3. Теория сосуществующих порядков Бергсона

Бергсон посвятил проблеме отсутствия порядка знаменитый параграф своей «Творческой эволюции», озаглавленный «Les deux ordres et le dйsordre» («Два порядка и беспорядок»)²⁰. Здесь нас не интересует особая природа двух порядков, установлен­ных в системе бергсоновской философии, а именно, спонтанно­го порядка жизни versus автоматического порядка интеллекта. Для нас, однако, весьма интересна его интерпретация взаимо­отношения между несколькими сосуществующими порядка­ми. Бергсон начинает с исследования понятия беспорядка и приходит к выводу, что то, что мы называем «беспорядком», есть всего лишь недостаток или отсутствие особого рода по­рядка, которого мы ожидаем и по отношению к которому лю­бой другой порядок кажется не более чем случайным. Это можно проиллюстрировать на примере того, как мы употреб­ляем понятие беспорядка в повседневной жизни. Что мы име­ем в виду, когда входим в спальню и говорим: «Здесь беспоря­док»? Положение каждого находящегося в ней предмета может

468

469

быть объяснено автоматическими движениями людей, живу­щих в этой комнате, или какими угодно действенными причина­ми, расположившими каждый предмет мебели, одежды и т.д. на его месте. Все это происходит в строгом соответствии с по­рядком физической причинности. Однако нас попросту не интересует этот род порядка, если мы ожидали найти опрятно прибранную комнату. Что мы ожидали в ней найти, так это человеческое, пусть даже и произвольное, упорядочение рас­положения вещей. С другой стороны, когда мы представляем Хаос, мы имеем в виду такое состояние мира физической при­роды, которое не подчиняется законам физики, но в котором события возникают и исчезают по произволу. В данном случае мы применяем к миру природы принципы человеческого (а значит, произвольного) порядка, ставя на место «l’ordre auto-matique» «l’ordre volu». Отсутствие порядка, в смысле отсутствия всякого порядка вообще, является, таким образом, как говорит Бергсон, бессмысленным выражением и указывает лишь на то, что недостает ожидаемого особого рода порядка. В то же вре­мя, этим предполагается, что существует некий другой род по­рядка, не сводимый к первому. Притом один порядок необхо­димо случаен по отношению к другому. Бергсон приходит к выводу, что геометрический порядок – всего лишь вытеснение спонтанного порядка, диктуемое некоторыми потребностями нашей практической жизни.

4. Применение теории Бергсона к некоторым спорным мнениям относительно знаков и символов

Применим открытия Бергсона к нашей проблеме различных схем порядков, заключенных в аппрезентативном соотнесении. Мы установили, что аппрезентативное отношение можно про­интерпретировать, приняв в качестве системы соотнесения апперцептивную, аппрезентативную, референциальную или контекстуальную схему. При этом отобранная нами система соотнесения становится прототипом порядка. В сравнении с ней, все другие схемы кажутся произвольными и не более чем случайными. Это положение важно в нескольких отношениях, если применить его к конкретным формам аппрезентации, обычно обозначаемым терминами «знаки» и «символы». Кро­ме того, оно объясняет некоторые спорные теории, предло­женные для решения заключенных здесь проблем.

Едва ли не все, в иных отношениях весьма расходящиеся во взглядах, авторы придерживаются общего мнения, что все знако­вые и символические отношения имеют, по крайней мере, трой­ственную структуру, заключая в себе не только знак или символ и объект, ими обозначаемый, но еще и разум интерпретатора (или мысль интерпретирующего), для которого существует это знаковое или символическое отношение. Теперь очевидно, что не только философ, пытающийся описать знаково-символи-ческое отношение, но и интерпретатор, в нем живущий, обла­дает некоторой, хотя и ограниченной, свободой выбора одной из этих схем как базисной системы соотнесения для интерпре­тации знакового или символического отношения. Это стано­вится особенно важно, если принять во внимание идею Берг­сона об относительности систем порядков. Отсюда мы делаем вывод, что нечто, являющееся знаком или символом для одно­го индивида (или, как мы позже увидим, для одной социаль­ной группы), может не иметь никакой значимости для другого.

Кроме того, мы отметили, что, по мнению некоторых авто­ров, отношение между знаком и означаемым принципиально обратимо. Из бергсоновской трактовки относительности раз­личных порядков вытекает, что вопрос о принятии того или иного члена пары как знака, а другого как означаемого зави­сит, во-первых, от решения по поводу того, будет ли взята в качестве системы соотнесения аппрезентативная или референ-циальная схема, и, во-вторых, от особой контекстуальной схе­мы, посредством которой аппрезентативная схема связывает­ся с другими.

Более того, теория Бергсона, по-видимому, объясняет тра­диционное различие между естественными и условными (или конвенциональными) знаками. Это различие предполагает, что в качестве системы соотнесения, т.е. в качестве прототипа аппре-зентативного отношения, была выбрана та или иная схема. Так называемая «реальная связь», которая лежит в основе есте­ственных знаков, состоит в том, что как знак, так и означаемое являются событиями в физическом мире природы. Следова­тельно, одна и та же апперцептивная схема актуально приме­нима к знаку и потенциально к означаемому. Иначе говоря, те авторы, которые – совершенно правильно – считают нужным устанавливать триадическую связь, включающую в себя интер­претатора, исходят из того, что аппрезентативная схема в случае естественных знаков совпадает с референциальной, интерпрета-тивная же схема просто принимается ими как данность. Для

470

471

условных же знаков интерпретативная схема должна быть, одна­ко, принята в качестве базисной системы соотнесения.

Наконец, те авторы, которые утверждают, что все концеп­туализации уже сами по себе являются символами или знака­ми, а также те, кто считает, что в качестве знаков, впридачу к тому, должны рассматриваться образы фантазии, берут в каче­стве базисной системы соотнесения референциальную схему и интерпретируют соединенные в пары элементы, принадлежа­щие к апперцептивной схеме, через контекст.

Вышеприведенные очень сжатые замечания призваны по­казать, что растерянность, которая царит в работе с группой феноменов, обозначаемых такими терминами, как «знаки» и «символы», обусловлена не одной только терминологической путаницей. Она, по крайней мере частично, вытекает из воз­можности выбирать какую-либо одну схему – апперцептив­ную или аппрезентативную, референциальную или даже ин-терпретативную – в качестве базисного порядка, исходя из которого должны быть объяснены все другие. Интерпретатор, приняв решение рассматривать одну из этих схем в качестве архетипа порядка, начинает видеть в других схемах всего лишь случайные и произвольные упорядочения либо отсутствие вся­кого порядка. Это, как минимум, одна из причин того, поче­му так широко распространено мнение, что знаковые и сим­волические отношения сущностно двусмысленны.