Экзистенция, выбор, Бог как темы философии Кьеркегора

В философии Кьеркегора появляется понятие "экзистенция", став­шее принципиально важным для экзистенциальной философии XX в. Вот образчик стиля размышления, характерного для кьеркегоровской философии экзистенции: «Где я? Кто я? Как я пришел сюда? Что это за вещь, которую называют миром? Что это слово значит? Кто тот, кто заманил меня в бытие и теперь покидает меня? Как я оказался в этом мире? Почему со мной не посоветовались, почему не познакомили с его обычаями, а просто сунули в один ряд с другими, как будто я был куплен у некоего "продавца душ"? Как я обрел интерес к этому боль­шому предприятию, которое называется реальностью? И почему я во­обще должен иметь интерес к нему? Что это, моя добровольная забота? И если я вынужден принять в нем участие, где директор? Я хотел бы сделать ему мои замечания. Никакого директора нет? Но к кому я тогда обращусь с моей жалобой? Существование (экзистенция), безус­ловно, есть полемика — и могу ли я просить, чтобы и моя точка зрения была принята к рассмотрению? Если нужно принять мир таким, каков он есть, не лучше ли было бы вовсе не узнавать, каков он?»¹⁴. Такова типичная для Кьеркегора стилистика описания состояния "растрево­женной экзистенции". Она была чужда характеристикам самоуверен­ного Я в классической философии, но зато стала общим местом в философии нашего столетия.

Трагизм человеческого Я порождается, согласно Кьеркегору, в силу разных причин: из-за неисчерпаемости, отчужденности мира от хрупко­го и конечного Я, из-за стремления увидеть Я через Ты, вообще через других людей и их абстрактную сущность, из-за "безумия мира", кото­рое заражает и человеческую личность. Выбор человеком самого себя, своего уникального и неповторимого Я — процесс, исполненный вели­чия и ответственности, — тоже связан с поистине трагическими пере­живаниями. Выбор — процесс неотлагаемый, срочный, можно сказать, мгновенный. "Внутреннее движение личности не оставляет времени на эксперименты мысли... Наступит, наконец, минута, когда более и речи не может быть о выборе... за человека выбрала сама жизнь, и он потерял себя самого, свое Я"¹⁵. Но если выбор состоялся, если человек осознал свое назначение, то это величайший по смыслу и содержанию этап его жизни: человек сам чувствует важность, серьезность и беспо­воротность свершившегося.

Отличительная особенность философии Кьеркегора — сплав экзи­стенциального, этического, религиозного и художественно-эстетичес­кого аспектов. Кьеркегоровскую философию можно было бы назвать "трагическим эстетизмом". (Отечественный исследователь П. П. Гай- денко точно озаглавила свою книгу о Кьеркегоре, одну из лучших в мировой литературе, "Трагедия эстетизма' .) Обычный для сочинений датского мыслителя прием: на первый план выдвигаются некоторые персонажи — рассказчики, "авторы" дневников, драм и т. д. Действи­тельный автор — Кьеркегор как бы скрывается за этими персонажами. (Отсюда обилие псевдонимов: Виктор Эремита, Николай Нотабенек, Иоханнес де Силенцио.) Это позволяет Кьеркегору сохранять ирони­ческую, критическую дистанцию между жизненными позициями, выво­димыми им на сцену своего рода экзистенциальной драмы, и собствен­ными суждениями. Так построено, скажем, одно из лучших произведе­ний Кьеркегора "Entweder — Oder" ("Или — или"). Читателю сооб­щается, что найдены две рукописи, обе анонимные. Одна представляет собой собрание статей, эссе, написанных легко, изящно. Она содержит статьи о "Дон Жуане" Моцарта, о продолжении сходной темы через образы Фауста, Гретхен и т. д. Вторая рукопись (принадлежащая неко­ему судебному заседателю), напротив, тяжеловесна по стилю, но она носит исповедальный характер. В центре всего произведения — тема любви к женщине, которая рассматривается и через литературу, извес­тные художественные образы, и через тонкий анализ переживаний лич­ности. Любовь к женщине предстает как путь самопознания, самораск­рытия личности, о чем — доводя свои исповедания до признания в крайнем эгоизме — без стеснения повествуют персонажи Кьеркегора. Вместе с тем на первый план снова выходит тема расколотости личнос­ти; и то, что идет "от жизни", резко сталкивается с тем, что отталкива­ется от искусства, культуры, а особенно от философии, коей снова достается изрядное количество негативных оценок.

Заметное место в наследии Кьеркегора занимает тема Бога, рели­гии, греха. Он пытается дать свое толкование религиозности человека, интерпретацию библейских текстов. Так, "Страх и трепет" является подробнейшим экзистенциальным исследованием библейской легенды о жертвоприношении Авраама. Авраам предстает у Кьеркегора как "ры­царь веры". Мыслитель подробно разбирает психологические, этичес­кие, экзистенциальные оттенки поступка Авраама. Прежде всего, Кьер­кегор мастерски описывает "весь страх, всю нужду и муку отцовских мучений, чтобы суметь показать, что выстрадал Авраам, в то время как при все том он верил"¹⁶. Но повесть об Аврааме Кьеркегор использует и для того чтобы подчеркнуть, "каким парадоксом является вера, пара­доксом, который способен превратить убийство в священное и бого­угодное деяние, парадоксом, который вновь возвращает Исаака Авраа­му, парадоксом, который неподвластен никакому мышлению, ибо вера начинается как раз там, где прекращается мышление"¹⁷. Кьеркегор, од­нако, признается: "...хотя Авраам и вызывает мое восхищение, он так­же ужасает меня"¹⁸.

В работе "Болезнь к смерти" Кьеркегор выступает против христи­анской религии за то, что она создала образ Бога как Богочеловека. Его он считает вреднейшей профанацией. Очеловеченный Бог оказыва­ется вездесущим и всемогущим, из-за чего и человек проникается не­простительной дерзостью. Правда, для "равновесия", для дистанциро­вания Бога от человека изобретается доктрина первородного греха. Но разбирая типичные для официального христианства трактовки греха и страха, Кьеркегор приходит к выводу: они, внушив человеку глубокий комплекс неполноценности, в то же время сняли с него личную ответ­ственность, ибо лишили понятие греха всякой серьезности. И в то же время глубокая, внутренняя и самобытная религиозность Кьеркегора вряд ли может вызвать сомнения.

Некоторые современные исследователи справедливо говорят даже о "религиозном ригоризме" как отличительной особенности философии Кьеркегора: "Но, пожалуй, основная отличительная черта его творче­ства состоит в способе обоснования пути к высшим нравственным цен­ностям. Согласно его моральной диалектике, только человеку, сознаю­щему свою виновность и слабость перед Богом, доступны истинные вера, духовность, нравственность"¹⁰. Однако никак нельзя забывать, что ригористически защищаемое смирение перед Богом соединяется в философии Кьеркегора с отстаиванием свободы, достоинства, свободы выбора и огромных возможностей человеческой личности. Этот кьер- кегоровский парадокс, истово, болезненно, искренне пережитый самим выдающимся мыслителем, придает его жизни и сочинениям неувядаю­щий интерес, особенно для тех, кто "болеет" той же человеческой болезнью смирения-гордости, отчаяния—обретения веры.

Путь к Богу и вере — центральная тема сочинений Кьеркегора. Трактуется она не теологически, а философски. Осмысливая этот путь, философ отвергает традиционные идеи, тем более выдержанные в духе религиозного благодушия. Путь к вере не усыпан розами. Самым на­дежным образом к Богу и вере ведут отчаяние, страдание, страсть. Кьеркегор стремится подробно, если не сказать дотошно, проанализи­ровать различные способы и формы приобщения к Богу, а также оха­рактеризовать соответствующие им человеческие типы.

Философ различает три стадии познания человеком своего суще­ствования и, соответственно, три человеческих типа, в концентрирован­ной форме воплощающих эти стадии-формы.

Первая стадия и форма — эстетическая. Кьеркегор рассуждает об "эстетизме" как форме существования и называет "эстетиком" чело­века, который остается поглощенным этой стадией. Эстетик захлестнут переживаниями минуты; он охвачен желанием "остановить мгновение". Вместе с тем эстетик недоволен своим Я; он ждет его чудесного пре­вращения в некое другое Я. Для эстетика характерно безразличие к этическому измерению существования. И хотя он переживает отчаяние и стремится к спасению, его отчаяние неистинно, ибо сковано слабостью.

Вторая стадия и форма — этическая. "Этический человек" ("этик") живет мыслью и заботой о будущем. В отличие от эстетика, он не зациклен на настоящем. Ему присущи глубокая серьезность и нравст­венная ответственность. Он также движется к Богу и вере через отчая­ние. Но его отчаяние не имеет ничего общего с тем сомнением, о кото­ром писали философы прошлого, например Декарт, и которое было чисто временным и в значительной степени искусственным отчаянием мысли. Отчаяние этической стадии — отчаяние личности, отчаяние, со­единенное с мужеством и моральной ответственностью. Все силы души концентрируются в акте отчаяния, чтобы духовность проложила путь к вере. Однако и вторая, т. е. этическая стадия обладает существенным пороком: "этик" охвачен гордыней; он уповает лишь на собственные силы и свой возможный прорыв к будущему ценит выше приобщения к вечному, истинно абсолютному.

Наибольшие преимущества имеет поэтому третья стадия — религи­озная. Истинно религиозный человек оставляет позади и "отчаяние слабости" эстетика, и "отчаяние-вызов" этика. Он поднимается на выс­шую стадию — абсолютного отчаяния. Оно выводит религиозного че­ловека к такой вере и к такому Богу, которые истинно сопрягаются с вечностью¹⁹.

Анализ этих трех стадий познания человеком своего существования может служить иллюстрацией "качественной" диалектики, которую Кьеркегор противопоставляет диалектике Гегеля, определяемой как ди­алектика "количественная". Всё в диалектике, что находит выраже­ние в объективном, исчисляемом, относится к количественной диалек­тике. Но есть феномены и процессы, которые невозможно выразить в объективной форме. Таковы переживания страха, отчаяния, вины, гре­ховности. Им также присуща глубокая, тонкая, даже изощренная диа­лектика. Но она носит качественный характер, ибо фиксирует противо­положности человеческого существования, ухватываемые не рацио­нальным мышлением, а экзистенциальным переживанием и его внутрен­не религиозным истолкованием.

Таковы основные идеи Сёрена Кьеркегора.