Константин ваншенкин и инна гофф

Константин Ваншенкин (Бык), замечательный поэт и жена его Инна Гофф (Дракон), писательница.

"Я люблю тебя жизнь", "Как провожают пароходы", "Старый вальсок", "Тополя", - это его стихи, его слова. "Скоро осень за окнами август", "Русское поле" - это Гофф.

Десять лет назад Константин Яковлевич похоронил свою жену с которой прожил более 40 лет.

Ваншенкин вспоминает: "Я поступил в Литературный институт, где девчонок было очень мало, и я на них не обращал никакого внимания. И на Инну в том числе. Она моложе меня была на три года и поступила в институт сразу после школы. А через год вдруг что-то такое произошло - нас просто бросило друг к другу. Прямо как по Бунину. Появилась какая-то неодолимая тяга. Развивалось все быстро, и мы решили объединить наши жизни. Мы были счастливы 41 год. Говорят, два писателя в одной семье - это мешает. Наоборот, у нас с ней был как бы собственный союз писателей со своими критериями, честными представлениями и оценками. Любовь - это система сообщающихся сосудов.

В любимом человеке тебя устраивает все. Она тебя не может раздражать. Когда люди хотят отдохнуть, то почему-то ездят в отпуск отдельно. Мы с Инной расставались только если необходимо куда-то ехать в командировку.

Инна была очаровательной женщиной. Прекрасно сложена. Живость ее глаз не оставляла сомнений, с каким интересом она воспринимает собеседника. У нее была прекрасная кожа. Инна никогда не пользовалась косметикой - ни помадой, ни пудрой. Мне всегда хотелось ей сделать что-нибудь приятное. А какой замечательной хозяйкой была!

Жизнь можно сказать кончилась. Ее нет - и жизнь совсем другая".

Глава 31. Векторное кольцо

Дабы не заниматься производством теней, вместо создания новой схемы, я представляю хронологические заметки об открытии векторного кольца. Получится несколько фрагментарно и путано, но для векторного кольца - это то, что нужно.

Итак, разговор пойдет о двенадцати парах. Крыса - (Лошадь, Обезьяна), Бык - (Тигр, Собака), Тигр - Коза, Кот - (Дракон, Петух), Дракон - Кабан, Змея - (Коза, Обезьяна), Лошадь - Кабан, Петух - Собака.

Личные откровения

Ура! На этот раз любовь оказалась взаимной. Девушка была не слишком красива, совсем не умна, скорее не образована. Ей было еще только 18 лет, а мне уже 24 года. Я выпускник престижнейшего вуза мира, а она с трудом окончила школу. Но всё это было сущей ерундой. Она представлялась мне самым фантастическим существом на Земле, в ее неземном происхождении я был совершенно уверен. От ее улыбки засвечивалась фотопленка, под ее взглядом машины сваливались в кювет, причем не какие-то легковушки, а мощные грузовики. Я был молод и полон сил, к тому же самоуверен и не мог тогда понять, какой огонь я хватаю голыми руками.

Полюбил ее я с первого взгляда. Как-то летом я руководил работой студенческого отряда в колхозе. И вот вижу: сидят мои парни и улыбаются как по команде. Вдруг все разом улыбнутся - и все разом задумаются. Я быстро обнаружил причину столь синхронной реакции, и сам невольно настроился на какую-то странную волну.

Спустя шесть лет, когда я стану думать, что уже ни во что не верю, я с изумлением почувствую ту же странную волну, которую поднимет уже в Москве эта узколобая, косноязычная провинциалка, оставляя в тени изысканных московских красавиц. Она за эти шесть лет изменится очень мало, ее ангельская улыбка останется при ней. Впрочем, настоящей инопланетянкой она казалась мне лишь тем летом - в 1978 году в городе Ташкенте...

Вечером того же памятного дня были дикие танцы, было много девушек, но лишь одна она смогла меня заинтересовать: чувствовал, что нашел ту единственную, которой сам черт не брат, которой всего мало, которая никогда не скажет, что каждому свое, что силы не беспредельны, что надо довольствоваться малым.

Потом я еще узнаю, что этот ангелок отлично умеет драться и отчаянно материться, безумно любит шмотки и деньги, и какой жестокой и холодной может быть. Усомниться мне придется во всём, но до сих пор я не сомневаюсь лишь в одном: мы действительно любили друг друга.

За семь лет нашей бешеной совместной жизни я бросил в костер всё, чем обладал. Я привез ее в Москву, снимал квартиры и комнаты, дождался получения ею по лимиту квартиры на Ленинском проспекте и тут же, как пес шелудивый, был изгнан ею оттуда. Я пытался сделать из нее нормальную жену, но с каждым годом, с каждым месяцем, с каждым днем уступал пядь за пядью, готовил, убирал квартиру, ходил по магазинам, мыл посуду (особенно ненавидимое мною занятие). Я был суров и властен, но с ней очень скоро растерял все свои командирские качества. Я стал ходить с ней в те гости, куда не хотел, потом разрешил ей ходить одной, потом разрешил не ночевать дома, потом разрешил не говорить мне о том, что она куда-то уходит, потом разрешил не отчитываться о том, где она была...

Я был сексуально одаренным юношей, организм мой работал как часы, точнее, как бомба с часовым механизмом. Но постепенно я превратился в робкого и застенчивого суслика, готового часами вымаливать у нее подачку в виде ее божественного тела. Подачки эти становились всё более редкими, не помогали ни деньги, ни мое красноречие, ни хитрость, ни обман. В конце концов, мне и вовсе было отказано... Впрочем, разрешалось полежать рядом, поприжиматься, но не сильно, чтобы не разбудить.

До нее я был абсолютно психически уравновешенным, мог заснуть на голых камнях, в трясущемся грузовике. Постепенно моя нервная система стала сдавать, я мог даже заплакать на людях. Затем последовали срывы куда более опасные, в воздухе уже летали вилки, тарелки, бутылки... Остатками трезвого ума я понимал: надо с этим заканчивать...

Но как заканчивать? Как расписаться в бессилии разума тому, кто во главу всей жизненной философии поставил тезис о познаваемости мира, его разумности, симметричности, если хотите? Я перепробовал все способы и понял: чем больше действий, тем хуже результат. Я погибал и вдруг услышал голос... нет, не с неба и не из-под земли. Голос обычного человека, моего дружка по прошлой разгульной жизни. Я даже не помню, что он сказал, но в его словах, как в зеркале, я вдруг увидел свой портрет - портрет человека, потерявшего свое лицо. Представьте, что вы видите сон, в котором подходите к зеркалу, смотрите на свое отражение, но лица у вас нет. Что делать? Бог мой, конечно же проснуться! И я проснулся. Сознание мое будто раздвоилось: я научился видеть себя со стороны. Каким жалким и ничтожным я себе показался, а ведь я раньше знал себе цену. Весь мир мог не знать эту мою цену, но я-то знал! Я знал свой масштаб, свои истинные возможности. И вот я понимаю, что тот гигант, каким я всегда себя считал, стал мелким и жалким типом. Это было в 1984 году. Тогда я испытал потрясение.

ххх

Мне уже 30 лет. Я пытаюсь реанимировать себя в объятиях Наташи, фамилию которой я напрочь забыл.

Хвалить себя - нехорошо, но ругать - еще хуже. Поэтому постараюсь изложить дело так, как объясняет созданная мною впоследствии теория. Представим себе человека истерзанного, опустошенного, измотанного в тяжелейших битвах с противоположным полом. Он и хотел бы быть добрым и великодушным, да сил нет. Он потерял много крови, и ему нужно эту кровь восполнить. Мне казалось, что я просто учу ее жизни - такой вот курс молодого бойца. Совершал я всё это абсолютно равнодушно, чуть ли не зевая. А оказалось, что я внушал ей ужас. Я узнал об этом случайно. Узнал и сам ужаснулся: неужели я, такой добрый и ласковый, способен внушать человеку ужас? Однако я полностью парализовал ее волю. Не напрягаясь, почти зевая, я преодолевал все ее попытки сопротивляться. Это всё было в том же году, когда я чуть не погиб от обожания узколобой и жидковолосой провинциалки.

До моего открытия оставался только шаг. Одна женщина, не имея никаких объективных причин, парализует мою волю; другая, тоже без всяких причин, парализована мною. Одну я обожаю всё больше и больше, хотя она относится ко мне всё хуже и хуже, другая не вызывает у меня ничего кроме зевоты, хотя старается угодить мне объективно - совершенно замечательная.

Татьяна родилась в год Крысы, Наташа - в год Кабана, я - в год Лошади.

Так уж получилось, что многочисленные подружки Тани были в основном ее одногодки, тоже Крысы, как и она, либо дамочки на год старше - кабаньего племени. С ходу я обнаружил то, что искал (находить всегда легко, если знаешь, что искать). Танина однозначница, тоже Таня (Крыса), была в очевидном неравновесии со мной: векторный ветер дул от хозяина (Крысы) к слуге (Лошади) - я ее видел, а она меня - нет. А вот хохотушка Кабаниха явно поглядывала на меня, а я, дурак, ее в упор не видел.

Моя напарница по сменно-инженерской работе тоже оказалась Крысой, а ее подруга - Кабанихой. И вновь всё повторилось с точностью до нюансов: я не замечаю явного расположения ко мне второй, но предано служу первой.