§ 4. Особенности квалификации содеянного при нарушении условий правомерности причинения вреда, характеризующих обстоятельства, исключающие преступность деяния

К обстоятельствам, исключающим преступность деяния, относятся такие факторы, при наличии которых содеянное лицом не может признаваться основанием уголовной ответственности, то есть не является преступлением. В нормах, содержащихся в главе 6 УК, понимание обстоятельств, исключающих преступность деяния, сопряжено с наличием специфических юридических фактов – общественно полезных либо социально допустимых поступков, осуществленных в определенной обстановке: в состоянии необходимой обороны (ст. 34), либо при задержании лица, совершившего преступление (ст. 35), либо в состоянии крайней необходимости (ст. 36), либо при выполнении специального задания (ст. 38), либо при обоснованном риске (ст. 39), либо при исполнении приказа или распоряжения (ст. 40).

Данные поступки по своей сути представляют собой позитивное или допустимое поведение, направленное на защиту интересов физических или юридических лиц, общественных или государственных интересов. В целом, это поведение имеет важное предупредительное значение. Но поскольку подобное поведение связано с причинением существенного вреда правоохраняемым интересам, уголовный закон связывает совершение таких поступков с рядом условий, при соблюдении которых причиненный вред является правомерным.

На основе многолетнего опыта юридических оценок причинения вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, законодателем, судебной практикой и доктриной уголовного права выработан ряд требований, которые называют условиями правомерности причинения вреда при наличии соответствующего юридического факта (например, состояния необходимой обороны). Эти условия, как правило, делят на определенные группы. Они подробно рассмотрены в учебной и научной литературе. В рамках предлагаемого пособия акцент сделан на вопросах квалификации нарушений условий правомерности причинения вреда при наличии соответствующего обстоятельства.

Квалификация нарушений условий правомерности

причинения вреда при необходимой обороне

Вопросы квалификационного характера возникают при оценке последствий мнимой обороны (совершение оборонительных действий против воображаемого, в действительности не существующего посягательства). Из содержания ст. 37 УК вытекают следующие варианты правовой оценки мнимой обороны.

Если лицо вследствие заблуждения считало, что находится в состоянии необходимой обороны, но по обстоятельствам дела не должно было и не могло осознавать ошибочность своего предположения, то его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны. Однако в случае, когда лицо, ошибочно считавшее, что находится в состоянии необходимой обороны, без необходимости умышленно причинило нападающему вред, явно не соответствующий характеру посягательства, содеянное, при наличии соответствующих условий, должно влечь уголовную ответственность за причинение вреда при превышении пределов необходимой обороны.

Если в сложившейся обстановке лицо должно было и могло предвидеть отсутствие посягательства, то оно подлежит ответственности за причинение вреда по неосторожности. В таком случае ошибка носит неизвинительный характер. При более внимательном отношении к создавшейся ситуации лицо могло бы не допустить ошибки и прийти к правильному выводу об отсутствии реального посягательства.

Не может быть речи о мнимой обороне при причинении вреда вследствие чрезмерной мнительности и ничем не обоснованной подозрительности лица. В таких случаях положения ст. 37 УК не применяются.

Причинение вреда при преждевременной обороне (причинение вреда до начала реализации посягательства либо реальной угрозы его осуществления) либо запоздалой обороне (причинение вреда после прекращения посягательства) квалифицируется на общих основаниях. Исключением является ситуация, когда преждевременная или запоздалая оборона подпадает под признаки мнимой обороны.

Вывод о причинении вреда в рамках преждевременной или запоздалой обороны является следствием установления нарушений пределов необходимой обороны. Эти пределы определяются моментом начала и окончания посягательства. Момент начала посягательства обычно выражается в его реальном осуществлении: в непосредственном применении физического насилия, уничтожении или повреждении имущества и т.д. Однако в судебной практике признано, что право на необходимую оборону может быть реализовано и в том случае, когда посягательство еще не началось, но имеется реальная угроза его осуществления. О реальности угрозы посягательства могут свидетельствовать соответствующие высказывания, устрашающие жесты, демонстрация оружия и т.п. Реальная угроза осуществления общественно опасного посягательства должна рассматриваться как возможность немедленного исполнения общественно опасных намерений посягающего лица. Если лицо высказывает угрозу причинения вреда в будущем, необходимость в непосредственном применении оборонительных мер отсутствует. В таких случаях лицо, интересы которого затронуты, может реагировать на возможность совершения в будущем общественно опасного посягательства иным образом, например, путем обращения за защитой своих прав в правоохранительные органы. Окончание посягательства может быть связано с различными обстоятельствами: достижение посягающим лицом цели посягательства, добровольный отказ от посягательства, отложение начавшегося посягательства на будущее, пресечение посягательства обороняющимся или иными лицами. Однако при этом следует иметь в виду, что прекращение посягательства должно определяться моментом не юридического, а фактического окончания преступления.

Провокация необходимой обороны, т.е. преднамеренное создание угрозы правоохраняемому интересу с целью получения повода для причинения вреда другому лицу должна квалифицироваться как соответствующее умышленное преступление.

Сущность и направленность посягательства предполагают, что при необходимой обороне вред должен быть причинен только посягающему лицу. В случае причинения вреда другому (другим) лицу его уголовно-правовая оценка может быть различной. При установлении вины к факту причинения вреда другому лицу ответственность наступает за совершение соответствующего умышленного или неосторожного преступления. Ответственность за причинение вреда другому лицу исключается при наличии казуса, или мнимой обороны, которая приравнивается к необходимой обороне, или состоянию крайней необходимости.

Определенные трудности возникают при правовой оценке вреда, причиненного в драке. В таких случаях, поскольку драка представляет собой встречные виновные посягательства, у соответствующего участника возникнувшего конфликта не всегда возникает право на необходимую оборону. Такое право может возникнуть в процессе драки, независимо от того, кто ее инициировал, в следующих ситуациях:

- когда какой-либо участник драки не ограничивается нанесением побоев сопернику и проявляет очевидное стремление причинить ему более тяжкий вред;

- когда один из участников драки проявляет желание прекратить драку (перестает наносить побои, демонстрирует желание примириться, убегает с места драки и т.п.), но другой участник продолжает посягательство;

- когда третье лицо (лица) вмешивается в драку с целью ее прекращения.

В иных случаях причиненный каждым участником драки вред должен квалифицироваться самостоятельно в соответствии с общими требованиями УК и УПК.

В практике встречаются ситуации, когда вред причиняется посягающему лицу опосредованно, в том числе с использованием специальных защитных устройств или приспособлений (взрывных устройств, приспособлений с использованием электротока или ядов, капканов, самострелов и т.п.), заранее установленных в определенных местах с целью защиты правоохраняемых интересов от общественно опасных посягательств. Причиненный в таких случаях вред будет правомерным, если лицо, установившее соответствующее защитное устройство или приспособление, сможет обеспечить следующие требования:

- установка защитного устройства или приспособления в конкретном месте должна исключать возможность причинения вреда другим лицам;

- соответствующее защитное устройство или приспособление должно срабатывать в момент совершения общественно опасного посягательства на правоохраняемый интерес;

- причиняемый в результате срабатывания защитного устройства или приспособления вред не должен превышать пределов необходимой обороны.

Квалификация превышения пределов необходимой обороны, выразившегося в сознательном причинении посягающему лицу без необходимости смерти или тяжкого телесного повреждения, осуществляется соответственно по ст. 143 или ст. 152 УК. Поскольку убийство или умышленное причинение тяжких телесных повреждений при превышении пределов необходимой обороны обусловлены провоцирующим поведением посягающего лица, законодатель отнес их к преступлениям, совершенным при смягчающих обстоятельствах. Причинение посягающему лицу умышленно иного вреда (легких или менее тяжких телесных повреждений, материального вреда), даже если он не соответствовал характеру и опасности посягательства, не может быть квалифицировано по действующему уголовному закону как преступление.

Вопрос о том, имело ли место превышение пределов необходимой обороны, может быть решен только на основе тщательного изучения всех обстоятельств, характеризующих конкретный акт необходимой обороны. При этом ни одно из сопоставляемых в обстановке обороны и посягательства обстоятельств не имеет доминирующего значения. Окончательный вывод может быть сделан только на основе анализа совокупности всех обстоятельств, характеризующих оборону и посягательство. Особое внимание в таких случаях следует уделять установлению субъективных признаков эксцесса обороны. С субъективной стороны причинение уголовно наказуемого вреда при превышении пределов необходимой обороны характеризуется умышленной формой вины. Чаще всего вред в таких случаях причиняется с косвенным умыслом. Целью причинения несоответствующего характеру и опасности посягательства вреда является стремление отразить посягательство и защитить правоохраняемый интерес. Установление иной цели причинения чрезмерного вреда исключает правовую оценку с позиции превышения пределов необходимой обороны.

По степени предвидения определенности последствий умысел, как правило, является неопределенным (неконкретизированным). Лицо в таких случаях предвидит, что, превышая пределы допустимого вреда, посягающему без необходимости будет причинен тяжкий физический вред, но точно не представляет степень его определенности. Квалификация таких действий зависит от фактически наступивших последствий с учетом положений, содержащихся в ч. 3 ст. 34 УК.

В процессе установления содержания интеллектуального момента умышленной вины важно установить, что обороняющееся лицо четко осознавало явное несоответствие причиняемого вреда характеру и опасности посягательства. Сложность здесь заключается в том, что обороняющееся лицо, превышая пределы необходимой обороны, причиняет вред, как правило, находясь одновременно в состоянии сильного эмоционального возбуждения, иногда - в состоянии физиологического аффекта. Эмоциональный стресс, а особенно аффект, существенно сужают интеллектуальную и волевую сферу психической активности лица, оказавшегося в состоянии защиты правоохраняемых интересов. Обороняющееся лицо, находясь в состоянии ограниченного сознания, и, действуя в экстремальных для него условиях, не всегда может четко воспринимать характер и опасность посягательства и соответственно избирать адекватные способы защиты. Пределы допустимого и достаточного вреда в психическом восприятии обороняющегося лица в таком случае размыты, неопределенны. Поэтому все возникающие сомнения относительно осознания лицом факта наличия явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства должны толковаться в пользу обороняющегося лица.Следует отметить, что в уголовном законодательстве некоторых государств (УК Украины (ч. 4 ст. 36), УК Голландии (ст. 41) и др.) предусмотрено, что лицо не подлежит уголовной ответственности либо освобождается от нее в случае, если превышение пределов необходимой обороны имело место в состоянии сильного душевного волнения, вызванного посягательством.

Квалификация нарушений условий правомерности

причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление

Для отдельных категорий граждан задержание лица, совершившего преступление, является не только правом, но и служебной обязанностью (сотрудники органов внутренних дел, государственной безопасности, пограничной службы, работники органов финансовых расследований и др.). При выполнении этой служебной обязанности уполномоченные на задержание преступников лица должны руководствоваться при задержании соответствующими положениями УПК и иными специальными нормативными актами (например, Уставом органов внутренних дел Республики Беларусь). Невыполнение или ненадлежащее выполнение соответствующими лицами возложенной на них действующим законодательством обязанности по задержанию лица, совершившего преступление, может стать основанием для квалификации такого рода поведения как соответствующего преступления против правосудия или против интересов службы.

При реализации положений ст. 34 УК задерживающее лицо должно быть уверено в том, что меры по задержанию применяются к лицу, совершившему преступление. Для должностных лиц органов уголовного преследования этот вопрос определяется положениями ст. 108 УПК, в которых предусмотрены основания задержания лица по непосредственно возникшему подозрению в совершении преступления. Но поскольку право на задержание предоставлено потерпевшим и иным гражданам, то перечень обстоятельств, позволяющий идентифицировать соответствующее лицо как преступника, есть основания рассматривать несколько шире:

- виновное в совершении преступления лицо непосредственно застигнуто на месте совершения преступления;

- задержание осуществляется непосредственно после совершения преступления и нет сомнений в том, что именно это лицо совершило преступление;

- потерпевший или свидетель указывают на лицо, совершившее преступление;

- в средствах массовой информации размещена информация органов уголовного преследования, позволяющая установить лицо, совершившее преступление;

- обнаружены явные следы преступления на соответствующем лице, его одежде или других используемых им вещах, в его жилище или иных используемых им помещениях или транспортном средстве;

- лицо осуждено за совершенное преступление, но обвинительный приговор не исполняется, например, в силу уклонения осужденного от отбывания назначенной ему меры уголовной ответственности.

Вопрос о мнимом задержании разрешается по правилам, предусмотренным ст. 37 УК:

- если лицо вследствие заблуждения считало, что осуществляет задержание лица, совершившего преступление, но по обстоятельствам дела не должно было или не могло сознавать своего заблуждения, его действия приравниваются к правомерному задержанию лица, совершившего преступление, при соблюдении иных условий, предусмотренных ст. 35 УК;

- если в сложившейся обстановке лицо должно было и могло осознавать свою ошибку, оно подлежит ответственности за причинение вреда по неосторожности.

Причинение задерживаемому лицу существенного вреда при отсутствии факта, свидетельствующего об уклонении этого лица от осуществления над ним правосудия (лицо находится на месте совершения преступления и не проявляет стремления скрыться, не оказывает противодействия, беспрекословно подчиняется требованиям сотрудника органов внутренних дел и т.д.) должно квалифицироваться как преступление в соответствии с общими требованиями действующего законодательства.

Не исключается квалификация содеянного как преступления в случае причинения вреда при задержании другому лицу (например, ограничение свободы родственника лица, захватившего заложников, под условием его освобождения, если преступник сдастся властям). Причиненный при задержании преступника другому лицу вред может быть оправдан только состоянием крайней необходимости.

Если задержание преступника приобрело характер самочинной расправы, самосуда, то причиненный при этом вред должен квалифицироваться как преступление в соответствии с общими требованиями действующего законодательства Республики Беларусь.

Одним из важных условий, предусмотренных ст. 35 УК, является отсутствие превышения мер, необходимых для задержания, то есть, вид и тяжесть причиненного вреда не должны находиться в явном несоответствии с характером и степенью общественной опасности совершенного преступления и обстоятельствами задержания.

Характер и степень общественной опасности совершенного преступления определяются значимостью общественных отношений, на которые было совершено посягательство, категорией совершенного преступления, формой вины, видом и тяжестью причиненного преступлением вреда, способом совершения преступления, видом и формой соучастия и другими признаками. Обстоятельства задержания отражают обстановку, в которой осуществляется задержание: время и место задержания, число задерживаемых и задерживающих лиц, используемые средства задержания, характер поведения уклоняющегося от задержания лица, степень активности противодействия задержанию и т.д. Все выявленные обстоятельства задержания должны сопоставляться и оцениваться в соотношении поведения задерживающей и задерживаемой сторон.

Помимо характера и степени общественной опасности совершенного преступления и обстоятельств задержания, при избрании мер задержания допустимо учитывать и характеристику личности преступника. Агрессивность, дерзость, цинизм и иные низменные качества, проявленные в процессе совершения преступления, дают основание задерживающему лицу прогнозировать возможные варианты противодействия преступника задержанию, что, несомненно, позволяет задерживающему лицу быть готовым к применению более жестких средств задержания.

Причинение значительного физического вреда может быть оправданным при задержании лиц, совершивших насильственные тяжкие или особо тяжкие преступления (убийство, изнасилование, разбой, бандитизм и др.). Однако применяемые меры задержания в таком случае должны соответствовать обстановке задержания.

Причиненный при задержании вред может быть несколько бόльшим необходимого вреда, предполагаемого конкретной обстановкой задержания. Это, своего рода погрешность, допустимый зазор в величине необходимого вреда, который предоставляет законодатель задерживающим лицам, учитывая сложность ситуаций, возникающих в процессе задержания. Главное, чтобы при причинении вреда задерживаемому лицу не было допущено явного несоответствия.

При оценке соразмерности предпринятых мер задержания в теории и судебной практике предметом острой дискуссии является вопрос о том, допустимо ли лишение жизни преступника в процессе задержания. Представляется, что сознательное причинение смерти задерживаемому лицу, должно квалифицироваться как убийство. Положения ст. 35 УК не допускают причинения смерти задерживаемому лицу, поскольку при таком исходе не достигается основная цель задержания - доставление соответствующего лица органам власти для осуществления правосудия. Сознательное причинение смерти может быть оправдано лишь в ситуации, когда при задержании преступника у задерживающего лица возникло право на необходимую оборону. Например, если лицо, совершившее преступление, оказывает вооруженное сопротивление, то в обстановке задержания у задерживающего лица возникает право на необходимую оборону, при соблюдении условий правомерности которой для преступника может наступить летальный исход.

По смыслу ч. 2 ст. 35 УК превышение мер, необходимых для задержания, предполагает наличие явного несоответствия как тяжести совершенного преступления, так и обстановке задержания. Но превышение мер, необходимых для задержания, следует признавать и в том случае, когда причиненный преступнику тяжкий физический вред формально соответствует характеру и степени общественной опасности совершенного преступления, но этот вред не вызван обстановкой задержания, он не согласуется с относительно благоприятными для задержания обстоятельствами. Если, например, при задержании убийцы обстановка свидетельствовала о том, что предпринимая преступником попытка скрыться обречена на неудачу (задействована большая группа опытных оперативных работников, действующих по заранее разработанному плану задержания, место задержания ограничено непреодолимыми препятствиями и т.д.), то применение средств задержания, способных причинить задерживаемому лицу тяжкий физический вред, нельзя признавать правомерным.

Превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, выразившееся в сознательном лишении задерживаемого лица жизни либо причинения тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения, должно квалифицироваться соответственно по ст. 142 или ст. 151 УК. Умышленное причинение иного вреда при превышении мер, необходимых для задержания (легких телесных повреждений, имущественного вреда), не является преступлением.

Убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. 142 УК) отнесено к категории менее тяжких преступлений, а умышленное причинение тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения при превышении таких мер (ст. 151 УК) – к преступлениям, не представляющим большой общественной опасности, что является свидетельством привилегированного отношения законодателя к лицам, допустившим превышение мер задержания.

С субъективной стороны причинение уголовно-наказуемого вреда при превышении мер по задержанию преступника характеризуется только умышленной формой вины. Как правило, вред в таких случаях причиняется с косвенным умыслом. По степени предвидения определенности последствий умысел в большинстве случаев является неопределенным (неконкретизированным). Лицо в таких случаях предвидит, что, превышая пределы необходимого вреда, задерживаемому лицу без необходимости будет причинен чрезмерный вред. Квалификация превышения мер, необходимых для задержания, в таком случае будет зависеть от фактически наступивших последствий.

Цели превышения мер, необходимых для задержания: стремление передать лицо, совершившее преступление, органам власти и пресечь возможность совершения им новых преступлений. Причинение чрезмерного вреда при наличии иной цели (например, стремление из мести учинить над преступником расправу) исключает правовую оценку содеянного как превышения мер, необходимых для задержания, и должно квалифицироваться как преступление в соответствии с общими требованиями уголовного законодательства.

Квалификация нарушений условий правомерности

причинения вреда при крайней необходимости

Юридические признаки крайней необходимости указаны в ст. 36 УК. Провокация крайней необходимости, т.е. преднамеренное создание угрозы правоохраняемому интересу с целью получения повода для причинения вреда другому человеку или юридическому лицу должна квалифицироваться как соответствующее умышленное преступление.

Вопрос о мнимой крайней необходимости разрешается по правилам, предусмотренным ст. 37 УК:

- если лицо вследствие заблуждения не осознавало и по обстоятельствам дела не должно было или не могло сознавать отсутствие опасности, то его деяния приравниваются к правомерному состоянию крайней необходимости;

- если в сложившейся обстановке лицо должно было и могло осознавать отсутствие опасности, оно подлежит ответственности за причинение вреда по неосторожности.

Требование закона о том, что «опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами», предполагает наличие такой обстановки, при которой лицо не имело реальной возможности избежать опасности, не причиняя вреда. Это означает, что причиненный вред носит вынужденный (крайний) характер, когда лицо, спасая соответствующее благо, не имеет иного выхода. Если для предотвращения вреда у лица есть путь, не связанный с причинением вреда иному интересу, оно должно избрать именно этот путь. В противном случае ссылка на состояние крайней необходимости исключается. Так, нельзя признать правомерными действия хозяина кошки, попавшей в вытяжную вентиляционную шаху многоэтажного жилого дома, который в целях ее освобождения разрушил стену в квартире своего соседа. В этой ситуации достаточно было обратиться в спасательную службу, работники которой, имея соответствующие навыки и инструмент, смогли бы спасти животное без причинения вреда иным правоохраняемым интересам.

Данное условие правомерности причинения вреда при крайней необходимости следует рассматривать в соотношении с наличностью опасности (особенно для случаев продолжительно существующей опасности). Следует подчеркнуть, что при существенном разрыве между начальным моментом возникновения опасности и моментом исполнения действия, совершаемого в состоянии крайней необходимости, возможно появление в изменившейся обстановке варианта устранения опасности, не связанного с причинением вреда. При осознании лицом данного варианта поведения причинение даже менее значительного вреда исключает состояние крайней необходимости.

Важным является предписание уголовного закона о том, что состояние крайней необходимости будет только в том случае, когда причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный. Требование о характере причиненного вреда в данном случае следует рассматривать не только с позиции размера (например, стоимости) и иной тяжести наступивших изменений в окружающей действительности, а, в основном, в контексте значимости тех общественных отношений, которые находятся под охраной. В рамках крайней необходимости наступивший результат по своей тяжести не обязательно должен быть меньшим. По своему характеру и масштабу он может быть равным либо даже бόльшим, в сравнении с предотвращенным. Главное, чтобы пострадавший интерес в иерархии социальных ценностей был менее значимым, чем интерес спасенный. Например, в целях предотвращения от уничтожения наступающим лесным пожаром многовекового дуба, являющегося памятником природы, вокруг него для создания противопожарной зоны вырубается множество деревьев. Вырубка большого количества деревьев влечет значительный экономический ущерб, который не сопоставим с ценностью древесины одного дуба. Однако уникальность спасаемого дерева, его эстетическое, историческое и экологическое значение для будущих поколений дает основание признавать его более ценным благом и, следовательно, причиненный вред в этой ситуации является менее значительным. Таким образом, главным фактором, оказывающим влияние на решение вопроса о том, был ли причиненный вред менее значительным, является ценность спасаемого и пострадавшего интересов, которые должны сопоставляться в конкретной обстановке существовавшей опасности (следует учитывать метеорологические условия, время суток, наличие реальной возможности соответствующего лица противостоять опасности и другие обстоятельства). При этом следует особое внимание обращать на психическое состояние лица, совершающего действие по предотвращению или устранению опасности. Эмоциональное напряжение, стресс, в котором находится лицо, принимающее меры по предотвращению или устранению опасности, оказывают влияние на восприятие реальности грозящей опасности и избрание способа ее предотвращения.

Положения ст. 36 УК не требуют, чтобы причиненный вред явно был менее значительным, чем вред предотвращенный. Поэтому правомерным может быть признан и вред, который по своей значимости граничит с предотвращенным вредом. Однако тождественности в соотношении причиненного и предотвращенного вреда быть не может. Так, неправомерным будет причинение смерти одному человеку для предотвращения опасности, угрожающей жизни другого человека.

Умышленное причинение равного или большего вреда по сравнению с предотвращенным является основанием уголовной ответственности. В Особенной части УК не предусмотрены нормы, специально устанавливающие ответственность за нарушение условий правомерности крайней необходимости. Следует заметить, что в уголовном законодательстве некоторых государств умышленное причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстановке, в которой опасность устранялась, называется превышением пределов крайней необходимости.

По действующему уголовному законодательству Республики Беларусь умышленное причинение равного или большего вреда по сравнению с предотвращенным в зависимости от объекта посягательства квалифицируется по соответствующей статье Особенной части УК. Однако в соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 63 УК совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости должно признаваться обстоятельством, смягчающим уголовную ответственность.

Квалификация нарушений условий правомерности причинения

вреда при пребывании среди соучастников по специальному заданию

Допустимость совершения определенных деяний уголовно-противоправного характера при пребывании среди соучастников преступления лицом, выполняющим специальное задание, закреплена в ч. 1 ст. 38 УК. При реализации положений ст. 38 УК специальным заданием признается тщательно разработанная на основе действующего законодательства совокупность оперативных мер, осуществляемых негласно, в целях предупреждения, выявления или пресечения преступления, а также выявления и установления соучастников этого преступления. Специальное задание по предупреждению преступления предполагает разработку и организацию мероприятий, направленных на предотвращение готовящегося преступления и обнаружения лиц, его подготавливающих. Задание по выявлению преступления связано с проведением мероприятий по обнаружению события преступления и лиц, его совершивших. Задание по пресечению преступления предполагает вмешательство уполномоченных лиц в деятельность соучастников, прекращающем уже начавшееся исполнение преступления.

Подготовка соответствующих специальных заданий согласно действующему законодательству поручается уполномоченным на то лицам – оперативным сотрудникам органов внутренних дел, государственной безопасности и иных государственных органов, обязанных вести борьбу с преступностью. К выполнению специального задания по предупреждению, выявлению или пресечению преступления, помимо сотрудников оперативных подразделений, могут быть привлечены и любые граждане в порядке, установленном действующим законодательством. Поэтому в рамках реализации специального задания деяние, запрещенное уголовным законом, непосредственно может быть совершено и лицом, сотрудничающим на конфиденциальной основе с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.

Совершение преступления при отсутствии специального задания не может быть оправдано никакими благими намерениями. Например, не может действовать под сенью ст. 38 УК лицо, самостоятельно внедрившееся в организованную преступную группу с целью ее дальнейшего разоблачения, если, находясь в составе этой группы, оно было вынуждено совершить преступление. В таких случаях причиненный вред образует преступление и содеянное должно квалифицироваться в соответствии с общими требованиями законодательства Республики Беларусь.

Правовые основы, регламентирующие порядок осуществления оперативно-розыскных мероприятий, закреплены в Законе Республики Беларусь от9 июля 1999 г. № 289-З «Об оперативно-розыскной деятельности». Во исполнение положений указанного закона изданы специальные инструкции, подробно регламентирующие порядок проведения оперативного внедрения и полномочия лиц, в них участвующих. Сведения о тактике, системе организации, источниках, способах, методах, планах и результатах проведения оперативного внедрения, а также лицах, внедренных в организованные преступные группы, относятся к государственной тайне и подлежат рассекречиванию только на основаниях и в случаях, предусмотренных законодательством Республики Беларусь. Предание гласности сведений о лицах, внедренных в организованные преступные группы, о штатных негласных сотрудниках органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также о лицах, оказывающих или оказывавших им содействие на конфиденциальной основе, допускается лишь с их согласия в письменной форме и в случаях, предусмотренных законодательством Республики Беларусь. Причинение вреда при осуществлении специального задания, обусловленного нарушением установленного порядка реализации такого рода заданий, должно квалифицироваться в соответствии с общими требованиями законодательства Республики Беларусь.

Условие о том, что лицо, выполняющее специальное задание, совершает запрещенное уголовным законом деяние, действуя с соучастниками преступления, не обязательно предполагает совершение соответствующего деяния непосредственно совместно с кем-либо из соучастников. Какие-то действия, формально подпадающие под признаки преступления, лицо, выполняющее специальное задание, может совершить и самостоятельно. Но такого рода деяние должно быть совершено во исполнение преступной цели соучастников либо по их отдельному поручению. Это вытекает из смысла той двойной и опасной игры, которую ведет сотрудник, выполняющий специальное задание.

Совершение деяния, запрещенного уголовным законом, должно быть вынужденным. Это означает, что лицо, выполняющее специальное задание, оказывается в ситуации, когда уклонение или отказ от совершения деяния преступного характера порождает риск обнаружения преступниками его подлинных намерений и может привести к срыву специального задания по предупреждению или выявлению преступления. Наиболее остро этот вопрос возникает при выполнении специального задания по пресечению тяжкого или особо тяжкого преступления. В таком случае самостоятельный выход из игры лица, выполняющего специальное задание, создает возможность соучастникам завершить начатое посягательство или совершить совокупность тяжких либо особо тяжких преступлений.

Часть 2 ст. 38 УК устанавливает предел допустимого ущемления прав граждан при выполнении специального задания. Какой бы опасной не была преступная деятельность соучастников в ситуации вынужденного совершения деяния, запрещенного уголовным законом, лицо, выполняющее специальное задание, не вправе совершать особо тяжкое или тяжкое преступление, связанное с посягательством на жизнь или здоровье человека.

Квалификация нарушений условий правомерности

причинения вреда при обоснованном риске

Социальная ситуация, при которой лицо, действуя в неизведанной до конца сфере, допускает возможность наступления, как полезного, так и вредного для человека или общества результата, называется риском. В силу отсутствия у лица четких представлений о результатах рискованного поступка и наличия потенциальных угроз наступления общественно опасных последствий, предусмотренных уголовных законом, возникает вопрос о том, когда такого рода поступок может представлять собой самостоятельное правомерное поведение? Условия правомерности причинения вреда при обоснованном риске предусмотрены в ст. 39 УК.

Рискованный поступок должен совершаться для достижения общественно полезной цели. Действующее законодательство не закрепляет понятие общественно полезной цели. Но в международной практике к социально полезным относят стремления, направленные на сохранение или улучшение состояния здоровья людей и повышения уровня их благосостояния (стремление открыть новый лекарственный препарат против тяжелого заболевания, внедрить новый способ спасения людей в экстремальных ситуациях, создать технологию, обеспечивающую уменьшение или упразднение травматизма на производстве, улучшить условия проживания группы людей на экологически неблагоприятной территории, усовершенствовать транспортное средство, позволяющее людям быстро перемещаться на большие расстояния, и т.д.).

Иногда при проведении экспериментов, особенно в сфере естественных наук, трудно представить, в какой сфере деятельности может найти применение то или иное открытие. Практическая польза может быть извлечена в последующем, при осмыслении открытия, сделанного в процессе проведения рискованного эксперимента. При этом открытие может быть использовано впоследствии другими людьми не только в социально полезных, но и социально вредных целях. Однако главным при совершении рискованного эксперимента, является наличие у лица твердого убеждения о полезности для людей результата его испытаний.

Поскольку в законодательстве не закреплены критерии определения социально полезной деятельности, то установление общественно полезной цели может вызвать затруднения при оценке совершения определенных рискованных поступков. Так, международная общественность, не без оснований, проявляет беспокойство относительно некоторых открытий в сфере биотехнологии и генетики. Несмотря на существующую в науке дискуссию относительно пользы или вреда манипуляций с генами человека, предлагается, например, запретить, в том числе и под страхом применения уголовного наказания, процессы клонирования человеческого организма. При отсутствии в национальном уголовном законодательстве такого запрета установление общественно полезной цели при квалификации негативных последствий по результатам подобных экспериментов будет представлять для органов, ведущих уголовный процесс, весьма непростую задачу.

В случае причинения вреда правоохраняемым интересам при наличии хотя и полезной, но исключительно личной цели, ответственность, при наличии вины, должна наступать в общем порядке, предусмотренном уголовным законом.

Совершенное рискованное деяние должно соответствовать современным научно-техническим знаниям и опыту. Учитывать следует те научно-технические знания и опыт, которые были на момент осуществления рискованного деяния. Так, первый полет человека в космос был сопряжен с высоким уровнем риска, но прежде, чем ракета-носитель с человеком на борту устремилась в космос, этому предшествовали полеты спутников, неоднократные запуски в космос животных, исследование состояния которых реально подтверждало возможность пребывания человека в космическом пространстве.

При совершении рискованных деяний в профессиональной сфере деятельности, особенно с участием людей, необходимость обобщения имеющихся данных и накопленного опыта испытаний, как правило, закрепляется на нормативном уровне. Например, ст. 40 Закона Республики Беларусь от 18 июня 1993 г. № 2435-XII «О здравоохранении» в целях выявления или подтверждения клинических свойств исследуемых лекарственных средств, изделий медицинского назначения и медицинской техники допускает проведение клинических испытаний на людях в государственных организациях здравоохранения. Однако клиническим испытаниям должно предшествовать проведение в установленном порядке лабораторных исследований и других испытаний соответствующих изделий медицинского назначения и медицинской техники.

При совершении рискованных деяний в непрофессиональной области указанное требование может быть не столь строгим, однако, тем не менее, лицо должно опираться при совершении поступка, содержащего риск, на накопленный человеческий опыт и знания.

Условие правомерности причинения вреда при обоснованном риске о том, что поставленная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями предполагает заведомое отсутствие при совершении соответствующего деяния шанса на безопасное достижение социально полезной цели. Установление данного условия осуществляется на основе тщательного изучения обстановки, в которой был причинен вред.

При проведении экспериментов или плановых испытаний достижение общественно полезной цели может предполагать наличие нескольких вариантов поведения, каждый из которых связан с риском. В таких случаях при подготовке к проведению соответствующего мероприятия, сопряженного с риском, лицо должно избрать наименьший по характеру предполагаемых угроз путь достижения социально полезной цели.

Если будет выявлено, что достичь общественно полезную цель можно было путем совершения деяния, не связанного с риском, содеянное должно квалифицироваться как причинение вреда соответствующему правоохраняемому интересу без каких-либо привилегий в правовой оценке.

При совершении рискованного поступка лицо должно предпринять все возможные меры для предотвращения вреда правоохраняемым интересам. Такими мерами следует признавать использование всех существующих на данный момент средств предосторожности, способных, если не исключить, то хотя бы минимизировать размер потенциального вреда. Вопрос о том, были ли предприняты «все возможные меры» должен решаться в каждом конкретном случае на основе заключений соответствующих специалистов или экспертов.

При рискованном деянии, совершаемом в профессиональной сфере, возможные меры для предотвращения вреда вытекают из научно-технических знаний и опыта. Более того, некоторые из таких мер уже трансформированы в типовые требования предосторожности, которые закреплены в соответствующих нормативных правовых актах. В таком случае, в обстановке риска допустимо и дóлжно в качестве мер предосторожности в первую очередь использовать типовые нормативные требования для обращения с соответствующими аналогами. В подобных ситуациях, предпринимаемые рискующим лицом меры должны объективно в конкретной обстановке обладать способностью предотвращения вреда.

Нарушение условий правомерности, предусмотренных в ч. 2 ст. 39 УК, свидетельствует об отсутствии обоснованного риска, и является основанием для квалификации содеянного как преступления. Вместе с тем на основе положений ст. 39 УК можно сделать вывод о том, что требования уголовного закона о правомерности обоснованного риска распространяют свое действие не на все сферы социальной практики. Так, согласно ст. 1 ГК предпринимательская деятельность осуществляется в гражданском обороте юридическим или физическим лицом «на свой риск». Но в предпринимательстве риск является постоянным и существенным признаком. Риски при осуществлении этой деятельности связаны с тем, что на результаты предпринимательства оказывают влияние многие факторы, независящие от воли конкретного индивидуального предпринимателя или руководителя коммерческой организации. Любая сделка, заключенная в рамках предпринимательской деятельности, всегда предполагает возможность наступления как позитивного (получение прибыли), так и негативного (наступление убытков) результата. Статья 39 УК связывает совершенное деяние с невозможностью достижения общественно полезной цели без риска, как исключение из правила. Кроме того, предпринять «все возможные меры» для предотвращения наступления убытков (как одно из условий, предусмотренных в ч. 2 ст. 39 УК) субъекту предпринимательской деятельности иногда практически не представляется возможным в силу обстоятельств, от него не зависящих. Например, в процессе исполнения условий внешнеэкономического контракта произошел резкий скачок в сторону увеличения курса валюты платежа, что поставило импортера на грань банкротства. Просчитать возможные потери от колебания валютных курсов (валютный риск) с точки зрения современных знаний и опыта, как показал, например, экономический кризис конца первого десятилетия 21 века, не могут даже самые авторитетные финансовые компании и специалисты.

Вместе с тем предпринимательская деятельность не исключает производственно-хозяйственного риска, особенно в ситуациях, когда в рамках производственного процесса возникают угрозы для жизни и здоровья людей и иных правоохраняемых интересов.

Нарушение условий правомерности, предусмотренных в ч. 2 ст. 39 УК, свидетельствует об отсутствии обоснованного риска, и является основанием для квалификации содеянного как преступления. В соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 63 УК совершение преступления при нарушении условий правомерности обоснованного риска является обстоятельством, смягчающим ответственность. Положения п. 9 ч. 1 ст. 63 УК следует учитывать при назначении наказания, если причиненный вред в результате нарушения условий правомерности обоснованного риска наступил по неосторожности. Установление к факту причиненного вреда признаков косвенного умысла будет свидетельствовать о грубой авантюре, исключающей уголовно-правовое понимание риска. Лицо в таком случае не может претендовать на снисходительность правосудия и содеянное им должно квалифицироваться по соответствующей статье УК.

Условия правомерности причинения вреда при обоснованном риске, сформулированные в ст. 39 УК, являются общими, универсальными и распространяют свое действие на различную деятельность, в том числе связанную с так называемым профессиональным риском.

Часть 3 ст. 39 УК исключает обоснованный риск в случае, когда он был заведомо сопряжен с угрозой экологической катастрофы, общественного бедствия, наступления смерти или причинения тяжкого телесного повреждения другому лицу, не выразившему согласия на то, чтобы его жизнь или здоровье были поставлены в опасность.

В некоторых профессиональных сферах деятельности (экспериментальной медицине, глубоководных исследованиях, освоении атома в мирных целях и др.) достичь социально полезной цели невозможно без непосредственного участия в проведении соответствующих экспериментов людей. Эксперимент, предполагающий угрозу причинения вреда жизни и здоровью может быть проведен только в порядке, установленном законом, при наличии добровольного согласия лица, участвующего в эксперименте. В таком случае согласие лица на поставление в опасность его жизни или здоровья в процессе проведения эксперимента является обязательным дополнительным условием признания риска обоснованным. Причинение смерти или тяжкого телесного повреждения лицу при отсутствии такого согласия должно квалифицироваться как соответствующее преступление против жизни или здоровья.

Указания в ч. 3 ст. 39 УК на заведомость угрозы означает, что лицо, совершающее рискованное деяние, ясно, четко понимает реальную опасность причинения вреда экологической, общественной безопасности, безопасности человечества, жизни или здоровью человека. Такого рода психическое отношение к возможному опасному вреду свидетельствует о том, что совершаемое деяние находится вне сферы риска и на него распространяются все общие положения УК о причинении вреда.

Квалификация нарушений условий правомерности

причинения вреда при исполнении приказа или распоряжения

Существующие в рамках служебной или трудовой деятельности отношения подчинения предполагают обязательность исполнения подчиненными работниками (сотрудниками) приказов или распоряжений. Особая требовательность к исполнению приказов предъявляется к лицам, выполняющим служебные функции в органах, в которых служебные отношения построены на принципе субординации. Так, согласно Уставу внутренней службы Вооруженных Сил Республики Беларусь (утв. Указом Президента Республики Беларусь от 26 июня 2001 г. № 355) военнослужащие обязаны беспрекословно повиноваться командирам (начальникам), точно и в срок выполнять их приказы. При этом неповиновение или неисполнение приказа признаются воинскими преступлениями.

В некоторых случаях при исполнении приказа или распоряжения может быть причинен вред правоохраняемым интересам. Вред в таких ситуациях может быть признан правомерным, если лицо, исполняя законный приказ или распоряжение, осуществляло свои профессиональные обязанности либо совершило поступок, правомерность которого допустима при соблюдении условий, предусмотренных ст.ст. 34-36, 38, 39 УК. Например, сотрудник органов внутренних дел при проведении операции по освобождению заложника по приказу своего начальника открывает огонь на поражение лица, захватившего заложника.

Однако могут быть особые ситуации, когда вред правоохраняемому интересу причиняется на основе незаконного приказа или распоряжения. Правовые основы оценки причиненного вреда в таких случаях как для лица, издавшего незаконный приказ или распоряжение, так и для исполнителя такого приказа или распоряжения, предусмотрены в ст. 40 УК.

Лицо, причинившее вред на основании отданного ему незаконного приказа или распоряжения, не привлекается к уголовной ответственности при наличии двух условий:

- приказ или распоряжение были обязательны для исполнения;

- лицо, исполнившее приказ или распоряжение, не осознавало их незаконного характера.

Приказ или распоряжение становятся обязательными для исполнения, когда они изданы в установленном порядке уполномоченным лицом в соответствии с его компетенцией. При этом не имеет значения, имел ли соответствующий правовой акт нормативный или ненормативный характер. Приказы или распоряжения могут издаваться в письменной или устной форме. До сведения исполнителей они могут быть доведены различными способами (путем публичного оглашения на собрании трудового коллектива, передачи посредством технических или электронных средств связи и т.д.). Для приказов или распоряжений, содержащих требования, которые влекут важные юридические последствия, может быть установлен особый порядок их издания (согласование с вышестоящим руководителем, визирование ответственными работниками, регистрация, удостоверение и т.д.) и доведения до сведения непосредственных исполнителей (например, в отношении исполнителя может быть установлена обязанность расписаться за ознакомление с письменным приказом).

Приказы или распоряжения должны издаваться на основе закона и не противоречить его предписаниям. При ознакомлении с соответствующим приказом или распоряжением подчиненное лицо не всегда может понимать его незаконность. Это может быть обусловлено широким масштабом решения производственных задач или сложностью реализуемого технологического проекта, конфиденциальностью проведения определенных мероприятий, политическими или служебными интригами и т.п. В таких случаях подчиненному лицу, особенно рядовому работнику (сотруднику), достаточно сложно либо невозможно определить взаимосвязь соответствующих явлений или процессов и идентифицировать соответствие закону полученного им приказа или распоряжения. Поэтому уголовная ответственность за причинение вреда исключается, если лицо, исполнившее приказ или распоряжение, не осознавало их незаконного характера.

В некоторых случаях у лица могут возникнуть сомнения относительно правомерности полученного приказа или распоряжения. В такой ситуации лицо должно, с одной стороны, выполнять обязательный для него приказ. Но, с другой стороны, причинение вреда правоохраняемым интересам по сомнительному приказу вряд ли можно признать оправданным. Подчиненное лицо нельзя рассматривать в качестве бездушного винтика в работе управленческого механизма. Лицо, хотя и подчиненное, обладает свободой воли и при наличии сомнения в законности полученного им приказа или распоряжения оно вправе получить дополнительные гарантии относительно правомерности причинения вреда, предполагаемого исполнением отданного приказа. В отношении некоторых категорий сотрудников, выполняющих профессиональные функции, действующим законодательством предусмотрена специальная процедура разрешения сомнений по правомерности содержания поступившего приказа. Например, пункт 5 Дисциплинарного Устава должностных лиц таможенных органов Республики Беларусь предписывает, что должностное лицо в случае сомнения в правомерности полученного им для исполнения приказа обязано незамедлительно сообщить об этом в письменной форме непосредственному начальнику, начальнику, отдавшему приказ, или вышестоящему начальнику. Если непосредственный начальник, а в его отсутствие вышестоящий начальник подтверждает этот приказ, должностное лицо обязано его исполнить, за исключением случаев, когда исполнение приказа является административным правонарушением или преступлением. Ответственность за исполнение должностным лицом неправомерного приказа несет письменно подтвердивший этот приказ начальник.

При наличии признаков обязательного приказа или распоряжения вред, наступивший в результате их исполнения, вменяется не непосредственному исполнителю приказа или распоряжения, а лицу, их отдавшему. Правовая оценка такой ситуации осуществляется по правилам квалификации опосредованного (посредственного) исполнения.

В части 2 ст. 40 УК регламентируется вопрос об ответственности в случае исполнения заведомо преступного приказа или распоряжения: «Лицо, совершившее умышленное преступление по заведомо преступному приказу или распоряжению, несет уголовную ответственность на общих основаниях». Преступным является приказ или распоряжение, содержащие требование совершить деяние, ответственность за которое предусмотрена статьями Особенной части УК. Преступная сущность приказа или распоряжения должна четко осознаваться лицом, получившим соответствующий правовой акт.

Приказ или распоряжение следует признавать преступным и в том случае, если в момент получения приказа или распоряжения исполнитель не знал об их преступности либо не был однозначно в этом уверен, но такое осознание или уверенность пришли позднее. Главное, чтобы преступный характер приказа или распоряжения был осознан исполнителем до момента начала совершения умышленного преступления.

В случае если преступный приказ или распоряжение сопровождался психическим либо физическим принуждением в отношении исполнителя приказа (распоряжения), то вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда правоохраняемым интересам, должен решаться по правилам о крайней необходимости.

Поведение лица, отдавшее заведомо преступный приказ, должно квалифицироваться как соучастие в совершении преступления. Чаще всего соучастие в таких случаях выражается в подстрекательстве к преступлению. Помимо соучастия в преступлении при уголовно-правовой оценке поведения лица, отдавшего заведомо преступный приказ или распоряжение, следует вменять дополнительно превышение власти или служебных полномочий (ст. 426, ст. 455 УК).

В части 3 ст. 40 УК содержится важная для подчиненных лиц правовая гарантия: «Лицо, не исполнившее заведомо незаконный приказ или распоряжение, не подлежит уголовной ответственности». Но поведение лица, издавшего заведомо преступный приказ, в таком случае должно квалифицироваться по правилам о неудавшемся соучастии (ч. 8 ст. 16 УК). В случае если при реализации заведомо преступного приказа или распоряжения умышленная преступная деятельность исполнителя преступного приказа или распоряжения была пресечена, то лицо, отдавшее преступный приказ, должно привлекаться к ответственности за соучастие в покушении на совершение преступления.