1.1.2. Соотношение парадигм

Все основания, по которым мы могли бы решать, какую методологическую позицию занять, в конечном итоге оказы­ваются производными именно от мировоззренческих устано­вок, которыми руководствуется исследователь или практик. Эта зависимость четко обозначена В. С. Библером (1991) при сопоставлении различных видов логик познания. Современное рационализирующее познание (на которое сориентированы естественные науки) предполагает стремление объективно — то есть, отстраненно, «бесконтактно» — проникнуть в сущ­ность вещей. Исходная философская посылка гласит: «Я» и Мир стоят по разную сторону онтологической пропасти. Ос­новная задача науки заключается в стремлении гносеологи­чески преодолеть эту пропасть — «познать» объективную ре­альность, данную нам в органах чувств.

Иные логики — античная и средневековая. Первая заклю­чается в стремлении ухьатить первосущесть вещей в таком понятии, которое сродни образу, сколь угодно многосложно­му, лишь бы он позволял как-то оформить смутное ощущение (предугадывание) тайны. Иными словами, эта логика исходит из отождествления «Я» и Мира, тождества микрокосма с макрокосмом. Средневековая логика, в свою очередь, выра­жается а стремлении причаститься к свехрсущему, понять мир через откровение. Исходная посылка: *я» — лишь ни­чтожно малая часть вездесущего — в этом состоит весь «пафос понимания вещей как орудий и эманации сил субъектных, единственно сверхсущих» [Библер 1991, с. 5].

Таким образом, спор о том, какая логика исследования лучше, на уровне исходных допущений оказывается спором о том, чье представление о мироустройстве вернее. Как сви­детельствует обозримая историческая ретро- и перспектива, надеяться на скорое решение мировоззренческих проблем не приходится: эта проблема, к счастью, всегда будет оставаться нерешенной и доставаться в наследство последующим поко-

22

лениям в качестве вечного искусителя и побудителя к фи­лософским исканиям. Поэтому одно из возможных решений проблемы выбора парадигмы исследования состоит в том, чтобы сознательно выводить ее из текущих мировоззренчес­ких позиций, соглашаясь с тем, что другие ученые вольны выстраивать иную исследовательскую платформу.

Однако, как только разные специалисты попытаются об­меняться результатами своих исследований, может возник­нуть — и постоянно возникает — трудность в понимании друг друга. Пока речь идет о результатах описания, то с таким положением еще можно мириться. Однако то, что для ис­следователя является лишь методологической трудностью, для психолога-практика становится проблемой выбора способа своей профессиональной реализации. Тогда трудность вырас­тает до уровня «что делать?» и «как нам дальше быть?», поскольку, несмотря на разницу в мировоззрении, действовать и тем, и другим специалистам приходится в одном и том же Мире. Несовпадающие мировоззренческие системы вновь на­чинают сталкиваться, но уже на уровне практики. Как след­ствие споры о методе гуманитарных наук порой достигают накала борьбы за выживание.

Г. Олпорт, А. Маслоу и К- Роджерс считали, что экспери­ментальный и опытный способы познания не составляют оппозиции, они дополняют друг друга. Конкретное решение состояло в том, что «исходным пунктом психологического исследования должно быть возвращение «назад, к самим предметам». Изучение природы человека необходимо начи­нать с познания феноменологического и только затем надеть на себя ярмо объективных, экспериментальных и лаборатор­ных методов» [Крипнер и де Карвало 1993, с. 119—120]. Экспериментальный метод оказывается стоящим в заверше­нии процесса приобретения знания. Предшествуют ему по­гружение в изучаемые феномены, «впитывание непосредст­венного опыта» до достижения момента, когда «какие-то вещи просто приходят в голову». После этого требуется еще длительная работа по доводке идей до уровня, когда они могут быть проверены экспериментальным или квазиэкспе­риментальным путем.

Ключевая идея В. С. Библера заключается в том, что мы живем в период смены логики, которой руководствуется че-

23

ловечество в своем стремлении понять мироустройство. А именно, от одной логики (рациональной на данном этапе) мы переходим к диалогике — диалогу разных логик. Логика гря­дущего XXI века — диалогика — способна совместить в себе различные логики: как те, что существовали в прежние ис­торические эпохи, так и новые, еще только проявляющиеся. Близкие или полностью совпадающие высказывания обнару­живаются у многих авторов: *Нет необходимости доказывать, что один способ объяснения лучше, чем другой. Каждый подход имеет своих защитников и у каждого есть свои и преимущества, и слабые стороны по сравнению с другими» [Poole & McPhee 1985, с. 107].

Эта идея о принципиальной совместимости разных логик представляется весьма привлекательной по нравственно-эко­логическим соображениям. К тому же она имеет уже и свои операциональные конкретизации: во-первых, начинать необ­ходимо со знакомства с феноменологией, на первом шаге пытаясь проникнуться богатством ее связей, а во-вторых, это должен быть диалог несовпадающих логик. Не борьба, не высокомерное (или тревожное) игнорирование, а всестороннее обсуждение общих проблем на различных языках. Исследо­вателю для этого надо будет освоить несколько языков, а практику — переосмыслить эклектичность как многоресурс-ность.