27 Что же касается Орфея, ю однажды, читая с ним Орфеевы

стихи, я заметил, что в его толкованиях есть богословие, не

только почерпнутое у Ямвлиха и Сириана, но и гораздо более

обширное и глубокое; я попросил философа не обойти своими

толкованиями и эти боговдохновенные стихи, написавши и о

них закопченные комментарии, но он ответил, что не раз ужо

помышлял об этом, но его решительно удерживали вещие сны;

ему являлся наставник его Сириан и прямыми угрозами отвра-

щал е.го от замысла. Тогда я пустился на другую хитрость и

попросил его пометить, что ему больше нравится, в книгах его

наставника; славный муж согласился и поставил условные

значки против отдельных положений, а я их все собрал вме-

сте - так и возникли его примечания и заметки к Орфею,

довольно объемистые, хоть они и не охватывают всю его боже-

ственную поэзию или каждую его песнь целиком.

488

После того как от описанных забот он возвысил свою 28

добродетель до высшей и совершеннейшей степени, до бого-

творчества, он не возвращался более к прежней степени, к

умозрительной, но и из двух образов божественного жития не

довольствовался тем, при котором один только ум устремля-

ется к высшему, а прилагал свою прозорливость и ко второму,

еще более божественному, ничего общего но имеющему с тем

человеческим образом жизни, о котором говорилось рапсе. он

стал бывать в халдейских собраниях и беседах, участвовал в

их безгласных хороводах и усвоил все эти обычаи, а смысл и

Назначение их ему открыла Асклопигепия, дочь Плутарха: она

одна переняла от отца и сохранила заветы оргий и веси бого-

творческой науки, идущей от великого Нестория14. Философ

ваш еще и раньше, очистившись по халдейскому обряду, видел

воочию светоносные призраки Гекаты и общался с ними, как

сам о том упоминает в одном сочинении. Мало того: вращая

вертишейку 15, он навел на Аттику дожди и отвратил от нее

роковую засуху; талисманами он усмирял землетрясения; и,

пытая вещую силу треножника, произносил стихи о своей

собственной судьбе. Так, на сороковом году ему приснилось,

что он говорит такие слова:

Там, в наднебесной выси бессмертное пышет сиянье,

Из родника излетев, где божественный огнь пламе-

неет.

А на сорок втором году ему приснилось, что он восклицает так:

Се не моя ли душа, исходящая огненной силой,

Распростираясь умом, воспаряет в эфирные светы

И расточает, бессмертная, громы в кругах звездонос-

ных?

Наконец, во сне открылось ему и то, что он - звено в Гермесо-

вой цепи и что живет в нем душа пифагорейца Никомаха.

Если бы мне захотелось растянуть рассказ, я бы многое 29

мог еще сообщить о его -боготворческих деяниях; но скажу из

бесчисленных примеров лишь об одном, ибо это истинное чудо.

У Архиада и Плутархи была дочь Асклепигения, ставшая же-

ной Феагена, нашего благодетеля; когда она еще росла девуш-

кой в родительском доме, ей случилось тяжело заболеть и

врачи не могли ее вылечить. Для Архиада она была единствен-

ной надеждой на продолжение рода, и поэтому горевал он

отчаянно. Когда врачи отказались помочь, он обратился, как

всегда, к нашему философу, видя в нем последнюю опору и

лучшего своего спасителя; с мольбою он попросил его, но

откладывая, помолиться о дочери. Философ пошел молиться

в храм Асклепия, сопровождаемый лидийцем Периклом, тоже

достойным философом; храм этот был тогда еще благополу-

чен, и святилище Спасителя 1в еще не было разрушено. И как

только он помолился по старинному обряду, девушка разом

почувствовала перемену и в болезни наступило облегчение:

бог-Спаситель исцелил ее с легкостью. Совершив жертвоприно-

шение, они воротились к Асклепигении и нашли ее в совер-

шенном здравии, свободную от всей той боли, которая ^только

489

что не давала ей покоя. Все это было сделано не таясь, в при-

сутствии многих, так что зложелатели ни к чему не могли при-

драться. Помогло делу и жилье, в котором они жили: вдобавок

ко всему остальному счастью этот дом, где жил и он, и родитель

его Сириан, и прародитель (так он выразился) Плутарх, рас-

положен был очень удобно по соседству с храмом Асклопия,

прославленным у Софокла, и с храмом Диониса, что возле

театра, на виду и во всяческой близости к акрополю самой

Афины 17.

30

Самой Афине, богине-покровительнице мудрости, он также

был люб; доказательство тому - весь им избранный философ-

ский образ жизни, показанный в нашей книге. Доказала это

воочию и сама богиня: когда изваяние ее, поставленное в Пар-

феноне, было похищено теми, кто касается и неприкосновенно-

го, то философу явилась во сне женщина прекрасного вида и

возвестила ему скорее готовить дом: <Владычице Афине,- ска-

зала она,-угодно остаться при тебе>.

Был он любезен и Асклепию, об этом свидетельствует не

только вышеописанное исцеление, но и явление этого бога,

случившееся в предсмертной его болезни. Меж сном и бдением

ему привиделся змей, проползший вокруг его головы, и тотчас

с головы началось ослабление его боли, так что после этого

видения'почувствовал он, что болезнь от него отступает; и если

бы не была уже в нем так сильна привычка к ожиданию смер-

ти, а также если бы телу его был оказан необходимый уход,

то, можно думать, он бы вновь вернулся к совершенному здра-

ai пию. Рассказывал он, тронутый до слез, еще и вот какой до-

стопамятный случай. В расцвете лет была у него боязнь, что-

бы не постигла его отцовская подагра, так как известно, что

эта болезнь обычно переходит от отца к сыну. И в самом дело,

у него уже появлялись подагрические боли (об этом, пожалуй,

следовало нам сказать еще раньше), как вдруг приключилось

с ним другое чудо. Послушавшись чьего-то совета, он положил

ва больную ногу пластырь и лег в постель, как вдруг к нему

слетел воробей, сорвал пластырь и унес. Уже и этот знак бо-

жественного целения был достаточным ободрением на буду-

щее; однако, как сказано, и после этого он еще продолжал

бояться болезни, молился богу и просил явить ему несомнен-

ное знамение. И вот однажды ночью (об этом и подумать было

бы дерзко, но, чтобы открыть миру истину, надобно дерзать и

не робеть) привиделось ему, что приходит из Эпидавра чело-

век, осматривает пристально его голени и наконец, по доброте

своей, не гнушается даже коснуться поцелуем его колен. С

этих-то пор он избавился от страха на всю жизнь и достиг

глубокой старости, не тронутый более этой болезнью.

82 Милость свою к этому боголюбезному мужу показал и

Адроттский бог 18: когда Прокл явился в его храм, бог благо-

склонно удостоил его своим явлением. Дело в том, что фило-

соф не знал, а очень хотел узнать, какой или какие боги оби-

тают и почитаются в этом месте, потому что местные жители

говорили о том по-разному. Одни полагали, что храм этот по-

священ Асклепию, и ссылались на многие убедительные сви-

детельства: в самом деле, здесь слышались божественные го-

лоса, была накрыта трапеза для Асклепия, постоянно давались

прорицания об исцелении здоровья, и, кто приходил сюда, тот

490

получал чудесное избавление от величайших опасностей. Одна-

ко Другие уверяли, что здесь обитают Диоскуры: были люди,

видевшие средь бела дня на Адроттской дороге двух юношей

прекрасного вида, которые ехали верхом и говорили, что то-

ропятся в храм; с виду их приняли за людей, но тут же убе-

дились, что явление их было божественным: когда видевшие

их подошли к храму, то не успели они спросить, как им ска-

зали, что юноши появились было Перед храмовыми прислуж-

никами, а потом разом исчезли из виду. От этих-то рассказов,

которым он не мог не верить, и пришел философ в сомнение,

так что обратился к богам этих мест с мольбою объявить ему,

кто же они такие суть; и бог явился ему во сне, сказав явст-

венно такие слова: <Как? или не слышал ты, как Ямвлих на-

звал их обоих, воспевши хвалу Махаону и Подалирию?> Мало

того: бог удостоил блаженного мужа величайшей милости -

он встал, как стоят в театрах возглашающие кому-нибудь хва-

лу, и с театральным видом я голосом, простерши руку, произ-

нес (это подлинные слова божества): <Прокл - украшение го-

рода!> Какие же доказательства могут быть бесспорнее, что

всеблаженный этот муж был любимцем богов? От избытка это-

го чувства близости с богами он всякий раз, вспоминая об

атом видении и о божественной похвале, не мог сдержать

перед нами слез.

Если бы я пожелал продолжать эту повесть и далее, рас- зз

сказывая о том, как любил его Пан, сын Гермеса, и какой спа-

сительной милости удостоил он его в Афинах, рассказывая и

о том, какую блаженную долю ниспослала ему Матерь Богов,

ва великое счастье и особенную радость, то иные могли бы

счесть слова мои пустыми, а пожалуй, и вздорными. По он и

вправду встречал от этой богини повседневную великую по-

мощь словом и делом, столь обильную и неслыханную, что я

сам не могу теперь всего ясно припомнить; кто хочет и об

втой черте его жизни узнать во всех подробностях, тот пусть

обратится сам к его книге о Великой Матери. Он увидит, что

не без помощи самой богини раскрывал философ свое знание

о ней, философски истолковывая все, что говорится и делается

в баснословии о ней и об Аттисе, чтобы не смущать слух от

авука погребальных плачей и всего остального, что бывает при

таинствах.

Теперь, обозрев действия и достижения боготворчоской его 31

добродетели и показав, что во всех своих добродетелях был

это такой человек, какого давно уже не видывали смертные,

должны мы приступить и к завершению нашей речи. Начало

ее было у нас не половиной целого, как говорит пословица, а

в всем ее целым: начали мы говорить о счастье философа, а

на середине опять вернулись к этому счастью, рассказывая,

чем одарили его боги и провидение, какие были услышаны

его молитвы, явлены видения, совершены исцеления и другяе

вваки божьего о нем попечения; мы перечислили все, чем на-

делила его судьба и удача,- отечество, родителей, телесные

блага, наставников, друзей и прочие внешние обстоятельства;

мы показали, что всюду здесь он превосходил величием и бле-

ском всех остальных; мы отметили, наконец, все то, что достиг-

нуто им было своею волею, а не пришло к нему со стороны,

ибо таковы все дела, творимые целокупной душевной добродс-

491

толью; и в совокупности этого мы раскрыли, как сила е.го

души в своем восхождепии достигла предельной добродетели,

украсившись всеми божескими и человеческими благами со-

вершенной жизни.

Чтобы любители прекрасного могли из самого расположе-

ния светил при его рождении заключить, что жребий ему вы-

пал не из последних и не из средних, а из самых первых, я

укажу, как располагались они в его гороскопе. Солнце - в

Овне, 16° 26'; Луна - в Близнецах, 17° 29'; Сатурн - в Тельце,

24° 23'; Юпитер-в Тельце, 24° 41'; Марс-в Стрельце, 29° 50';

Венера - в Рыбах, 23°; Меркурий - в Водолее, 4°42'; горо-

скоп - в Тельце, 8° 19'; середина неба - в Козероге, 4° 42';

восхождение - в Скорпионе, 24° 33'; предыдущее новолуние -

в Водолее, 8° 51'.

Скончался он на двадцать четвертом году после царство-

вания Юлиана, при афинском архонте Никагоре Младшем, в

семнадцатый день аттического мунихиона, римского же апре-

ля. Тело его прибрали по афинскому старинному обряду, как

о том и сам он распорядился перед смертью: никто на свете

так не заботился о воздании долга усопшим, как этот блажен-

ный муж. Ни один привычный афинский обряд не оставлял

он без внимания, каждый год он обходил в урочные дни все

гробницы аттических героев, а потом философов, а потом дру-

гих своих друзей и близких и все уставные обряды творил

перед ними не через помощников, а сам. Отслужив перед каж-

дым, он возвращался в Академию и там в некотором место

приносил умилостивительные жертвы душам предков и всех

родичей порознь, а потом в другом месте - душам фи-

лософов совокупно и, наконец, в третьем избранном месте бла-

гочестивейший муж воздавал почитание душам всех усопших

вообще. Так и теперь его тело прибрали, как сказал я, по" его

завету, вынесли на дружеских руках и погребли в восточном

предмостье Афин близ Ликабетта, рядом с наставником его

Сирианом - так завещал ему когда-то сам Сириан, нарочно от-

ведя под могилы их двойной участок, а когда потом благоче-

стивый Прокл заколебался, прилично ли это, Сириан, уже

умерший, явился ему во сне, упрекая за такие его помыслы.

На .гробнице Прокла вырезана надпись в четыре стиха, кото-

рые он сам сочинил:

Я-из Ликии Прокл, а воспитан я был Сирианом,

Чтобы наставнику вслед здесь же наставником

стать.

Общая наши тела покрывает могильная насыпь -

Общий посмертный приют две успокоил души.

Год его кончины был отмечен знамениями: случилось за-

тмение солнца, и такое, что настала ночь среди дня и в

глубоком мраке стали видны звезды. Солнце в это время нахо-

дилось в знаке Козерога, в восточном средоточии. Звездоведы

отметили и другое затмение, которому предстояло случиться

по миновании года. Небесные эти события скорбно знаменуют

земные события, явственно означая утрату и конец светоча в

философии.

Да будет здесь конец рассказу моему о философе. О друзь-

492

ях и учениках его пусть пишет, кто хочет, всю истину: их у

него отовсюду было много, и одни были "ему только слушате-

лями а другие - ревностными последователями и товарищами

в философии. Равным образом и сочинения его пусть перечис-

ляет поименно кто-нибудь более усердный; я же сказал только

то что по совести моей считал нужным, чтобы почтить божест-

венную его душу и приставленного к ней доброго демона. По-

этому о сочинениях его скажу лишь, что более всего он ценил

свои записки о <Тимее>, но и записки о <Феэтете> тоже любил.

И не раз он говорил, что будь на то его воля, он из всех

старинных книг оставил бы только оракулы да <Тимея>, а все

остальное уничтожил бы для нынешних людей, которые толь-

ко себе же вредят, подступаясь к книгам неискушенно и опро-

метчиво.

ПРИМЕЧАНИЯ

УКАЗАТЕЛИ

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА,

ПРИМЕЧАНИЯ *

От переводчика

Диоген Лаэртский - автор, при всей своей огромной исто-

рико-культурной важности до сих пор не дождавшийся фило-

^ логически удовлетворительного издания и полноценного науч-

ного комментария. Интерес к нему в Европе вспыхнул очень

рано - он был одним из первых авторов, переведенных на ла-

тинский язык флорентийскими платониками XV в., - но все из-

дания до XIX в. печатались по поздним и ненадежным рукопи-

сям, без всяких попыток установить историю текста. В 1842 г.

для известной серии греческих авторов в парижском издании

Дидо подготовка текста Диогена Лаэртского была поручена

одному из лучших филологов того времени - К. Г. Кобету.

Кобет выполнил поручение, провел большую работу над руко-

писями и дал издательству выверенный текст Диогена, гораздо

'более надежный, чем прежние; но по необъяснимым причинам

он не приложил к нему обычного филологического аппарата со

сводом разночтений и пр., так что издание Кобета вышло

в 1850 г. с одним лишь греческим текстом и латинским перево-

дом. Всю работу над рукописями последующим поколениям

филологов пришлось проделывать с самого начала. Работа эта

затянулась; при этом шла она вразнобой - книга Диогена рас-

сматривалась не столько как самостоятельный историко-фило-

софский памятник, сколько источник, сохраняющий более древ-

ние фрагменты всякого рода, и поэтому сплошь и рядом иссле-

дователи занимались порознь текстом отдельных биографий,

не координируя свои усилия. Труды эти не пропали даром -

их результатом были такие классические своды, как <Фраг-

менты досократиков> (Die Fiagmente der Vorsokratiker)

Г. Дильса (последнее изд.-т. 1-3, В., 1960) и <Фрагменты

"древних стоиков> (Stoicorum veterum fragmenta) (т. 1-3, В.