31Гпо, которое, особенно в заключительных аккордах, было ровным,

и, одновременно, полнокровным, насыщенным дыханием.

Достижение звукового совершенства в нюансе р^ашзздао,

свидетельствовавшее о высочайшей исполнительской культуре хора,

позволяло создать мощное, но без форсирования 1ог1е. Применение

крайних динамических нюансов никогда не преследовало цель

создать эффект, а всегда драматургически оправдывалось.

Выявляя характер и фразировку произведения, Орлов требовал

глубокого проникновения в его содержание, осмысленного и музыкально

выразительного интонирования поэтического текста. При

идеальной чеканности слогов, активной подаче слова, хор

концентрировал внимание на музыкальной декламации, наполненной мыслью,

живой эмоциональностью и взволнованностью.

На заключительном этапе, предшествовавшем выступлению,

Василий Сергеевич проводил репетиции (обычно 3—4) в

обстановке, максимально приближенной к концертной. Закрепляя до-

164

стигнутые результаты, он добивался свободы и непринужденности

исполнения в сочетании с твердой художественной дисциплиной.

«Дисциплина и порядок в хоре были у Василия Сергеевича

поразительны,— вспоминал известный хоровой композитор и педагог

А. В. Никольский. — Хор в целом казался каким-то монолитом...

в момент исполнения ни один певец не смел перевести взгляда

с лица регента»87. В те минуты проявлялись выдающиеся

дирижерские способности Орлова. Собранный и энергичный, встав перед

хором, он мгновенно, одним властным взглядом сосредотачивал

на себе его внимание. «Мягкий в жизни, он делался стальным на

эстраде, — вспоминал его ученик, известный хоровой дирижер,

профессор Московской консерватории В. П. Степанов. — В момент

творческого вдохновения он положительно преображался и стоял

перед хором весь власть, сила, огонь»88. Артистическая натура

дирижера-художника раскрывалась в соприкосновении с

содержательным музыкальным материалом. При проведении служб в

Успенском соборе Орлов редко управлял хором со свойственным

ему жаром и искусством. Чаще службы пелись без особой

отделки, довольно примитивно89.

В работе над высокохудожественным произведением особую

заботу В. С. Орлова составляла эстетика звука, созданная им под

влиянием достижений новой русской вокальной школы и ее

лучших представителей А. Неждановой, Л. Собинова, Ф. Шаляпина

и других. Легкость и прозрачность хорового ансамбля достигалась

путем высокопозиционной вокальной настройки, ровности

регистровой палитры, незаметного перехода из одной вокальной группы

в другую. Вырабатывая у дискантов чистый, светлый

«скрипичный» звук, Орлов и все остальные хоровые партии в вокальном

отношении подстраивал к ним. Альты были мягки, лишены

характерной для мальчиков металличности в голосе и своим тембром

хорошо дополняли дискантов, в то же время сглаживая

тембровый переход к тенорам. На высокой микстовой основе

выстраивались тенора. От басов Орлов требовал баритонального тембра и

подвижности. Октависты пели лишь в местах, указанных

дирижером, своим полным и сочным, но отнюдь не резким, а скорее

«бархатистым» тембром, они замыкали этот своеобразный

ансамбль. Большую помощь дирижеру в вокальной работе

оказывал оперный певец и педагог В. С. Тютюнник.

Высокий художественный вкус, яркая эмоциональность и

глубокая содержательность, безупречное ¦ техническое мастерство

Синодального хора выдвинули его к концу XIX века в число

лучших хоров России. Его выступления стали не только неотъемлемой

частью музыкальной жизни Москвы. С его замечательным

искусством познакомились и за границей. Впервые Синодальный хор

выехал в Австрию. 5 и 17 апреля 1899 года он дал публичные

концерты в Венском зале Музыкального общества. Его исполнение

духовных произведений русских композиторов, по словам

«Русской музыкальной газеты», вызвало «неописуемый восторг

публики». Венская пресса была единодушна в восхищении от концер-

165

тов хора. «Ыеие Миз1каНзспе Ргез$е» предваряла отчет такими

словами: «То, что нам дал Московский Синодальный хор, было

событием и относится к числу таких явлений, которые не

забываются, не стираются в памяти. У нас нет ничего равного этому

Синодальному хору, или чего-нибудь на него похожего». Другие

газеты констатировали: «хор поет с неслыханными нюансами...»,

«ансамбль хора, от первых сопрано до низких, глубоких как

пропасть, настоящих русских богатырей-басов, так хорош, что

кажется, будто слушаешь великолепный, замечательно чисто

настроенный орган... Большая точность интонации и ритма не

может быть достигнута... и почти нельзя себе объяснить, как могут

мальчики, из которых иным только .восемь лет, делать свои

вступления так безукоризненно. Дисциплина и интеллигентность

развиты в этом хоре в высочайшей степени»90.

Последние годы жизни (с 1901 года), в связи с переездом

С. В. Смоленского в Петербург, В. С. Орлов совмещал должность

главного регента хора с обязанностями директора Синодального

училища. Помощниками у него стали А. Д. Кастальский и

П. Г. Чесноков91. В 1903 году ввиду болезни В. С. Орлова

«исправляющим дел регента» назначается А. Д. Кастальский, а в