7.2.2. Был ли великий комбинатор великим манипулятором?

Этот вопрос, естественно, возник при работе над указанным эпизодом из «Двенадцати стульев». Чтобы дать на него ответ, необходимо было более подробно посмотреть, какими при­емами пользовался О. Бендер. Для этой цели был использован контент-анализ репертуара приемов, применявшихся великим комбинатором.

Для анализа из всего текста повести И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» мы отобрали те эпизоды, в которых великий комбинатор добивался собственной цели, преодоле­вая сопротивление тех или иных людей — таков был крите­рий отбора. Всего было отобрано 28 эпизодов. Анализу под­вергались в первую очередь приемы, релевантные цели воз-

260

действия. Вспомогательные средства, не вносящие принци­пиальных моментов в ситуацию, из анализа, как правило исключалисъ.В приложении 6 приводится полный перечень отобранных эпизодов и в каждом из них указаны использо­ванные великим комбинатором средства достижения выиг­рыша.

» Ниже показано, сколько раз (в пределах обозначенного текста) О. Бендер использовал каждый из выделенных при­емов:

Таблица 6

Использованные приемы	Кол-во	Использованные приемы	Кол-во
обман	12	цинизм	1
манипуляция	10	демагогия	1
давление, принуждение	7	унижение	1
блефование	5	выпрашивание	1
угроза, запугивание	б	вымогательство	1
де-акто*	4	отвлечение внимания	1
подкуп	1
		Всего:	50 раз

Как видим, чаще всего О. Бендер прибегал к обману и манипуляции — 22 раза из 50. Следующую группу способов составили давление (принуждение), блефование, угроза (за­пугивание) и де-акто — 21 раз. Остальные приемы исполь­зовались совсем редко.

Поэтому ответ на поставленный вопрос оказывается отри­цательным: гениальность И- Ильфа в дуэте с Е. Петровым проявилась еще и в удивительно точном названии типа опи­санного ими мошенника — комбинатор. Это не жулик, рабо­тающий в одном жанре — обман, надувательство, грабеж,

*Мне пришлось изобрести специальный термин для обозначения совсем не экзотического приема, которому не удалось подобрать адекватного из уже имеющихся слов. Состоит он в том, чтобы просто сделать нечто, игнорируя сопротивление партнера. Его можно было бы назвать необрати­мость действий, но я назвал де акто(de acto — в силу действия, исполнения) по аналогии с де-юре(de jure — в силу закона, юридически) и де-факто(de facto — в силу факта). Сила приема де-акто заключается в самом ис­полнении действия, в уверенности, что соперник не способен его остановить. В нем проявляются пренебрежение к людям, жесткая сила и нахальство, но к ним данный приемBeсводится.

261

принуждение, манипуляция и пр. Это действительно комби­натор, поражающий своей инструментальной оснащенностью и гибкостью.

7.3. Диалог как метод исследования

Вернемся снова к проблеме методов исследования. Нам необходимо кратко обсудить те моменты, которые были от­мечены в первой главе в качестве наиболее существенных для герменевтического подхода: доступности контекстов, языка описания и квалификации толкователя.

Доступность контекстов. Исходя из опыта проделанной работы надо отметить, что доступность можно понимать дво­яко: а) как характеристику самих контекстов — их сохран­ность или представленность в стимульном материале и б) как способность инструментов исследования вовлечь эти контекс­ты в тонкую информационную переработку. Оказалось, что доступность в первом значении удалось обеспечить и в (ква-зи)экспериментальном исследовании. Что же касается второго значения, то более адекватным мне показалось неструктуи-рованное толкование текста (будь то видеоряд или художе­ственное произведение). Эта разница в нашем исследовании проявилась в использованном для этого языке.

Проблема языка описания. Как уже указывалось, не все элементы языка в первом исследовании оказались удачны­ми — их различительная способность была недостаточной для получения необходимого результата. Чтобы получить более чувствительный к таким межличностным феноменам, как манипуляция и защиты от нее перечень критериев, пришлось «пойти навстречу» тем- теоретически выделенным понятиям, в которых формулировались содержательные предположения и проводить анализ прямо на этом же языке. Таким образом, проблема теперь выглядит так: на континууме между обоб­щенными характеристиками общения и понятиями, специа­лизированными под описание механизмов психологического воздействия, необходимо найти место, в котором оптималь­ным образом сочетаются признаки обоих полюсов.

С одной стороны, если мы выбираем язык, в котором понятия отражают широкую предметную область, это позво-

262

ляет: во-первых, экономить на обучении экспертов — тако­выми могут выступать почти все специалисты-психологи и, во-вторых, пользоваться полученными результатами для вы­несения сравнительно универсальных суждений обо всей пред­метной области. Но за указанные возможности приходится расплачиваться падением разрешающей способности языка, из-за чего результаты экспертной оценки нередко сами еще нуждаются в истолковании.

С другой стороны, если для работы выбирается «узкий» язык, специализированный под ограниченную (или вновь ос­ваиваемую) предметную область, это позволяет, во-первых, получать довольно тонкие различения, дающие хорошее по­нимание индивидуальных или частных особенностей изуча­емого поведения, уже не требующие дополнительной интер­претации, и во-вторых, почти сразу приступать к составлению рекомендаций или программ по практическому использова­нию полученных результатов. Правда, платить приходится затратами на обучение экспертов новому языку, а также предметной ограниченностью выводов.

В эмпирическом исследовании с использованием экспертов для анализа видеофрагментов была реализована первая стра­тегия. В приведенных образцах непосредственного анализа видеосюжета и художественного текста были продемонстри­рованы возможности второй стратегии. В полном виде иссле­довательская программа в рамках «узкой» стратегии могла бы быть следующей:

1) предварительно обучить экспертов средствам выявления и анализа феноменов манипулятивного воздействия, психо­логических защит от него, 2) получить от каждого из них экспертные заключения, 3) обобщить полученные данные.

Квалификация толкователя. При реализации последнего пункта следует ожидать затруднений, связанных с необходи­мостью объединения несовпадающих суждений: само несо­впадение мнений можно устранить лишь вместе со способ­ностью экспертов к вынесению суждений (скажем, в случае их инвалидности или смерти).

Выход видится в переходе на тот методологический уро­вень, который А. Бохнер [Bochner 1985] называет «критичес­кое суждение и социальные изменения». Для обозначения этого уровня можно воспользоваться термином Г. А. Ковалева

263

«развивающее» исследование, под которым автор понимает практически то же, что и А. Бохнер под «критическим суж­дением». Исходя из особенностей данного уровня (см. таб. 1 в главе 1), третий пункт исследовательской программы дол­жен преобразоваться в дискуссию экспертов для достижения консенсуса относительно суждений об изучаемых феноменах. При этом неизбежно произойдет уравнивание экспертов в правах с «испытуемыми», поскольку анализу (и проблема-тизадии) необходимо будет подвергать неявные предпосылки, исходя из которых эксперты выносили свои суждения. Такое взаимодействие превращается в совместное развитие участ­ников (включая и организатора-ведущего), что скорее напо­минает обучение и тренинг, чем исследование в привычном понимании этого слова.

Основные положения такого тренингового курса уже были апробированы в рамках занятий, из которых заимствовались видеофрагменты, составившие феноменологический ряд опи­санного исследования. Отличительными чертами разработан­ного курса являются, во-первых, опора на анализ и осознание характеристик процесса воздействия, и во-вторых, помещение в центр анализа производимый эффект воздействия. (В су­ществующих тренинговых курсах, ориентированных на обу­чение навыкам общения, внимание по преимуществу уделя­ется коммуникативному и перцептивному аспектам взаимо­действия, а интерактивные эффекты оказываются в тени.) Акцент на эффекте производимых действий позволяет есте­ственным образом, как органическое требование технологии вводить характеристики партнера взаимодействия: его состо­яние, интересы и т. п. Внимание к партнеру не проповедуется, а логически выводится из задач и собственных интересов участников занятий.