33. Кому верховодить в европе?

Кромвель достиг почти неограниченной власти. Ему не хватало только одного – денег. Вот тут-то британские толстсумы оказали ему не менее упорное сопротивление, чем королям. Лорд-протектор пытался формировать очередные “верные” парламента. Сам составлял инструкции, кого выбирать, а кого нет. Сам просматривал списки избранных и вычеркивал сомнительных. Парламенты и впрямь получались “верными”, готовы были голосовать за что угодно, даже составляли “покорнейшие петиции”, предлагая Кромвелю королевскую корону. Он пять недель колебался, мучился, хотел принять, но офицерская верхушка была против, пришлось отказаться. Ну так не беда, парламент признал его право передавать пост лорда-протектора по наследству. Какая разница, с короной или без короны? Зато деньги – нет уж, увольте! Парламенты сразу прижимались, и их опять разгоняли.

Кромвель пробовал заигрывать с олигархами, даровал английской Ост-Индской компании такие же права, какие имела голландская, вплоть до права войны и мира. Что ж, привилегии охотно принимали. Но лорд-протектор сам вводил новые налоги, а купцы и финансисты находили лазейки увиливать от них. Вся тяжесть падала на крестьян и горожан, им стало уже невмоготу, они начали бунтовать. В принципе, все упиралось в содержание большой армии и флота. На них утекали огромные средства. Распускать и сокращать их диктатор опасался, войска были его главной опорой и внутри страны, и на международной арене. Но армия без дела разлагалась, снова создавала сектантские комитеты, лезла в политику. Чтобы занять ее, требовалась война. Кромвель был настолько уверен в своем могуществе и богоизбранности, что чуть было не развязал сразу несколько.

Берберские пираты захватили в Средиземном море несколько английских судов. Лорд-протектор послал на них эскадру Блейка. Она дерзко налетела на Порт-Фарин, разгромила тунисский флот. Но в это же время в Альпах, во владениях герцога Савойского, была обнаружена община вальденсов – древняя манихейская секта, отвергавшая Христа, церковь, браки, месившаяся в общих оргиях. Она с незапямятных времен пряталась в горах, и савойские солдаты перебили 200-300 еретиков. Узнав об этом, Кромвель разбушевался. Разослал по европейским дворам ноты, что он покровитель всех сектантов и намерен мстить. Хотел объявить “крестовый поход” на католиков, Савойю и Рим, поручил адмиралу Блейку заключить союз с только что битыми мусульманскими пиратами.

Однако по соседству с Англией продолжалась война Франции и Испании. Обе были католическими, но лорд-протектор и тут пожелал вмешаться. Повел переговоры и с Мадридом, и с Парижем, кто посулит большие выгоды. А денег по-прежнему не хватало, и у Кромвеля возникла идея добыть их тем же способом, каким традиционно пополняли казну британские короли – пиратством. Отправил в Карибское море экспедицию Пенна из 30 кораблей и 3 тыс. солдат. Поручил им внезапно напасть на Вест-Индские острова и захватить о.Эспаньола (Гаити). Повода не было никакого. Но Кромвель ввел в обиход формулу “Сила есть право”. Объяснял, что силу дарует Бог, и тем самым подтверждает правоту победителя. Через Эспаньолу из Америки шло золото и серебро, добыча обещала быть сказочной. А в качестве оправдания для Господа было решено основать там “идеальную” религиозную колонию.

Британцы чисто по-пиратски, без объявления войны, высадились на острове, двинулись к главному городу Санто-Доминго. Но выяснилось, что хваленая “армия нового образца” на самом-то деле немного стоит. Она лихо громила не умеющих воевать роялистов, резала ирландских крестьян, а небольшой отряд опытных испанских солдат всыпал десанту по первое число и обратил в бегство. Англичане удирали через тропические леса, погибали от зноя и укусов змей, среди них началась лихорадка. Потеряли половину личного состава.

Пенн пробовал как-то загладить позор, захватил Ямайку и еще ряд незащищенных островов. Кромвель не оценил важности этих приобретений. Поражение отозвалось для него тяжелейшим моральным ударом. Выходит, Бог не всегда ему помогает? А вдруг… он не “избранник”? Пенна и его помощников диктатор отозвал и заточил в Тауэр. Но налет на Вест-Индские острова автоматически определил выбор внешней политики. Испания отреагировала. Разорвала отношения, арестовала британские суда и товары, находившиеся в ее городах. Кромвель заключил союз с Францией. Людовик XIV пообещал ему Дюнкерк, англичане прислали на континент армию. Но и в Европе она проявила себя отвратительно. Конде легко бил британцев, и Тюренн, посмотрев на такое дело, начал ставить их в резерв или вторые эшелоны.

Зато Англия одерживала верх на морях, и надежды пополнить казну в какой-то мере сбывались. Блейк начал охотиться за испанскими караванами, перевозившими из Америки драгоценные металлы. Перехватил один из них у Канарских островов, и в Лондон привезли 38 телег трофейного золота и серебра. Возле Кадиса капитан Стейнер отправил на дно несколько кораблей с грузами стоимостью 2 млн фунтов. Но война требовала и изрядных расходов, добыча не окупала их. Государственный долг достиг 2 млн фунтов. Кромвель просил кредиты у банкиров Сити – они отказали. Боевые действия перекрыли пути на внешние рынки, торговля падала. Налоги достигли куда более внушительных размеров, чем при Стюартах.

То и дело вспыхивали волнения. Роялисты организовывали заговоры, и многие люди открыто поговаривали, что ждут возвращения Карла II, при короле будет лучше. А радикальные сектанты – индепенденты, левеллеры, анабаптисты, возмущались альянсом с католической Францией, клеймили его как отступление от истинной веры. Другие англичане уже устали от политических и религиозных дрязг, присоединялись к квакерам. Эти сектанты не выдвигали никаких программ, не ввязывались ни в какую борьбу, просто отказывались платить налоги, служить в армии, снимать шляпы перед вышестоящими лицами и периодически буянили. Их проповедник Нейер объявил себя новым воплощением Христа и въехал в Бристоль на осле в сопровождении толпы поклонников. Его осудили за богохульство, клеймили раскаленным железом, прокололи язык, два раза выпороли и пожизненно отправили в за решетку.

Кромвель стал угрюмым и подозрительным. Его все сильнее мучили сомнения о своей “избранности”. По подозрениям в нелояльности он принялся увольнять офицеров, вчерашних соратников. Для суда по политическим преступлениям учредил особую комиссию. Заговорщиков казнили десятками, бунтовщиков сотнями, количество политических заключенных достигло 12 тыс. Переполненные тюрьмы периодически чистили, арестантов увозили в Америку, продавали в рабство, но освободившиеся места тут же занимали другие.

Правда, в Испании положение было не лучше. Война совершенно вымотала ее. В итальянских владениях вспыхнула чума, добавился неурожай и голод, в одном лишь Неаполе умерло 130 тыс. человек. А американское золото и серебро определяли способность испанцев нанимать войска. Англичане нарушили перевозки, и это быстро отразилось на фронтах, французы стали одерживать победы, взяли Дюнкерк и еще десяток городов. Однако и у них успехи сводились на нет собственными неурядицами. Не унимались фрондеры. Повторились мятежи в Нормандии и Орлеане. Союз с Кромвелем стал козырем для оппозиции “благонамеренных”. Она мутила католиков: правительство сдружилось с еретиками! Возбужденные католики кидались на своих, французских протестантов. Кровавые столкновения произошли в Бордо, Руане, Пуатье.

После некоторого успокоения зашевелилось и провинциальное дворянство. Созывало ассамблеи, протестовало против налогов, требовало созыва Генеральных Штатов. Король запретил подобные сборища. Тогда дворяне стали съезжаться в лесах, как бы тайно. Никакого толку от этог не было, на встречах только напивались и шумели. Но в 1659 г. на небе появилась комета, и «специалисты» предсказали, что она, без сомнения, предвещает смерть короля. Действительно, Людовик тяжело заболел. Все недовольные воспрянули духом, привычно составляли заговоры. Связывались с Испанией, делегации наперебой кинулись к Гастону Орлеанскому, торчавшему в почетной ссылке в Блуа.

Но астрологи ошиблись. Умер не Людовик, а Кромвель. Лордом-протектором стал его сын Ричард, хотя он не имел ни малейшего авторитета. Генералы не считались с ним, не исполняли приказы, а народ стал выходить из повиновения. Англия забурлила восстаниями. А Ричард и по своему характеру не походил на отца. Вообще не стал цепляться за высокое положение, запросто отрекся от своего поста. Власть перешла к госсовету – то есть к армейской верхушке. Однако ее не признавали ни гражданские органы, ни сектанты.

Госсовет распорядился, чтобы генерал Монк, командующий войсками в Шотландии, выступил на Лондон и навел порядок. Но он предпочел другую игру. Начал переговоры с Карлом II, который в это время пребывал в Голландии. Солдат в Лондон Монк привел и порядок стал наводить такой, как видел сам. Опираясь на силу, сформировал партию сторонников реставрации. Под диктовку Монка разыграли юридическую комедию – определили, какие же парламенты были законными, а какие нет? Созвали “охвостье”, разогнанное Кромвелем, оно восстановило в правах депутатов, изгнанных еще раньше. После чего парламенту велели самораспуститься. Зато “легитимно”, это преподносилось как возврат государства в рамки законности.

Вместо самораспущенного был созван учредительный парламент из пресвитериан и роялистов, проголосовал за монархию, но… на договорных основаниях. Карлу II, чтобы получить корону, пришлось подписать декларацию. Он обязался править вместе с парламентом, целиком отдавал ему налоговые и финансовые вопросы, подтверждал все права и “свободы”, в том числе право собственности, захваченной в революционных конфискациях. В общем, олигархи получили именно то, к чему стремились. “Ручной” король будет охранять их от анархии, а сам попадет в полную зависимость от парламента. Для содержания двора он не имел даже коронных земель – их растащили новые владельцы.

“Армию нового образца” распустили к великой радости налогоплательщиков, и Карл торжественно приехал в Лондон. К Кромвелю среди англичан накопился немалый заряд ненависти. Он выплеснулся наружу. Из могилы вырыли не только труп диктатора, но и останки его матери, его помощников Брогхила и Айртона, вздернули на виселицах, и англичане вострженно пели и плясали.

Генерал Монк себя не обидел, он и лорд-канцлер Кларедон стали ближайшими советниками короля, а банкиры и купцы – надежной опорой новой власти. Прежде всего решили пресечь в Англии разброд, очистить ее от сект. Сформировали “кавалерский” парламент, возродили англиканскую церковь. Издали законы о единообразии богослужения, провели чистку священников, изгнав 2 тыс. человек. Запреты для католиков сохранялись, но и пуритане, анабаптисты, квакеры попадали в разряд “нонконформистов”, их деятельность возбранялась. Эти меры осуществлялись отнюдь не гладко. Сектантские проповедники взвыли, покатилась еще одна волна восстаний. К ним примыкали солдаты расформированных полков. Кромвелевские генералы, оставшиеся за бортом, составляли заговоры. Но раздрай уже настолько достал англичан, что мятежи не получали никакой поддержки.

А правительство Карла II давило бунты не менее круто, чем это делал Кромвель. В Америку отчаливали целые караваны кораблей, трюмы которых были забиты сектантами. Предводителей и повстанцев, захваченных с оружием, ждала смерть, чтоб другим было неповадно. Казни в Англии были жуткими. Например, за государственную измену приговоренного вешали, но вынимали из петли, откачивали, заживо потрошили, потом рубили руки, ноги и голову. Очевидец рассказывал: “Я ходил на Чаринг-кросс смотреть, как там вешают, выпускают внутренности и четвертуют генерал-майора Харрисона. При этом он выглядел так бодро, как только возможно в подобном положении. Наконец с ним покончили и показали его голову и сердце народу – раздались громкие ликующие крики”.

Во Франции тоже усмиряли мятежи. Людовик XIV, которого все считали обреченным, выжил. Лидер заговорщиков Гастон Орлеанский поджал хвост и сразу заложил, кто к нему ездил и о чем договаривался. Король рассвирепел. Аристократов растасовал в ссылки, “мелочь” казнил. Часть дворян все же взбунтовалась, но многие сразу же обращались к правительству: что им дадут, если примирятся? Оставшихся быстро прижали к ногтю. Но Людовик задумал искоренить смуты раз и навсегда. Велел снести все замки, не имеющие значения для обороны государства. А для пресечения тайных сборищ – вырубить леса. Как раз тогда территория Франции стала оголяться, приобретая современный вид.

А для завершения войны с Испанией и прорыва Франции к европейскому господству Мазарини наметил использовать не военные операции, а искусство своей дипломатии. Он обратил взоры в совершенно неожиданную сторону, к Риму. Еще с XVI в. папский престол и ключевые посты в Ватикане занимали ставленники крупнейших банкирских домов Италии – Медичи, Сакетти, Барберини, Памфили. Они вели собственную внешнюю политику, опирались на Испанию, Польшу, Венецию, германского императора. Распространяли через них католическое влияние, а при этом и банкиры накладе не оставались.

Когда-то дипломаты Ватикана и иезуиты казались всемогущими. Перестраивали международные расклады, сколачивали союзы то против Турции, то против России. Но эти времена миновали. Традиционная римская политика зашла в тупик. Австрийский император после Тридцатилетней войны имел слишком слабый вес. Испания боролась с французами из последних сил. Польшу разнесли в пух и прах русские и шведы. А на Средиземном море османы теперь наступали, теснили венецианцев. Вот-вот могли отобрать Крит, это пресекло бы пути итальянской торговли на Востоке, крепко ударило по карману тех же банкиров.

Папа Александр VII дергался запутанно и неуверенно. Силился использовать те же способы и средства, как его предшественники. Скреб деньги для поляков, подогревал “благонамеренных” во Франции, а против Турции подталкивал выступить Австрию. Раз уж император утратил влияние в Германии, почему бы не прихватить что-нибудь на Балканах? В Вене идея представлялась заманчивой, но слишком боязно было столкнуться с османами. В целом же папские замыслы расползались по швам.

Мазарини взялся круто перетасовывать всю европейскую дипломатию. Начал он как раз с Вены. Там умер император Фердинанд III, завязалась борьба за выборы его преемника. Французский кардинал провернул немыслимую комбинацию. Он выставил кандидатом в императоры Людовика XIV. Король владел имперскими ленами в Эльзасе, формально мог претендовать на избрание, но его фигура заведомо не могла победить. Однако Мазарини и не хотел этого! Под шум предвыборной кампании он сколотил профранцузскую Рейнскую лигу, куда вошли Кельн, Майнц, Трир, Брауншвейг, Пфальц, Вюртемберг, Гессен и Швеция.

А одновременно, но тайно, кардинал поддержал сына покойного императора, Леопольда. Его старший брат, наследник престола, скончался раньше отца, Леопольд не готовился занять трон, не разбирался в политике, он был композитором и интересовался только музыкой. Такой император вполне устраивал Мазарини, на его избрание кардинал истратил 2 млн ливров. Леопольд получил корону, а с Францией расплатился договором о дружбе и признанием Рейнской лиги.

Папе Александру VII Мазарини тоже предложил изменить отношения, опереться на французов. Помочь им примириться с Испанией, прекратить поддержку “благонамеренных”. Франция за это подключится к помощи полякам, а турок следовало всего-навсего повернуть на север, на русских. Папа обрадовался, для Рима альянс оборачивался сплошной выгодой. Но и для Франции. Она получала возможность перетянуть Польшу под свое влияние, она выходила на роль лидера Западной Европы! Но и в Восточной Европе трехвековой спор за первенство фактически решился. Его выигрывала Россия. Значит, отныне она превращалась в соперницу Франции. Мазарини полагал, что пора начинать борьбу с ней. В данном отношении интересы Парижа и Рима совпадали.

Кардинальские задумки разыграли, как по нотам. Александр VII выступил посредником между Парижем и Мадридом. Король Филипп IV проигрывал войну, но ему подсказали “красивый” выход. Людовик XIV женится на испанской принцессе Марии Терезии, и провинции, захваченные французами, Артуа, Русильон, Конфлан, Сегр, Филипп уступит не как побежденный, а в качестве “приданого”. Испанский король пробовал упрямиться, но его припугнули, затеяли сватовство Людовика к дочери герцога Савойского. Филипп смекнул, что возможность благопристойно завершить войну ускользает от него, и сразу согласился. Правда, он опасался будущих аппетитов Франции. Настоял, чтобы в договор включили пункт – дети Людовика и Марии Терезии не смогут претендовать на испанский трон. Но Мазарини и здесь перехитрил его. Отказаться от вашего престола? Пожалуйста! За это Испания пускай пообещает денежное приданое, 500 тыс. золотых. Не сейчас, когда-нибудь потом. Хотя заплатить полмиллиона Испания заведомо не могла никогда – стало быть, и отказ повис под вопросом.

В ноябре 1659 г. 24-летние баталии наконец-то завершились. Был подписан мир. Французский изменник и испанский главнокомандующий Конде получил амнистию, Людовик вернул ему все титулы и владения. А Мазарини уже ринулся ловить рыбу в мутной воде совсем в другом регионе – на Балтике. У шведов в это время дела обстояли плачевно. Поляки и полки Бранденбурга поколотили их в Померании, датчане разбили под Копенгагеном, а датский флот вместе с голландцами разгромил шведские морские силы.

Но ведь и Швеция была союзницей Франции по Рейнской лиге, и Польшу надо было взять под крыло. Кардинал сумел сконструировать такие условия, что расколол и перессорил антишведскую коалицию. Предложил, чтобы Речь Посполитая отдала Пруссию в полное владение курфюрсту Бранденбурга Фридриху-Вильгельму, а шведам уступила Внутреннюю Ливонию – те города, которые все равно были заняты русскими. Французский посол в Варшаве Делюмбре сыпал без счета золото, чтобы паны приняли кардинальский проект. За сговорчивость им обещали финансирование войск и дипломатическую помощь, чтобы заключить союз с Турцией.

Сенаторы Яна Казимира подумали-подумали, взяли подношения и согласились. Почему бу и нет? Уступка прав на Внутреннюю Ливонию ссорила шведов с Россией. Прусские помещики и без того тянулись к Бранденбургу, а у польских магнатов имения располагались на Украине и в Белоруссии. В мае 1660 г. был подписан Оливский мир. В общем-то курфюрст Фридрих-Вильгельм остался недоволен, он надеялся прихватить еще и шведскую Померанию. А Данию откровенно надули. Она одержала две блестящих победы, но союзники отвернулись от нее, приходилось оставлять шведам отнятые ими провинции. Но Франция объявила себя гарантом Оливского мира с правом воевать против того, кто нарушит его условия.

Обязательства перед Варшавой Мазарини выполнил. Королю пошли французские субсидии, а французские дипломаты обратились к своим давним друзьям, туркам. Выступили посредниками на переговорах, склонили панов отказаться от интересов в Молдавии и Валахии, и Турция с Польшей заключили договор о дружбе. Румынам и молдаванам Фазыл Ахмет Кепрюлю быстро напомнил, кто над ними хозяин. Ввел войска, покатились в пыль головы знати. Но при этом турецкие гарнизоны встали на границе Украины. Против России, как и во времена Ивана Грозного, выстраивался международный заговор – Польша, Швеция, Крым, Турция. А за ними – Рим, Франция, Австрия.