3. Город Дедов Морозов

Trust - I seek and I find in you, Every day for us something new! Open mind for a different view --And nothing else matters!

«Metallica», «Nothing Else Matters»

Олонец не просто город, принимающий теперь ежегодно Дедов Мо­розов со всех концов нашей страны. Олонецкие игры воспитали уже (и еще более преуспеют в этом в будущем) совершенно новый образ Деда Мороза. Субкультура новогоднего праздника сложилась давно, но Деду Морозу отводилась немного парадоксальная роль. Главный «зачинщик» и «затейник» торжества был достаточно пассивен. Кроме того, он был вол­шебным в наиболее традиционном смысле этого слова - существование его сводилось к минимуму присутствия на таинстве получения подарков. Традиции все когда-либо неизбежно сходят на нет; так и стало происходить в пореформенные 1990-е гг. с Дедом Морозом. Но «новой молодежи» предложили, пусть пока и неявно и негласно - новый ход и свежую струю. И исходит она из Олонца.

Дети с их особым «миром» не стали еще предметом изучения геогра­фии, хотя и находятся уже под пристальным наблюдением когнитивной пси­хологии. Мир этот по своей сути, видимо, не есть нечто обособленное и уникальное в пространстве и времени. Оно лишь специфицируется рядом внутренних черт, не одерживающих верх над внешними. Дети непосред­ственны; дети прирожденные материалисты; но детский мир есть несомнен­но продолжение «взрослого», того самого, что мы и пытаемся объять.

Легко понять, какие дети растут в переполненной людьми, финансовы­ми интересами, развлечениями и всеобщей дифференциацией и диверсифи­кацией Москве... и какие в тихой и спокойной, традиционной и «устоявшей­ся» Провинции. Но, как писал Ролан Барт, «в истории никогда не бывает

простой победы одной противоположности над другой: неустанно творя сама себя, она непредставима в своих решениях, непредсказуема в своих синте­зах». И в «движении инноваций» может быть инверсия, когда Москва, центр всего нового и оригинального - уступит место маленькому Олонцу. Но ну­жен громадный Вызов, который был бы способен способствовать такому Ответу. Тут-то и может послужить Дед Мороз и Олонец.

Олонецкие Деды Морозы, сами того зачастую не замечая, привили понимание того, что Дед Мороз - живой! Что Дед Мороз был, есть и будет; Всегда и Везде. Дед Мороз перестал быть просто мифом. Он и творит все новое и новое. И этот новый Дед Мороз воспитал новых олонецких детей, новую олонецкую молодежь, новых олончан.

Органично, изнутри, сами мифологи - Деды Морозы - стали приез­жать в Олонец; приезжать к олончанам; приезжать такими, какие они есть. Такими, какие они есть, Дедов Морозов еще никто не видел. Только олончане; и им как провинциалам (несмотря ни на что) надо поделиться этим со всеми вокруг. И это опять-таки за них уже делают сами мифологи, если хотите, сами сказочники, Деды Морозы. Просто потому, что они очень-очень «едины» с олончанами. Именно там, Где старая традиция сильна - оказалось легче воздвигать новую; просто открытость больше. Так Оло­нец стал настоящей столицей Дедов Морозов будущего; а дети Олонца стали первыми детьми будущего. Вера в то, что они видят вокруг себя -превратилась в веру в настоящего ненастоящего Деда Мороза - и изме­нила его изнутри.

Нет сомнений, в Олонец еще будут приезжать Деды Морозы; и не страш­но, что едут они теперь и в Петрозаводск; и не страшно будет, если доморо­щенный Дед Мороз из Великого Устюга тоже все же приедет в Олонец. Росток уже пророс, благодаря «плодородной» снежной почве Олонца, и он не умрет, а только продолжит свой рост, распустив свои побеги всюду вок­руг себя. И живые Деды Морозы по всей стране станут появляться то тут, то там в любое время года - и радовать малышей и взрослых, делая их чуточку добрее, меняя их и себя.

А ставшей уже банальной «популярной» экологии - найти ли что-то еще проще и понятней гусиной столицы Олонца? Мы имеем дело все с тем же мифотворчеством, природным, потому - экологическим - и опять ориен­тированным на загадочных (для исследователей) и простых (для людей) де­тей. И пусть никто никогда не докажет, правда ли, что самый большой «аэро­дром подскока» перелетных гусей именно под Олонцом. Также неважно и что начинался праздник Дедов Морозов с карельского Морозца Паккайне. Важен задор и важна радость; для географа же важны связи и простор, которые и открылись этим простым и открытым - и потому легко распрост­раняющимся - начинаниям города Олонца.

4. Нестандартный город

Переделка мира - это очень эффективный способ переделки пове­дения; возможность переделки индивида в условиях неизменного мира крайне сомнительна. Никакое изменение не будет иметь «управляю­щих» или предсказуемых последствий в отсутствие ясного понимания соответствующей части мира.

Ульрик Найсссер, «Познание и реальность»

Праздник Дедов Морозов уже показал нам - Олонец есть столица ин­новаций, город нестандартных начинаний, можно сказать, инверсий. Нео­бычные Деды Морозы определили новый дух общегородского праздника, «последствия» которого не ограничены во времени для Олонца; а в скором времени, возможно, потеряют и пространственные ограничения. Но уже се­годня повседневная жизнь Олонца выделяет его среди других городов... не только Карелии, но, возможно, и всей России.

В самом деле, что же произошло в небольших райцентрах по всей Рос- сии, когда на заре 90-х гг. стали закрываться за ненадобностью заводские ДК, небольшие клубы, а интерес к художественным и спортивным кружкам стал спадать - и последние последовали в небытие вслед за первыми? По­явился разительный разрыв между райцентрами и областными городами. Речь идет, конечно, не о крупных райцентрах, своего рода субцентрах меж­районного уровня, хотя и их постигала та же участь. В столицах, а потом и в областных центрах стремительно развивался современный шоу-бизнес, вы­тесняя все прошлое; прививалась новая культура развлечений, которая была изначально «чужой», западной. Другое дело, что она неизбежно трансфор­мировалась, обрастая российской спецификой. И одной из таких специфи­ческих черт стал упор на состоятельных людей как основных клиентов; со временем этот упор стал меняться, привлекая все более широкие круги на­селения в наиболее крупных городах. С другой стороны, в более маленьких городах на основе современных «столичных» течений возникают досуго-вые учреждения, ориентированные на всех горожан - и вследствие этого экономящие на сервисе, другими словами, пивные. В богатевших во второй половине 90-х гг. городах помимо такого рода «вечерних» заведений - по­являются и местные аналоги более респектабельных заведений, ориентиру­ющиеся на вновь разбогатевших людей. Складывается такая картина: совре­менная инфраструктура развлечений в райцентрах возникла там, где мест­ные предприятия (обыкновенно, промышленные) сумели «встать на ноги», создав спрос на услуги уровня «выше среднего»; при этом не пропали и ставшие обыкновенные и в «умирающих» городках дешевые пивные, ори­ентированные на молодежь, работы которой не находится, равно как средств на переезд в крупный город.

Но не так произошло в Олонце. Здесь не было никогда динамично раз­вивающейся промышленности; источником дохода города стать могли толь­ко заезжие туристы, останавливающиеся в Олонце по пути в Петрозаводск. Для них в городе была открыта гостиница с рестораном, в общем-то, изна­чально довольно маргинальные в глазах местных жителей, статусные и про­игрывающие обыкновенным кафе. Необычность менталитета олончан каким-то неясным образом привела к расцвету многочисленных (для 11 -тысячного города) развлекательных заведений, многие из которых достаточно непло­хого уровня. Город, не слишком «богатый», «схватил» современную куль­туру крупных и средних городов. А во многих подобных Олонцу городах дело не пошло дальше совершенно определенной направленности заведе­ний, работающих с вечера до утра. В Олонце появились кафе, работающие круглые сутки, предлагающие посетителям неплохую кухню, бильярд, «при­личную» музыку и прочие атрибуты, указывающие на следующую ступень развития индустрии развлечений в российских городах.

Но главный парадокс Олонца не в этом - в некоторых городах (на ос­нове личного энтузиазма и задора организаторов) возникают неплохие клу­бы, которые ориентируются на работающую молодежь. Однако в Олонце, помимо молодежных клубов и ресторанов, ориентированных на состоятель­ных местных и солидный поток туристов - появились заведения, в которых основной контингент - среднего и старшего возраста. И это не заводские клубы наподобие дешевых пивных; это неплохого уровня клубы, атрибуты которых мы указали выше. Новая развлекательная культура охватила, таким образом, почти все население.

Параллельно в Олонце функционирует детская художественная школа -и выпускники ее заканчивают специализированные учебные учреждения и возвращаются в Олонец. Художественная школа пользуется популярностью у молодежи, как ни странно это для современных небольших городков - и тем более для Олонца с неплохими чисто развлекательными учреждениями.

Секрета такого «опережающего» развития современной досуговой ин­дустрии - Олонец не выдает. Однако же, возможно, это такое закономерное продолжение изначальной нестандартности Олонца. Стоит рассмотреть его среди целого ряда, казалось бы, аналогичных с ним городов Карелии и Ленобласти - и выявляется его необычность.

Что же представляют собой «обыкновенные» города ближнего Севе­ра? Это небольшие железнодорожные городки, возникшие при строитель­стве железной дороги и выделившиеся среди других станций за счет, глав­ным образом, чуть лучшего транспортно-географического положения, ко­торое определило возникновение в них промышленности лесного комплек­са. Примерно таковы - с разными вариациями - Кондопога и Сегежа, Мед-вежьегорск и Лодейное Поле. «Крайние» варианты - старинные, но пришед-

шие в упадок Кемь и Беломорск. Олонец разительно отличается от них из­начально - железная дорога Петербург - Мурманск обошла его. Только в 1974 г. здесь прошла железнодорожная ветка, соединившая эту основную дорогу с железной дорогой, ведущей из Петербурга через Приозерск и Сортавалу в Костомукшу и Юшкозеро. С другой стороны, Олонец не стал городом лесо-переработки; небольшой леспромхоз да деревообработка, вынесенная из го­рода в пгт. Ильинский, во многом автономно существующий, даже отделен­ный административно от Олонецкого леспромхоза - вот и все, что здесь по­явилось. Не вышли за рамки обыкновенного набора (хлебозавод, молокоза- вод) и пищевые предприятия. Внутренней силой, влекшей в Олонец молодежь района-стала ПМК-2, передвижная механизированная колонна. В расчете на ее ресурсы происходило в 70-е гг. «закрытие» деревень района; она строила новые пятиэтажки. Судьба Олонецкого района была предопределена необыч­ными для Карелии возможностями развития сельского хозяйства: здесь воз­никли не только зверосовхозы, кстати, сегодня, в основном закрытые. Закры­тые — в отличие от понемногу работающих зерновых и картофельных хозяйств. Город в 90-е гг. не испытал таких потрясений как прочие карельские города. Здесь не было упадка градообразующей лесной промышленности -город продолжал ориентироваться на сельское хозяйство, обвал которого оказал не такое сильное влияние. Может быть, сыграло свою роль и то, что олончане издавна рассчитывали только на собственные ресурсы; здесь не было «железнодорожной» мобильности населения. Поэтому, когда многие жители городов вдоль Октябрьской железной дороги занялись торговлей, вернее специфическим ее видом - они стали возить дешевую одежду и раз­ные «товары народного потребления» с рынков Москвы в свои города -Олонец не вошел в ряд такого рода городов. И сегодня город понемногу выживает, развивается, совершенствуется; и «понемногу» здесь - ключевое слово. Город будто бы живет своей жизнью, осознает свое место и видит потому свои маленькие, тихие достоинства. Он бережет свою провинциаль­ность - в ее прелести миниатюрности, «домашней» атмосферы - и сочетает ее с современной культурой развлечений. Такой вот нестандартный городок - не промышленный и не торговый, но - «живой».