64. Правительница наталья кирилловна.

Петра I мать считала слишком легкомысленным, молодым, не готовым править самостоятельно. А Наталья была в расцвете лет, ей еще не исполнилось сорока. Она давно завидовала Софье, выступавшей во главе государства, и теперь очутилась на ее месте. Правда, по личным качествам она значительно уступала Софье, была дамой довольно недалекой, ограниченной, никакого опыта и навыков не имела. Но у нее имелся надежный и авторитетный помощник, патриарх Иоаким. А правительство составилось довольно разнородное – в окружении правительницы оказались те бояре, которые и раньше кучковались в Преображенском: дядя царя Лев Нарышкин, друг Алексея Михайловича и опекун Петра Тихон Стрешнев, Борис Голицын, Урусов, Ромодановский, Троекуров, Прозоровский, Головкин, Долгоруков. Выдвиженцев Софьи и Голицына серьезно «почистили», но не безоглядно. Толковые деятели, не замешанные в преступлениях временщиков, сохранили свои посты – боярин Репнин, думные дьяки Виниус и Украинцев, воеводы Шереметев и Шеин.

Во внешней политике новое правительство пыталось избежать резких поворотов. Из «Священной лиги» выходить не стало, только свернуло активные боевые действия. Западные союзники не теряли надежды вновь склонить русских к уступкам, присылали посольства с просьбами отменить запреты на католическое богослужение и на въезд иезуитов. Но в таких вопросах Наталья и ее советники были непреклонными.

Посольскому приказу наконец-то удалось сделать то, что не получалось при Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче, завязать дипломатические отношения с Индией. Миссию возглавил купец Семен Маленький. Ему были даны официальные посольские грамоты, он повез образцы русских товаров. Путешествие продолжалось 5 лет. Посольство выехало в Иран, провело переговоры с шахом, потом отправитось в Индию, побывало в Дели, Агре, Сурате, Берханпуре, составило описание страны. Аурангзеб принял его и выдал фирман, предоставлявший русским право свободной торговли в империи Великих Моголов.

А вот со Швецией отношения стали ощутимо портиться. Карл XI склонялся на сторону французов, турецких друзей. Вдобавок он искал источники доходов для разоренной казны. А отмена подаренного Голицыным права транзитной торговли через нашу страну дала королю отличный повод обидеться. Он своим указом запретил русским торговать с иностранцами через Ригу, любая сделка могла осуществляться только через посредничество рижских купцов и магистрата. Они обрадовались. Принялись всячески занижать цены на русские товары, а на западные товары для русских – накручивать. Пункты мирного договора с Россией о свободной торговле были по сути перечеркнуты, дороги нашим купцам через Прибалтику закрылись.

Во внутренней политике Наталья и Иоаким намечали преодолеть последствия огульного западничества. В общем-то правительство и в этом случае действовало осторожно, без крайностей. Полезные начинания были сохранены. По-прежнему функционировала Славяно-греко-латинская академия, открывались новые школы, писались и издавались книги. Но указ Федора Алексеевича, возбранявший государственным служащим ношение «старорусского» платья, был отменен. Его не предписывали надевать в обязательном порядке, с него лишь сняли запрет. Но придворные, конечно, отреагировали, с них брали пример другие. Пошла мода на кафтаны, однорядки, сарафаны.

Патриарх намеревался искоренить брадобритие, готовил проекты соответствующих решений, настаивал, что за бритье бород надо отлучать от церкви. Но возвышение Иоакима оказалось очень недолгим. Всего через полгода после прихода к власти, в марте 1690 г., он заболел и преставился. На патриарший престол выдвинулись две кандидатуры, митрополиты Маркел и Адриан. Но Маркел был близок к Софье и Голицыну, в свое время подстраивался к Медведеву. Духовенство единодушно поднялось против него. Говорили, что при нем католикам станет лучше, чем православным. Патриархом избрали Адриана. Тихого, скромного, далекого от государственных вопросов. Брадобритие он тоже осуждал, но не считал настолько страшным грехом. Вести с ним борьбу суровыми методами не видел смысла. Поэтому ношение бород в России так и не восстановилось. Да и можно ли было его вернуть? Вся верхушка государства, цари, бояре, чиновники, офицеры уже 15 лет ходили без бород, а украинцы брились испокон веков.

Но проблема с бородами стала далеко не самой важной. В лице Иоакима Наталья лишилась главного советника, своей опоры. А воспитывать и готовить к царствованию Петра мать так и не удосужилась. Раньше была занята собиранием сторонников против Софьи, сейчас и подавно руки не доходили – на нее свалилось столько дел! Впрочем, сына было уже трудно переделать, он витал в собственных увлечениях. Но мать не особо впечатлялась – еще будет время. Когда-нибудь потом. Повзрослеет, поумнеет. Махнула на него рукой. Вызывала его изобразить царя на торжествах, приемах, а в остальное время предоставила заниматься чем душа пожелает. Петр предавался “марсовым потехам” с преображенцами и семеновцами, строил корабли на Плещеевом озере, ездил в Архангельск поплавать по морю. Пропадал в Немецкой слободе у Анны Монс, увлекся кутежами “всепьянейшего собора”.

Но и сама Наталья чувствовала себя без Иоакима очень неуверенно. Как лучше действовать, что предпринять? Выбрала основной принцип – не навредить. Взвешивать любой шаг со всех сторон, чтобы не ущемить интересов ни государства, ни сына, ни боярских группировок, ни народа. Уже Софья вынуждена была пойти на уступки земскому самоуправлению, Наталья вернула земствам их прежние права, восстановила в уездах упраздненные выборные должности.

Борьбу с бродяжничеством и нищенством она продолжила. Было приказано “забирать гулящих людей, которые, подвернув руки, также и ноги, а иногда и глаза завеся и зажмуря, и притворным лукавством просят на Христово имя”. Их предписывалось отправлять по месту жительства и определять “в работы”. Если же попадутся вторично – бить кнутом и ссылать в Сибирь. Но к старообрядцам Наталья относилась снисходитально. Рассудила, что гонения на них вызывают ответное озлобление, а это опасно – «старая вера» может стать знаменем для мятежей. Вот и пришла к выводу: если раскольники не будут затевать смут, пускай крестятся и молятся как хотят. Законы против них не отменила (Опять же, как бы не ошибиться? Их отменит только Петр). Но карательные экспедиции прекратила. Да и само старообрядчество постепенно менялось. Те, кто мечтал сжигаться – сжигались. Те, кто разошелся бунтовать – погибали. А оставались такие, кто ставил себе целью сберегать старую веру и бытовые традиции.

Однако правительница при всей своей осторожности не избежала крупных просчетов. Точнее, она осторожничала, и именно поэтому допускала их. Выискивала, кто будет верными помощниками? При Софье лезли наверх фавориты и их ставленники, аналогичным образом полезли и сторонники Нарышкиных. В том числе некомпетентные, нечестные, примазавшиеся, зато «верные». Наталья ублажала их, осыпала наградами. А ее любимцы спешили удовлетворить свои аппетиты. Развернулась дележка имений, конфискованных у поверженных противников. Особо приближенным правительница добавляла и из казенных владений.

Например, брату Льву Нарышкину она отвалила восемь казенных металлургических заводов. Причем Лев был человеком совсем не корыстолюбивым, добрым, никогда и ни с кем не сводил личных счетов, всегда был готов помочь другим людям, даже посторонним и случайным. Но в промышленных проблемах он абсолютно не разбирался, пожалованной собственностью не интересовался, и заводы стали приходить в упадок. Другие победители бескорыстием не страдали, правдами и неправдами старались урвать теплые места. Допустим, заслуженного генерала Кравкова подсуетились спровадить воеводой в Якутск, а его гвардейский полк хапнул для себя Лефорт.

Никакого контроля и в помине не было. Проверять своих помощников Наталья не могла и не задумывалась об этом. Князь Куракин писал, что при ней развилось “мздоимство великое и кража государственная”, “судейские неправды”. Вельможи кичились богатствами, по-прежнему строили дома и дворцы один роскошнее другого. В эти годы появился новый архитектурный стить, его назвали «нарышкинским» или «русским барокко»: здания покрывали чрезвычайно пышной отделкой, резными и лепными украшениями, колоннадами, статуями.

И все-таки, невзирая на злоупотребления, правление Натальи Кирилловны стало отдыхом для России. Выдвиженцы государыни воровали, но до команды Голицына им было далеко. Правительство ничего не созидало, но оно, по крайней мере, не ломало. Оно не стремилось исполнять предписания западных союзников, выручать их русскими жизнями, и прекратились военные поборы, повинности, мобилизации. А уж земские органы, купцы, ремесленники, крестьяне, не упустили возможности поправить и укрепить хозяйство – и свое, и всей страны.

Быстро развивались окраины России. Еще полвека назад ее южные области считались Диким Полем – это определение осталось в прошлом. Под защитой засечных черт, драгунских полков, слободских казаков, южные черноземы покрылись утопающими в садах деревнями, колосящимися полями. Росло население и на Дону, за 40-50 лет количество казачьих городков возросло втрое. Чтобы понадежнее прикрыть юго-восточное направление от нападений калмыков, правительство не удовлетворилось Пензенской линией и существующими крепостями на Волге. Было решено вынести вперед еще одну укрепленную линию, Сызранскую. Была основана крепость Сызрань, в ней поселили 500 самарских и закамских казаков. А под прикрытием оборонительных систем и гарнизонов обживалось Поволжье.

В Сибири до сих пор отправлялись в дальние странствия экспедиции землепроходцев. Исследовали – что там еще не попало под власть русского царя? В 1691 г. 57 казаков во главе со Старицыным (Морозко) и Голыгиным проникли на север Камчатки, построили зимовье, прожили там несколько лет, собирая ясак. Но охота на пушного зверя стала сокращаться. Долгое время основным богатством Сибири считались шкурки соболя. Теперь его поголовье снизилось, а царские власти всерьез заботились о сохранении природных богатств. Разве можно подрывать источники доходов на будущее?

Правительство Натальи Кирилловны от имени царя издало указ, категорически запретивший русским охотиться на соболя. Отныне его должны были поставлять только местные племена в качестве ясака, а от остальных жителей требовалось искать себе другие заработки. Это дало новый толчок к разработкам полезных ископаемых, расширению торговли, ремесел. Впрочем, найти подобные промыслы было не трудно, Сибирь уже стала довольно прочным и экономически самостоятельным регионом, здесь было 19 уездов, 150 городов.

Русское население составляло около 200 тыс. человек, коренных жителей было столько же. Друг к другу успели привыкнуть, при городах разрослись национальные слободы. Часто возникали смешанные семьи – русских женщин тут не хватало, казаки и крестьяне женились на местных уроженках. В Западной Сибири предпочитали татарок, в Восточной – якуток или буряток. Эти народы были ближе русским по быту, жены могли вести хозяйство, да еще и мужа поучить особенностям сибирского скотоводства, огородничества, земледелия.

Менять веру здешние племена никто не заставлял. Крещение было обязательно лишь в том случае, если заключались браки с православными. В остальном проповедь христианства оставалась делом Церкви, а не администрации. Но были и такие, кто добровольно соглашался креститься. В этом случае человек признавался «русским», переставал платить ясак. Хотя местные жители не могли вносить и крестьянских податей. Поэтому правительство предписывало воеводам принимать крещеных «ясачных» на службу, они становились казаками.

Иногда случались и мятежи коренных жителей. Но… чаще всего они восставали не против русских, а против собственных вождей. Например, взбунтовались конские ханты. Когда выяснили, из-за чего, оказалось, что их князьки Алачевы, собирая ясак, хищничали и жульничали. Ханты потребовали права сдавать ясак не князькам, а напрямую в казну. Им дозволили, и они успокоились. Точно так же и в Якутии братья Сакуевы подняли соплеменников на своих тойонов, а воеводам и служилым пришлось приложить немало усилий, чтобы погасить усобицу. Для решения бытовых споров «ясачные» тоже предпочитали обращаться в русские суды, считали их более справедливыми, чем суд родовых князьков. Конечно, так бывало не всегда. Например, в Братском остроге народ уличил приказчика Кафтырева, что он судит «не по правде». Но против него выступили вместе, русские и «ясачные», «всем миром» отстранили от должности и избрали вместо него совет «судеек» - в него вошли 9 казаков, 3 посадских, 4 крестьянина и 10 бурят.

Однако жизнь в южных, самых плодородных районах Сибири, всегда была тревожной. Сохранялась опасность со стороны степных соседей, а на востоке – китайцев. Были попытки формировать на месте солдатские и рейтарские части, но они оказались неэффективными, “потому что рейтар догнать татарина в поле строем не поспеет”. Гораздо лучше зарекомендовали себя драгуны, и в больших городах возникли драгунские роты. Количество служилых в Сибири достигло 10 тыс. человек. Гарнизон Тобольска насчитывал 2000 воинов, Тюмени – 950, Красноярска – 650 человек.

Но этого не хватало, сибирское казачество пополняли, приписывая к нему крестьян и ссыльных, усиливали за счет коренных жителей. Так, к Нерчинскому острогу было приписано 800 конных тунгусов. Отлаживалась станичная и сторожевая служба. Между слободами и острожками устанавливалась система сигналов дымами и огнями – для предупреждения об опасности, вызова соседей на подмогу. Хотя самым действенным средством оказывались ответные поиски казаков. Не всегда они были удачными, порой оборачивались поражениями. Но важно было приучить степняков к мысли, что ни один набег не останется безнаказанным.

Подписание Нерчинского договора, вроде бы, ослабило угрозу со стороны Китая. Федора Головина, заключившего его, Наталья Кирилловна наградила. Он был пожалован в окольничие и назначен наместником Сибири – ведь проторчал там три года, прекрасно успел изучить местную специфику. А это было не лишним. Задачи Головину выпало решать крайне сложные, и дипломатические, и военные. С императором Канси замирились, но войну с ним продолжала Джунгарская держава Галдан-хана. Уничтожив маньчжурских ставленников в Монголии, он не успокоился, в 1690 г. предпринял поход на китайскую территорию.

Но Канси ждал этого. Сосредоточил на севере большую армию, Галдан встретил ее и был наголову разгромлен. А потом император двинул войска на земли Галдана. Тот собирал подданных, пытался остановить неприятеля, но маньчжуры и китайцы опять сокрушили его. Канси лично возглавил армию, присоединил Внешнюю Монголию к своей империи. Джунгарская держава развалилась. Подвластные племена больше не слушались хана, не присылали ему воинов. Вместо того, чтобы погибать под маньчжурскими мечами, куда удобнее было просто пограбить. Самая заманчивая добыча была у русских, на которых Галдан запрещал нападать. Но что теперь значило слово Галдана?

А с другой стороны, Джунгарская держава связывала и отвлекала на себя казахов. Сейчас ее можно было не бояться. Куда было воинам направить свою удаль, нацелить бег быстрых коней и меткие стрелы? Разумеется, на ближайших соседей, на русских! В 1691 г. казахи предприняли поход на Тобольск. Осаждать сибирскую столицу не рискнули, но погромили Утяцкую и Камышевскую слободы. Приказчик с отрядом казаков, с женами и детьми, засели во дворе и отбивались. Степняки подожгли строения, и люди сгорели, 200 человек угнали в полон.

Разграбили и караваны купцов, направлявшихся из Средней Азии в Сибирь. В 1692 г. казахи снова прокатились по Тоболу, разоряя деревни. В погоню бросилась сотня казаков, настигла грабителей у Царева городища. Но врагов оказалось значительно больше, в бою погибли сотник и 40 воинов. Из Тобольска выслали 600 казаков и татар, однако догнать хищников они уже не смогли. В том же году случилось нападение тувинцев и киргизов. Из Красноярска совершил ответный рейд атаман Василий Многогрешный с 730 казаками и ясачными и на р.Кан разгромил неприятелей.

Головин пробовал нормализовать отношения, одно за другим отправлял посольства к казахскому хану Теуке. Этот властитель был чрезвычайно высокого мнения о себе и своем степном государстве. Заявлял, что турецкий султан или персидский шах «таковы же, что и он», ничуть не выше. Теуке и сам был не против мириться. Присылал посольства в Тобольск, рассуждал о выгодах доброго соседства, торговли, чтобы между двумя странами «хаживали торговые люди в совете и дружбе”. Но реальная власть Теуке была слишком слабенькой. Его выдвинули феодалы-бии, и не они повиновались хану, а хан должен был считаться с их желаниями. Ссориться с подданными ему было невозможно, и Теуке даже не пытался их обуздывать.

В 1693 г. все повторилось. Казахи и каракалпаки напали на Ялуторскую слободу, тувинцы на Красноярский уезд. За казахами бросился отряд из 357 воинов под командованием Павлова и Шульгина. Сошлись с противником у оз.Семинкуль, но разразился ливень и намочил порох. Отряд погиб полностью. А в Красноярске опять добился успеха Многогрешный. Выступил на тувинцев, его встретили 600 воинов князьца Шандычка, часть из них с ружьями. Казаки их одолели, “воров побили с 500”. Многогрешный выслал конников Тита Саламаты, который довершил разгром и “улус повоевал”. Правительство распорядилось всех наградить, каждый участник экспедиции получил по полтине, 21 раненый по рублю, семьям шести погибших были выплачены большие компенсации.

Впрочем, затишье на русско-турецком фронте тоже было обманчивым. Османы перебросили силы на других противников, не предпринимали здесь активных операций. Но они развернули интенсивное строитальство крепостей. В низовьях Днепра в дополнение к Очакову и Кызы-Кермену принялись возводить еще пять штук! Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости все ближе придвигались к царским владениям. Если русские будут наступать, на их пути вставали новые преграды. Но крепости служили и прекрасными базами, если удар соберутся нанести турки.

А уж для крымцев война развязала руки. Их загоны постоянно терроризировали Украину, отлавливая «живой товар», угоняя скот. Хан не оставлял без внимания и русскую оборону. В каком она состоянии? Как несут службу войска? Как сказались на них крымские походы и перемена власти? Может быть, уже саму Россию получится грабить, как Украину? В 1692 г. хан вдруг вывел орду, двинулся к системам пограничных укреплений. Но у воеводы Белгородского разряда Бориса Шереметева служба была налажена образцово, разведка тоже. Получив сведения о приближении татар, он мгновенно поднял войска и выступил навстречу с 40-тысячным корпусом. Хан счел за лучшее не принимать сражения. Повернул воинство куда полегче – опустошать Польшу.

Но вскоре все резко переменилось – и обстановка на фронте, и внутри России. В январе 1694 г. 43-летняя Наталья Кирилловна заболела и скончалась. Началось правление Петра I. Хотя он так и не получил полноценного образования, его никто не удосужился обучить сложным и многообразным вопросам государственного руководства. Он даже толком не знал собственную страну…