбивавших из рук педагогов отнюдь не излишества, а «хлеб выживания»; в итоге – явное превышение степени прочности реформируемого материала, т.е. несоблюдение одного из первейших условий успешности любой реформы.

Шестое– столь же избыточный и потому провальный технократизм в работе с образовательной тканью, гуманитарной по своей природе; отношение к образованию только как к экономической, «хозяйственной» материи или как к «механическому пианино», как к машине, что мы уже проходили при подготовке в 1992 г. Закона «Об образовании» (в общении с законодателями-технократами) и что едва не привело к профанации этого закона. Этот технобюрократизм – взрывоопасная для социальных и гуманитарных реформ, гремучая смесь, рожденная нашим привычным внегуманитарным образом мысли не без помощи нашей до сих пор предельно технократизированной школы.

Седьмое– провал «очередного этапа» образовательной реформы стал дополнительной, если не последней гирей на той чаше провалов, которая отправила на дно правительство В.С. Черномырдина в конце марта 1998 г. Традиционное, безответственное отношение правительства к образованию обернулось весьма не слабым ответным ударом.

На своеобразном бюрократическом языке этот урок сформулировал новый министр общего и профессионального образования А.Н. Тихонов: «Опыт с концепцией реформы показал, что неучет многих мнений ведет к созданию неприемлемых документов»¹.

Но дело конечно не в неприемлемых документах, а в неприемлемой образовательной политике, которая, наряду с прочими вредоносными явлениями, рождает и такие документы. А эту политику, в свою очередь, делают неприемлемой прежде всего наиболее дорогостоящие для нее вещи –безответственность и непрофессионализм.

Именно безответственность и непрофессионализм, достигшие в данном случае степени политического авантюризма, породили те две фундаментальные причины которые обусловили крах «очередного этапа» образовательной реформы.

Первая– стремление одним махом разрубить сложнейший узел социально-педагогических и социально-экономических проблем в условиях их нарастающего обострения. В результате чего «очередной этап» реформирования достаточно скоро стал походить на очередную политическую авантюру.

И вторая– непонимание принципиальной невозможности проведения в новых условиях реформ образования «сверху».

Образовательная реформа конца 1980 – начала 1990-х гг. рождалась и формировалась «снизу» в условиях только начинавшегося подъема в обществе и образовательном сообществе. За эти годы произошли существенные качественные изменения и в социально-педагогической и в социально-психологической природе российского образования. Оно ушло от состояния госучреждения и превратилось в достаточно самостоятельный социальный институт. Оно обрело очевидную субъектность и высокий уровень самосознания. Оно перестало быть пассивным объектом социальной хирургии и включило мощные рычаги саморазвития. И это – главное достижениена пути образовательной реформы. В этих условиях пытаться навязывать образованию, образовательному сообществу какие-либо изменения «сверху» – по меньшей мере неумно и бесперспективно. Что нагляднейше подтвердил опыт всех провальных псевдореформаторских попыток.

Надо сказать, что весь этот провальный опыт безответственной образовательной политики мало волновал новое правительство во главе с С.В. Кириенко. «Киндерсюрприз» был призван для другого. И потому продолжал форсированное экономическое наступление на образование. Система образования попала из огня да в полымя. С.В. Кириенко начал с печально известного Постановления № 600 от 17 июня 1998 г. (об отмене надбавок за классное руководство и др.), нагло обокравшего учителей.

Сегодня возврат этой кражи мы преподносим как подарок в так называемом национальном проекте. Вместо того, чтобы честно раскаяться и признать, что возвращаем украденное. Но такова уж ментальность нашей власти и таково его отношение к собственному народу. При сегодняшней прорве денег мы готовы досрочно платить по внешнем долгам, рекламировать свою благотворительность, списывая долги и финансово помогая африканским странам. Но нам в голову не приходит отдать внутренние долги собственному народу – хотя бы те же украденные у него в начале 1990-х гг. сбережения. Как не приходит в голову заняться, наконец, проблемой зарплат и вывести народ из нищеты. На эту тему мы слышим только слова, но не видим действий нашего правительства.