4.13. Учение Сеченова и Павлова

Русский ученый И.М. Сеченов перешел от психоморфологического понимания отношений между мозгом и психикой (согласно которому существуют кор­реляции между одним из участков мозга и одной из психичес­ких функций) к картине динамики нервных процессов: возбуж­дения и торможения.

Изучение нейродинамики коренным образом изменило представления о физиологической основе психических процессов. Важ­нейшим достижением русской научной мысли стал переход к новой стратегии объяснения психофизиологических корреляций. Смысл перехода определил отказ от установки на локализацию “нематериального” сознания в материальном веществе мозга и перевод анализа психофизиологической проблемы в принципи­ально новый план, а именно в план исследования поведения целостного организма в природной и социальной “применитель­но к человеку” среде. Сеченов был первым ученым, который поставил психофизиологическую проблему именно таким образом.

Жизнь организма, включая ее психические формы, рассматривалась в нераздельных и избирательных связях со средой. Воздействие среды на жи­вое тело мыслилось не по типу механических толчков и не по типу перехода одного вида энергии в другой. Внеш­ний раздражитель приобретал новые характеристи­ки, обусловленные потребностью организма в адаптации к нему.

Наиболее типичное выражение это получило в появлении понятия о раздражителе-сигнале. Тем самым место прежних физических и энергетических детерминант заняли сигнальные. Сигнал интерпретировался как посредник между средой и ориентирующимся в ней организмом.

Трактовка внешнего раздражителя как сигнала получила дальнейшее развитие в работах И. П. Павлова по высшей нервной деятельности. Он ввел понятие о сигнальной системе, которая позволяет организму различать раздражители внешней среды и, реаги­руя на них, приобретать новые формы поведения.

И.П.Павлов искал естественнонаучное и строго объективное объяснения психики. Четыре темы его исследований приближали это:

1. Изучение нейродинамики процессов возбуждения и торможения.

2. Трактовка временной свя­зи, которая образуется в головном мозге при выработке условного рефлекса как субстрата ассоциации, — понятие, которое являлось основой самого мощного направления в психологии, успешно раз­вивавшегося, как мы знаем, и до приобретения ею статуса самостоятельной науки.

3. Изучение связи коры больших полуша­рий с подкорковыми структурами при анализе сложнейших моти­ваций, где невозможно отделить соматическое от психического.

4. Учение о сигнальных системах.

Сигнальная функция присуща как нервному, так и психичес­ким уровням организации поведения. Уникальность сигнала в том, что он интегрирует физическое (будучи внешним раздражителем, выступающим в особой, превращенной форме), биологическое (являясь сигналом для нервной системы организма) и психическое (выполняя присущую психике функцию различения условий действия и управления им). Именно в этом плане понятие о сигнальных системах, введенное Павловым, открывало новые подходы к психофизиологической проблеме.

Психофизиологическая проблема стала рассматриваться в рамках триады: организм — поведение — психика. Первым звеном выступал организм как целостное образование в единой системе его взаимосвязей со средой, а не сам по себе головной мозг как орган восприятия, переработки и передачи информации. На это в данном контексте следует обратить особое внимание, поскольку во множестве проб решения психофизиологической проблемы с позиции рефлек­торной теории отношение психики к мозгу трактовалось таким образом, чтобы придать психике (сознанию) роль центрального звена между “входом” (воздействие раздражителя) и “выходом” (ответная мышечная реакция) телесного механизма. От­сюда и регулярно применяемый оборот: “рефлекторная деятельность мозга”, тогда как в действительности ценность рефлекторной схемы в том, что утверждается акт поведения, в котором представле­на в нераздельности целостная система “организм—среда”.

Любая попытка видеть психическое в образе центрального компонента рефлекторной дуги ведет к его отрыву от непосредственной включенности в контакт со средой, как со стороны “входа”, так и со стороны “выхода”. Но тогда оно - это психическое - неизбежно оказывается замкнутым в черепной коробке.

Переход от “диадической” схемы к “триадической” предполагает не прямое включение психологических явлений в нейрофизиологические, а опосредованное поведением. Психологические понятия (образ, мотив, действие и др.) “переводятся” не на язык физиологов (нейродинамика, функциональная система и др.), а на язык поведения (потребность, рефлекс и др.). И только благо­даря этому “поведенческому” языку, служащему посредником меж­ду процессами в сознании и в нейросубстрате, появился новый подход к решению одной из коренных проблем науки - психофизиологической.

Система “организм—среда” является истинным субстратом психики.