3.6. Последствия ядерных аварий.

Мы уже говорили о том, что аварии на атомных станциях—это скорее правило, чем исключение. Просто те, которые удалось скрыть, вроде бы и не существуют. Вот и до Чернобыля мы слышали только об одной аварии на одной АЭС Три-Майл-Айленд в США в 1978 году. Похоже, что ее скрыть не удалось, о ней узнали во всем мире. А больше вроде и аварий нигде не было. Так ли это?

В качестве примера рассмотрим один из не самых «аварийных» реакторов – реактор в Уиндскейле (теперь Селлафилд) в Великобритании. В 1957 году на этом реакторе произошел пожар. Кроме того, на АЭС произошло несколько серьезных утечек радиоактивных материалов: 4 года протекала емкость с радиоактивными материалами – 50.000 кюри ушло в почву (1976г.) , четыре аварии в 1979 г., включая 2 пожара, – выброшено 100.000 Кюри. В 1983 г. – аварийный сброс в море радиоактивных отходов, что привело к закрытию местных пляжей на 9 месяцев. В 1982 году установлена компенсация, и более 500.000 фунтов стерлингов выплачено семьям рабочих, умерших от рака. Но даже несмотря на это компания так и не признала ответственности за раковые заболевания.

Автор книги «The Whitehall nightmare» («Кошмар Уайтхолла») C.Aubrey Thorp [33] отмечал, что авария в Уиндскейле привела к 100 смертельным случаям рака. Но, похоже, и на этом плачевная история этой станции не завершилась.

После аварии на АЭС Три-Майл-Айленд (США) увеличилась частота злокачественных новообразований, в том числе рака легких и лейкемии, у работников станции и проживающего поблизости населения. Было доказано, что, это обусловлено радиационной аварийной дозой. Население близлежащих мест подало иск в суд, который из-за бесчеловечной позиции атомных лоббистов-юристов более десятилетия не может разрешить этот совершенно очевидный вопрос.

Упорное сопротивление атомщиков юридическому признанию их вины зачастую выглядит странным и не очень серьезным. Иногда бывало, что в таких уж мелочах не хотели уступать. Но это только кажется несерьезным. Посудите сами. Вот Вы предъявили иск, например, о компенсации чернобыльского ущерба. И вдруг (бывают же чудеса!) удовлетворили Ваш иск. Тогда ведь и Ваш сосед или товарищ потребует справедливости для себя. На юридическом языке это называется «прецедентом». А когда появляется прецедент, каждому следующему уже легче добиваться правды. Но ведь «обиженных» атомщиками ой как много. Только у нас в Белоруссии больше двух миллионов человек имеют законные претензии к государству за невыплату им того, что по чернобыльскому Закону им положено. Вот Вам и проблема: уступи одному, повалят все. И между атомщиками разных стран как бы существует негласный уговор—не уступать никому.

Кстати, знаете, сколько наше государство уже задолжало чернобыльцам? Ни за что не догадаетесь. Более трех миллиардов долларов! Вот Вам и шуточки: в долгах, как в шелках, а еще рвется и у себя атомные станции строить!

Из множества известных аварий и катастроф наибольшей по масштабам и последствиям ядерной катастрофой на объекте «мирного» использования атомной энергии явилась чернобыльская катастрофа. Помимо многочисленных иных факторов она выявила и полнейшее отсутствие каких-либо законодательных актов, которые обеспечивали бы защиту жизни и здоровья пострадавших граждан, их социальную защиту. Лишь через пять лет после чернобыльской аварии в Белоруссии был принят первый в Советском Союзе Закон «О социальной защите граждан, пострадавших от катастрофы на Чернобыльской АЭС» [34].

Известно, что последствия ядерных катастроф растягиваются на многие сотни и тысячи лет. Однако, уже на четвертом году со времени принятия в 1991 году чернобыльского Закона, то есть 1.09.1995 года, основные его статьи практически перестали действовать. Кстати, отменены они были не Законом, а Указом, что противоречит всяким нормам: и нашим, и международным. Правда, в Указе было написано не «отменить», а «приостановить действие». Но для нас-то «хрен редьки не слаще». Даже после решения Конституционного Суда, признавшего незаконность этого Указа, появился новый Указ (письменный или устный), требующий считать его обязательным к выполнению всеми структурами государства. Вот уж поистине: «Кой-кому закон не писан!»

Из всего изложенного может быть сделан чрезвычайно важный вывод: страна, грубо нарушающая свои же законы и нормы международного права, страна, не способная защитить своих граждан от последствий уже произошедшей ядерной катастрофы, не имеет права даже вести разговор о создании на своей территории ядерных объектов.

Система компенсации экономического ущерба, вызванного возможными авариями на АЭС, можно считать, фактически отсутствует. Международное и национальное атомное право в странах, имеющих атомные станции, предусматривает весьма ограниченную компенсацию за счет средств владельца (оператора) АЭС. В Германии, например, законодательно установлен максимальный размер выплаты 300 млн. марок (180 млн. долл. США). Но что это значит, если учесть, что только для Беларуси чернобыльский ущерб в расчете на 30-летний период преодоления ее последствий составил 235 млрд. долл. США, что равно 32 бюджетам Республики Беларусь 1985 года [35]. Видно, никто и никогда не мог себе представить, что придется иметь дело с такой аварией и с таким огромным ущербом.

Ущерб же, нанесенный всеми АЭС за все время их работы, по оценочным данным составляет около 600 млрд. долл. США. В расчете на каждый блок мощностью 1000 МВт приходится 1,74 млрд. долл. США. Если этот ущерб учитывать в технико-экономических расчетах и на эту сумму производить отчисления в международный страховой фонд, а это было бы вполне разумно, то получается весьма существенная добавка к стоимости каждого реактора.

Это еще раз подтверждает полнейшую непредсказуемость в поведении атомных реакторов и некорректность любых заверений в надежности атомной энергетики.