VI. Восприятие альтер эго

Однако является ли это переживание альтер эго восприятием, а если да, то внутренним ли, как утверждает Шелер? По всей видимости, это, как отмечал уже ранее Гуссерль, вопрос тер-минологический⁵⁸. Если понимать термин «восприятие» не в узком смысле «адекватного восприятия», т.е. изначального, дающего исходные данности опыта, а именно как более или менее обоснованную веру в апперцепцию вещи как присут­ствующей, то наше переживание мышления другого можно назвать перцепцией. Если я слушаю кого-то, я воспринимаю его как такового; более того, я воспринимаю его говорящим, доказывающим, сомневающимся, желающим и т.д. И в тех же самых пределах я могу говорить, что воспринимаю его ярость, его страдание и т.д. Но является ли это восприятие внутрен­ним? Если принять определение Гуссерля, по которому внут-

224

225

реннее восприятие имеет место в том случае, если объекты восприятия принадлежат тому же потоку переживаний, что и сами эти восприятия, то, конечно, все наши восприятия мыс­лей других будут внешними, или трансцендентными. Это уве­ренности в существовании их объектов, обоснованные не луч­ше и не хуже, чем наша вера в существование всех других объектов внешнего мира. Но если мы примем шелеровское определение внутреннего опыта, соотносящее его со всеми объектами психической или умственной жизни, то наши пе­реживания мышления других людей можно будет с не мень­шими основаниями подвести под понятие внутренних вос­приятий. По-видимому, мы должны, подобно Шелеру, провести различие между нашим переживанием существова­ния других, т.е. всеобщим тезисом альтер эго, и нашим знани­ем специфических мыслей других или об этих мыслях. Первое, согласно нашей теории, является настоящим внутренним переживанием, в радикальном гуссерлевском смысле, ведь наше Я участвует аналогичным образом в живой одновре­менности «Мы», которая принадлежит, следовательно, наше­му потоку сознания. Как минимум, в этой степени «Мы» все­гда и изначально связано с Я. Однако наше переживание мыслей других людей является трансцендентным, и, следова­тельно, наша вера в существование этих мыслей является, вообще говоря, спорной верой.

Конечно, это не означает, что наше знание существова­ния другого или даже его мыслей прямо соотносится с пси­хофизическим существованием другого и особенно воспри­ятием его тела. Шелер определенно прав, когда вновь и вновь подчеркивает, что простого существования схемы со­отнесения, указывающей на другого, например, системы поддающихся истолкованию знаков или символов, уже до­статочно для веры в существование других людей. Нам сле­дует добавить сюда, что и любая продукция, любое орудие, любое произведение искусства, любая изготовленная вещь указывают на того, кто их создал. Это замороженный резуль­тат человеческой активности, и мы, воспроизводя акты, приводящие к их существованию, всегда можем получить доступ к потоку мышления других людей, не испытывая при этом необходимости обращаться к их телам. Мы понимаем симфонию, не задумываясь о пишущей руке композитора. И тем не менее, функция тела наиболее важна для знания мысли другого.