52. Пушки чигирина.

Дорошенко предупредил Ромодановского и царя, что султан уже считает себя властителем Украины, и капитуляция гетмана ничего не значит. Турки назначат другого, и под предлогом его поддержки пошлют армию. А король Ян Собесский, заключив мир с Османской империей, как ни в чем не бывало поучал русского посла Тенкина: “Пиши к царю, что следует ему немедленно послать более войска в украинские города, в Киев и Чигирин, и особенно инженеров и артиллерию, турки сильны умением действовать пушками и осаждать крепости”.

Фазыл Ахмет Кепрюлю после подписания договора с Польшей скончался, но пост великого визиря занял муж его сестры Кара-Мустафа. Такой же умный, энергичный и воинственный. Политику он не изменил, прогнозы Дорошенко оправдал. В плену у турок сидел в Семибашенном замке Юрий Хмельницкий. Ему предложили гетманство, и он без раздумий согласился, получил титул “князя Малороссии”. Но аппетиты Стумбула не ограничивались Украиной. Вовсю обсуждались проекты времен Ивана Грозного – подчинить Северный Кавказ, Поволжье, восстановить Астраханское и Казанское ханства, подвластные султану. А Россия должна платить дань Крыму, преемнику Золотой Орды. Вспомнили и давние претензии к донским казакам.

В Москву прибыло посольство султана и огласило требования – отступиться от Украины и изгнать казаков с Дона. Федор Алексеевич выдержкой Тишайшего отца не обладал и ответил по-юношески запальчиво: “Казаков не выгоню, Азов возьму и все земли по Днестру постараюсь покорить”. Впрочем, отвечать он мог уже как угодно. Было известно, что в Стамбуле война решена. В апреле 1677 г. турки начали переправу через Дунай. Командовал армией Ибрагим-паша по прозвищу Шайтан. По разным источникам, у него насчитывалось 15-20 тыс. янычар, 20-40 тыс спагов и прочей турецкой конницы, 20-30 тыс. молдаван и валахов, 35 орудий, огромный обоз. «Войско» Юрия Хмельницкого состояло всего лишь из 150 проходимцев-перебежчиков. Но его хозяев это не смушало, Юрию отводилась другая задача. Он начал рассылать “универсалы”, обещал, что турки не тронут украинцев, признавших его гетманом.

Но готовились и царские рати. В Курске собралась армия Ромодановского, 42 тыс. воинов, 126 орудий, в Батурине 20 тыс. казаков Самойловича. Разведку вели запорожцы, в июне они доложили, что Ибрагим-паша переправляется через Днестр, а крымский хан Селим-Гирей привел к нему 40 тыс. всадников. Численность вражеских полчищ достигла 100 – 140 тыс., не считая обозных, слуг, землекопов. Зато с разведкой у них было плохо. Они исходили из ошибочных данных, что в Чигирине находятся 1,5 тыс. русских воинов и 3 тыс. казаков, а Киев к обороне не готов, там мало пушек и припасов. Поэтому планировали за одно лето овладеть всем Правобережьем.

Опять же, турки общались с изменниками, с поляками, и приняли за чистую монету утверждения, будто украинцы враждебны царю. Полагали, что воевать придется только с русскими. На взятие Чигирина отводилось всего 3-4 дня – ожидали, что казаки перейдут под знамена Хмельницкого, а горстка русских перед лицом огромной армии должна будет уйти за Днепр. После чего останется взять Киев. Удары царских войск с Левобережья считались нереальными – попробуй-ка форсировать такую реку, если надежно прикрыть переправы! Янычарам заранее объявили, что их распустят по домам “ко дню Касыма” (26 октября), на Украине останутся зимовать казаки Хмельницкого, а обратно на фронт янычар соберут в “день Хозыра” (23 апреля) следующего года – завоевывать Левобережье [41].

Воеводы не знали точных планов неприятеля. Ромодановский и Самойлович выдвинулись к Сумам и Ромнам – сохраняли возможность повернуть туда, куда нацелится Ибрагим, к Чигирину или Киеву. А в Чигирин послали генерал-майора Трауернихта с подкреплениями. Еще недавно крепость была очень сильной. Она состояла из трех частей, «замка», «нижнего города» и посада. Часть укреплений была каменной, часть деревянной, с трех сторон их прикрывал приток Днепра р.Тясьмин. Но во время осад войсками Ромодановского посад был сожжен и больше не восстанавливался. На его месте остался вал и пустырь – и как раз с этой стороны, с юга, крепость не была прикрыта рекой. От бомбардировок пострадали и стены, горели. А зимой 1676 г., уже после взятия Чигирина русскими, случился пожар (возможно, это была диверсия), стены получили значительные повреждения.

Полностью исправить их не успели. Артиллерия насчитывала 5 мортир и 45 пушек. Но из них только 14 тяжелых, а остальные – картечницы или легкие полевые. Часть орудий после прошлых боев была неисправна, не имела лафетов. Боеприпасы завезли, но мало было бомб для мортир, ручных гранат всего 800. Командование принял Афанасий Трауернихт – немец, целиком связавший себя с Россией и перешедший в Православие. Он деятельно взялся ремонтировать укрепления, к пушкам изготовлялись недостающие лафеты. В июле казаки сообщили – Шайтан-паша идет на Чигирин. Вскоре налетели передовые татарские отряды, захватили на лугах стада и 150 пастухов. Комендант слал донесения в Москву и Ромодановскому, и буквально под носом у врага в крепость проскочили еще 4 полка. Гарнизон составил 17 тыс. человек. В западной части крепости, «замке», заняли оборону 8 тыс. солдат и стрельцов, в восточной, «нижнем городе», 9 тыс. украинских и донских казаков.

Турки появились 2 августа. По-хозяйски разъезжали квартирьеры, выбирая места для стоянки, за ними выплескивались массы войск, затопив окрестности. Укрепились у старого посадского вала, он стал готовым прикрытием. Рыли окопы, возводили батареи. Один из корпусов Ибрагим-паша отрядил к Днепру, взял под контроль переправы, а к гарнизону обратился с посланием. Писал, что султан покорил Украину “своею саблею и силою”, а вы, мол, “московские люди”, когда законный гетман Дорошенко “ушел”, заняли “пустой” Чигирин. Теперь же султан прислал Хмельницкого, “властного дедича… чтоб он властвовал над всей Украиною”, а войско пришло “его на гетманство посадить”. Русским предлагалось уйти без боя, сохранив за это жизнь и имущество, а не послушаете – пеняйте на себя. Хмельницкий не преминул забросить «универсал» казакам, убеждал сдать город ему, наследнику отца. Трауернихт созвал всех командиров на совет, и было решено: “Отвечать не иначе, как пушками”.

5 августа турки начали приближаться к стенам зигзагообразными траншеями и апрошами. Комендант всячески старался мешать им. Стрельцы и казаки ходили на вылазки, подбирались к траншеям, забрасывали ручными гранатами, бросались “в секиры и дротики” (штыков военная наука еще не знала), обращали неприятелей в бегство. Но враг усиливал охранение и продолжал работы. Строил новые батареи, поближе к стенам, загремели залпы. На укрепления посыпались ядра, 80-фунтовые бомбы. Часть орудий прицельно била по русским пушкам. Артиллеристы у турок были отличные, в короткий срок сбили 17 орудий. В стенах и брустверах возникали многочисленные проломы. Защитники исправляли что получится, но заделать все бреши не успевали, начали ставить возле них часовых. А потом в крепость перебежал невольник-негр. Сообщил, что турки роют три минных подкопа. Назвал места, которые предполагалось взорвать. Трауернихт приказал строить на этих участках внутренние укрепления. А для того, чтобы ослабить действие мин, выкапывались большие ямы.

17 августа Ибрагим-паша назначил штурм. Батареи открыли ураганный огонь. Была взорвана мина под равелином, разрушила вал. Защитники отступили, и турки захватили пролом. Но стрельцы и солдаты кинулись в контратаку, закидали врага гранатами и выбили вон. К вечеру перебежал молдаванин, рассказал, что две мины обвалились от сотрясений, производимых при стрельбе русскими пушками. Предупредил, что роется еще одна. Турки взорвали ее 18 августа. Однако помогла уловка с ямами – взрыв прошел под землей, пробил себе канал через яму и не причинил вреда укреплениям. Зато турецкая артиллерия в этот день опять добилась успехов, вывела из строя 4 пушки.

А неприятельские саперы довели траншеи до рва замка. Теперь врагов в этих траншеях не получалось достать из пушек, а для мортир, бивших навесным огнем, не хватало бомб. Присвпособились стрелять камнями. Турки завалили один из участков рва вязанками хвороста, ворвались в передовой равелин замка и заняли его. Начали кидать фашины и бревна в ров на других участках. Стало известно и о том, что они снова роют мины. Но на выручку Чигирину уже двигалась армия Ромодановского. Чтобы поддержать защитников, воевода выслал вперед несколько отрядов. Сперва в крепость пробрались 500 казаков, потом два полка, драгунский и казачий, высмотрели слабое место во вражеском оцеплении, внезапным броском прорвали его и по плотине через Тясьмин подошли к городу строем, с развернутыми знаменами. Их встретили общим ликованием, они доставили письмо Ромодановского и Самойловича – помощь близка, надо продержаться лишь несколько дней.

Турки занервничали, заспешили. Рванули свои мины. Первая разрушила часть каменного редута, но он упал наружу, на янычар, сосредоточившихся для атаки. А с участка, где готовилась вторая, комендант загодя отвел защитников. В глубине построили полевые укрепления, там укрылись добровольцы, 300 донских казаков. Когда стена взлетела на воздух, они сразу заняли пролом, отчаянно встали в полный рост. На штурм поднялись 36 турецких рот, но увидели, что казаки готовы встретить их, и смешались, откатились назад.

А тем временем войска Ромодановского вышли к Днепру у Бужинской пристани. Правый берег был занят врагом. Янычары укрепились окопами, шанцами, выставили пушки, их фланги прикрывала крымская конница. Передовую позицию турки выдвинули на остров посреди реки. Было ясно – как только Ибрагим-паша узнает о приближении русских, он направит к Днепру подкрепления. Но Ромодановский не позволил противнику опомниться и отреагировать. Операцию по форсированию реки он разыграл четко и стремительно. С ходу развернул на берегу артиллерию и открыл по острову такой огонь, что расположившиеся там враги не выдержали, бежали на правый берег.

В ближайшую же ночь остров заняли русские, перевезли туда несколько батарей и замаскировали их. А отряд казаков переправился через Днепр выше по течению, двинулся в тыл неприятелям. День 26 августа прошел тихо, но всем полкам было приказано делать из хвороста фашины и туры, подтягивались понтонные парки. Ромодановский находился на батареях, съездил на остров. Распределил между артиллеристами цели, орудия засветло навели на турецкие позиции. В третьем часу ночи солдатские полки полковника Версова, подполковника Воейкова и казачьи полки Левенца и Барсука ринулись на лодках через реку.

Янычары заметили их, начали стрелять, и тут-то их накрыл шквал русского огня. Массированный ночной обстрел по заранее выверенным целям еще не практиковался ни в одной армии, Ромодановский применил его впервые. Противник был ошарашен. В темноте на него сыпались ядра, крушили и поражали. А десант уже достиг берега, дружным натиском захватил окопы. Татары попытались сбросить переправившиеся полки обратно в реку, пока они еще не закрепились, лавина конницы среди ночи развернулась в контратаку. Ее встретили залпами мушкетов, дальнобойные пушки с левого берега и батареи с острова открыли заградительный огонь, а с тыла, стараясь наделать побольше шума, ударили казаки, забравшиеся туда накануне.

Крымцы и турки смешались, покатились прочь. Русские овладели плацдармом, потеряв при этом всего 8 человек! А Ромодановский отправлял за Днепр свежие части. Руководил переправой лично – каждый полк на правом берегу должен был занять оборону, огородиться фашинами и турами, и лишь после этого воевода высылал следующий полк. К утру на плацдарме находилось 4-5 тыс. воинов под командованием генерал-майора Аггея Шепелева. Под их прикрытием саперы принялись наводить три понтонных моста.

Ибрагим-паша опомнился. Спешно снимал войска с осады города, перебрасывал к Днепру. Они подоспели во второй половине дня 27 августа и сразу устремились в атаку. Гордон вспоминал, как янычары вышагивали “под белыми знаменами с красными краями и полумесяцем посередине”. Но они чуть-чуть опоздали. Мосты уже были наведены, по ним потекли гвардейцы генерал-майора Матвея Кравкова. Врага встретили ружейной пальбой из-за туров и фашин, картечью из легких пушек. Тех, кто прорывался к укреплениям, отбрасывали в рукопашной. За янычарами с криками “Алла!” покатились массы крымской конницы. Их тоже расстреливали и отражали. Ибрагиму-паше доложили, что атаковать больше “мочи нет”, убит сын крымского хана, много мурз и старших офицеров.

На Днепр направлялись новые контингенты, к 28 августа там собралось 40 тыс. неприятельской пехоты и конницы. Но и у русских на плацдарм успело переправиться 15 тыс. человек, общее командование принял генерал-поручик Григорий Косагов. Враги снова полезли в атаки, устилая трупами прибрежные луга и холмы. А когда их повыбили и измотали, царские ратники и казаки поднялись в общую контратаку. Турки и крымцы сломались – и побежали… Ромодановский доносил в Москву: “Знатную одержав победу над неприятелем, многих побили, гоня их на 5 верст от Днепра”.

Когда известия о разгроме дошли до осадного лагеря, оставшиеся там части заметались, запаниковали. Турецкий историк Фундуклулу писал: “Силы Ибрагим-паши… истощились в неудачной борьбе с русскими, которые блестяще отражали все приступы и, совершая вылазки, наносили туркам чувствительные удары”. Был созван военный совет, и хан Селим-Гирей высказался за то, чтобы “пойти прямо по спасительному пути отступления”. Предложение “было признано благоразумным, кади-аскер составил протокол”. Всю ночь противник вел огонь, стараясь замаскировать отход, а под утро зажег свой лагерь. Из крепости выслали разведку и обнаружили, что траншеи пусты, в одной нашли спящего турка, которого товарищи забыли разбудить. Бросили не только спящего, но и немало вооружения, имущества, сразу было видно, уходили в изрядной спешке. Казаки снарядили погоню, “убили несколько сот человек и заставили бросить много повозок, буйволов и разных вещей”.

Наши части на Днепре тоже обнаружили уход турок. За лесом, в стороне Чигирина, поднимались клубы дыма, и Ромодановский отправил туда отряд рейтар. Они встретили русского офицера, сообщившего, что “турки сняли осаду и отступили в большом беспорядке, оставив много бомб и осадных орудий”. Выступать в преследование всеми силами было невозможно – враг разорил местность, в округе не было ни продовольствия, ни корма для лошадей. Вдогон послали 3 тыс. конницы, она привезла пленных и доложила, что турки удирали ускоренными маршами, даже без ночевок, а татары повернули в Крым.

Чигирин и его окрестности представляли жуткое зрелище. Предполье было изрыто окопами, стены разрушены, под них подведены многочисленные подкопы, почти все крепостные пушки были повреждены. У гарнизона оставалось всего 28 бомб и 23 бочки пороха. Ромодановский приказал срочно восстановить крепость. Пехотным полкам назначили засыпать турецкие траншеи и срыть батареи, кавалерийским – заготовить и привезти 15 тыс. бревен. В Чигирине разместили свежий гарнизон, выслали отряды рейтар и казаков по правобережным городам, остальные войска возвратились на Левобережье.

В сражении на Днепре наша армия потеряла 2.460 человек убитыми и около 5 тыс. ранеными. В гарнизоне Чигирина погибло 998 человек, раненых “было очень много”. Потери неприятеля оказались не в пример больше. Русские агенты в Стамбуле получили доступ к секретным спискам и доносили, что только убитыми выбыло из строя 25 тыс. янычар и турецкой кавалерии, а урон татар, молдавских и румынских войск никто не считал. Султан встретил Ибрагима очень сурово. Кричал: “Пошел, старый пес! Не мог ты взять такой ничтожной крепостенки, как Чигирин, возвратился прогнанным. Сколько истратил на ветер казны? Что у тебя, войска, что ли, было мало? Или у тебя не было пушек и снарядов? ” Ибрагима заключили в тюрьму, хана Селим-Гирея за “благоразумный совет” отступить низложили с престола и сослали на Родос, вместо него поставили Мурад-Гирея.

Россия торжествовала блестящую победу. Все участники кампании были награждены. Офицеры – повышениями в чинах, соболями. Стрельцы, солдаты, казаки – прибавками к жалованью, “портищами сукна” и “золочеными копейками”, специально выбитыми по этому случаю (их в то время носили, как медали). В Стамбул отправили посольство Афанасия Поросукова. Оно вручило султану грамоту о восшествии на престол Федора Алексеевича, передало “укоризну” за посылку войска под Чигирин, напомнило об “исконной прежней дружбе”. Но надежды на то, что неудача заставит турок одуматься, не оправдались. Великий визирь категорически заявил – если царь не откажется от Украины, война продолжится.

Поросуков был не только дипломатом, но и хорошим разведчиком, подкупил переводчика великого визиря, собрал сведения через сочувствующих христиан и разузнал, что уже готовится новый поход. Возглавить его намеревался сам Мухаммед IV, но приближенные отговорили султана. Главнокомандующим стал великий визирь. Молдавский воевода Антоний получил приказ заготавливать для армии сено, хлеб, овес. Уточнились и планы – Мухаммед IV и визирь выступят на войну 22 апреля. Кара-Мустафа пойдет под Чигирин, а султан останется на Дунае, будет формировать вторую армию и двинется на Украину после взятия крепости: развивать успех, пожинать победные лавры. Но боевые действия возобновились уже в марте. Юрий Хмельницкий собрал банду сторонников, к нему присоединились татары Мурад-Гирея, прокатились страшными опустошениями вокруг Переяславля. Назревала решающая битва…