3. Экология атомной энергетики.

3.1. «Тихие» выбросы из аэс

Даже в случае абсолютной надежности и безаварийности работы любой АЭС, по существующим международным стандартам допускаются лицензированные, то есть разрешенные газообразные и аэрозольные выбросы радионуклидов из действующей АЭС. Так, например, находящиеся в настоящее время в эксплуатации 434 реактора на протяжении 25 лет своей работы имеют право выбросить и выбрасывают цезия-137 (одного из наиболее опасных радионуклидов!) в 16 раз больше, чем было выброшено в результате чернобыльской аварии. И ведь это, как говорится, «в мирное время», то есть без каких-либо аварий или «внештатных ситуаций».

Какова же цена всем этим демагогическим заявлениям о том, что катастрофы, подобные чернобыльской, столь маловероятны, что повториться они практически не могут? Оказывается население Земли каждые полтора года получает на свои головы то же самое, что выдал нам Чернобыль!

В реакторе любой АЭС в результате деления атомов урана-235 образуются около 300 различных радионуклидов, из которых более 30 выбрасываются в атмосферу. Среди них: йод-129 (период полураспада /ППР/ 16 млн.лет), углерод-14 (ППР – 5.730 лет), цезий-137 (ППР – 30 лет), криптон-85 (ППР – 10,6 лет) и т.д. Каждый из радионуклидов по-своему опасен. Так, например, опасность криптона-85 состоит в том, что он ионизирует атмосферу. По данным академика Легасова уменьшение электрического сопротивления атмосферы под действием криптона-85 приводит к увеличению числа гроз, ураганов, торнадо, смерчей, тайфунов, ливней, снегопадов. Стоит задуматься над тем, почему за последние годы резко возросло число таких катаклизмов, которые с каждым годом становятся все мощнее и страшнее. Сегодня они уже в состоянии сметать с лица земли целые города. И если раньше все это было где-то далеко от Европы, то сегодня такие визиты ураганов, ливней и других «приятных сюрпризов природы» для Европы перестают быть редкостью. Что же ожидает нас в ближайшем будущем? Уж не похоже ли это на то, что человечество своими руками готовит себе конец света?

На эту тему мы поговорим подробнее.

А выбрасываемый реактором в атмосферу радиоактивный углерод-14 является сильнейшим мутагеном, угнетающим и замедляющим рост деревьев и растений. И такое явление биологи уже заметили.

Глобальную проблему представляет собой непрерывно увеличивающееся количество отработавшего ядерного топлива и радиоактивных отходов. В мире уже накоплено свыше 200 тыс. тонн отработавшего ядерного топлива и ежегодно это количество увеличивается на 10 тыс. тонн.

Стоит напомнить, что отработавшее ядерное топливо не имеет ничего общего, например, со шлаком, образующимся при сжигании каменного угля или иного горючего материала. Шлак можно спокойно сбросить в отвал или направить его на предприятие, изготавливающее шлакоблоки. С отходами ядерного топлива столь вольное обращение категорически недопустимо. Если топливные композиции, загружаемые в обычный энергетический реактор, практически безопасны для окружающих, то после отработки в реакторе они становятся смертельно радиоактивными. Не случайно же говорят, что атомный реактор вырабатывает в первую очередь не электроэнергию, а опаснейшие для человека и всего живого на Планете Земля радиоактивные отходы.

Но и это еще не все «прелести» атомной энергетики. Кроме отработавшего топлива атомный реактор «производит» несметное количество самых различных жидких и твердых радиоактивных отходов. На каждую тонну использованного топлива приходится 4,5 кубометра высокоактивных отходов, 150 кубометров среднеактивных отходов и 2.000 кубометров низкоактивных, но тем не менее очень опасных отходов.

Через 15-20 лет, когда наступит время закрывать все ныне действующие АЭС ввиду выработки их ресурса, человечество столкнется с самой серьезной и сложной им же сознательно созданной проблемой – фантастически огромным количеством отработавшего ядерного топлива и радиоактивных отходов и их пагубным и смертельным воздействием на здоровье людей и на биосферу.

Ни в одном государстве вопросы захоронения радиоактивных отходов, снятия АЭС с эксплуатации, обращения с отработанным ядерным топливом не решены. В специальном докладе МАГАТЭ [17] «Ликвидация радиоактивных отходов: мировой опыт и проблемы» отмечается, что площадка для захоронения радиоактивных отходов должна удовлетворять довольно обширному списку условий. Но даже если удастся выбрать площадку, соответствующую всем этим условиям, никто не сможет дать гарантии того, что через некоторое время эти отходы где-то и в каком-то виде не проявят себя.

Интересный момент: чем активнее атомщики стараются убедить нас в том, что уже почти решены проблемы безопасного захоронения отработавшего топлива и радиоактивных отходов, тем яснее становится нереальность, а точнее, невозможность решения этой проблемы. Вот и в очередной «очень убедительной» статье Ольги Максименко «Уран в стеклянной клетке» представляются просто фантастические перспективы работ академика Бориса Мясоедова, придумавшего, «как в ближайшем будущем вовсе избавиться от жидких отходов, а сейчас – существенно уменьшить их радиоактивность» [94].

Прежде всего, сразу же возникает естественный вопрос: почему о разработке способов «безопасного захоронения» радиоактивных веществ, которые однозначно должны были появиться в ходе работы любого атомного реактора, начали думать не до пуска первого реактора, что было бы не только естественно, но и просто обязательно. Почему занимаются этим не до, а после того, как сотни тысяч тонн радиоактивных отходов уже заполонили землю? Выходит, что атомщики своими «мирными» реакторами преднамеренно «подставили» нас, зная что основополагающие вопросы, связанные с их эксплуатацией и с нашей безопасностью, не только не решены но и даже подходы к их решению не ясны.

И, во-вторых, какой смысл успокаивать нас различного рода «новейшими» и даже «революционными» разработками, которые возможно и дают какие-то результаты в лабораторных условиях? Увы, далеко не любая «лабораторная разработка» в состоянии технически разрешить проблему переработки буквально колоссального количества опаснейших для человечества отходов в реальных, не лабораторных условиях.

В-третьих, почему авторы «оптимистических» статей даже не пытаются задать вопрос о том, какую цену придется платить в случае использования на практике этих идей и разработок? Судя по тому, чем восхищается автор указанной статьи [94] Ольга Максименко, стоимость разрабатываемого способа переработки и захоронения радиоактивных отходов может получиться астрономической. Если бы это делалось до пуска первого реактора, то стоимость таких методик следовало бы добавить к и без того высокой его стоимости. Не мешало бы тогда же оценить стоимость выведения реактора из эксплуатации, упущенную выгоду от загрязнения огромных территорий и многое другое. Вот тогда-то и стало бы ясно, есть ли смысл с ним связываться.

В-четвертых, может хватит, наконец-то, тиражировать мысль о том, что отработавшее ядерное топливо позволит получить «плутоний, который даст энергию в реакторе на быстрых нейтронах». Позвольте, но ведь из 11 ректоров-бридеров (на быстрых нейтронах), строившихся в мире, 3 так и не были введены в эксплуатацию, а 5 давно выведены из эксплуатации из-за принципиального и технического несовершенства как самой идеи, так и ее реализации, из-за эксплуатационной ненадежности и опасности реакторов. Сегодня в мире осталось лишь три пока еще «работающих» бридера:

во Франции мощностью 233 МВт с коэффициентом загрузки 50%;

в России мощностью 560 МВт с коэффициентом загрузки около 70%;

в Казахстане мощностью 70 МВт с коэффициентом загрузки ниже 50%.

Увы, даже суммарная мощность этих трех оставшихся реакторов – 863 МВт – меньше, чем мощность одного наиболее распространенного сегодня реактора в 1000 МВт. К тому же и загрузка их значительно ниже планируемой.

Так о каком же топливе для этих «жалких остатков» бридерной программы идет речь? Ладно еще, когда об этом говорят и пишут атомщики во главе с министрами (бывшим и теперешним) атомной энергетики России. Они, конечно же, знают, что реакторов на быстрых нейтронах в мире практически нет и не будет. Но им нужно обязательно обмануть нас и депутатов Государственной Думы России, внушая мысль о том, что они собираются ввозить не крайне опасные отходы чужих атомных реакторов, а очень ценное сырье для обеспечения топливом реакторов на быстрых нейтронах. Кто там будет интересоваться, есть ли такие реакторы сегодня и будут ли они в будущем? Главное – обмануть сегодня! Видимо, очень выгодна им такая «операция». Но журналистам участвовать в этой провокационной «операции», мягко выражаясь, не прилично. Что это за журналист, если он помогает обманывать своих читателей?

Кстати, одна интересная деталь из той же статьи [94]. Оказывается, предлагаемые технологии связаны с выбрасыванием в атмосферу углекислого газа. А ведь атомщики постоянно твердят о том, что решающим преимуществом атомной энергетики является то, что она не загрязняет атмосферу этим «парниковым» газом. Выходит, что и это, мягко выражаясь, не очень правда. В конечном итоге не так уж важно сам ли реактор выбрасывает углекислый газ или он выбрасывается в дореакторных (добыча и переработка руды, изготовление топливных элементов) и послереакторных (переработка и утилизация реакторных отходов) производствах. Похоже, что и в этом плане «экологическая чистота» атомной энергетики оказывается очередным мифом?

Кстати, с чего бы это атомщики так активно стали заботиться о климате Земли? Чем-то похожи они на тех, кто, убегая от погони, кричит «Лови вора». Уж не украли ли они у нас что-то куда более серьезное, маскируясь выбросами углекислого газа и парниковым эффектом? Есть о чем подумать

.

А пока, все же, еще раз вернемся к самому «парниковому эффекту». Очень уж много пугают нас им в последние годы. Может, не так страшен черт, как его малюют?

Недавно учеными была проделана интересная попытка заглянуть в прошлое – всего-то на 650 тысяч лет [55]. Для этого пробурили скважину в Антарктиде до самого материкового грунта. И изучили пузырьки воздуха, «законсервированные» в толще льда. Так вот, что касается связи между концентрацией углекислого газа и изменением климата, то здесь не все оказалось однозначным. Член-корреспондент Академии Наук России Андрей Капица уверен: повышение концентрации углекислого газа не ведет к парниковому эффекту. Реставрация климата Земли, в том числе и по антарктическим кернам, свидетельствует скорее о том, что зависимость обратная: потепление, вызванное иными причинами, в минувшие эпохи приводило к повышению концентрации углекислого газа. И этот газ выделялся из главного его хранилища – вод Мирового океана. А причиной этого как раз и являлось предшествующее этому повышение температуры, в том числе и воды. Чем выше температура воды, тем меньше она способна удерживать углекислый газ. И по сравнению с выделяемым океанами углекислым газом выбросы этого газа промышленностью всей Земли оказываются совершенно мизерными. Результат этих исследований приводит к выводам, диаметрально противоположным теории парникового эффекта.

Похоже, что и в активной кампании атомщиков за «чистоту» нашего воздуха скрыт какой-то тайный смысл, известный только самим атомщикам. Об одном из возможных ответов на этот вопрос мы и поговорим подробнее.