В. «Здесь» (hic) и «Там» (illic)

Все это хорошо известные и часто изучаемые явления; они упомянуты здесь лишь потому, что обычно считаются само со­бой разумеющимися и наивно принимаются как самоочевид­ные. Именно поэтому, однако, они оказываются конститу­тивными структурированиями мира как непосредственной данности. Общеизвестно, к примеру, что я не могу находить­ся в двух местах одновременно. Это само собой разумеющее­ся утверждение верно и, без сомнения, самоочевидно. Являет­ся ли абсолютно несомненным то, что я не могу занимать два разных места одновременно, в то время как я, очевидно, могу одновременно делать два дела (например, вести беседу, двига­ясь, или думать во время письма)? То, что утверждается в этом предполагаемом трюизме, на самом деле является фундамен­тальной онтологической предпосылкой нашего бытия и вос­приятия пространства с помощью нашего тела. Оно относит­ся к тому факту, что расположение в пространстве моего тела – и только это место – обретает благодаря этому уникальный ха­рактер Здесь, по отношению к которому все прочие простран­ственные локализации являются Там, и точнее, Там, видимые из моего Здесь. Это Здесь уникально, поскольку может, после того как станет прошлым Здесь и настоящим Там, восприня-

то как «Оттуда», «Туда», «Там в», «Там на» и т.д. Все эти отно­шения ориентации обретают смысл лишь в отношении настоя­щего Там, и никогда в отношении настоящего «Здесь», которое, будучи центром всей системы ориентации, всегда является ну­левой точкой отсчета.

Но можно возразить, что положение моего тела Здесь, его особое положение в пространстве, принадлежит к биографи­чески детерминированной ситуации, и пространство ориента­ции, равно как и обжитое пространство (space-lived-through), как непроблематизированные и само собой разумеющиеся должны быть объяснены независимо от таких субъективно де­терминированных обстоятельств. Это возражение, однако, не попадает в точку по следующей причине: конечно, специфи­ческое Здесь, в котором я нахожусь в данный момент, являет­ся биографически предопределенным, а вместе с ним и особая система координат, с помощью которой я организую окружа­ющие объекты моего пространства ориентации, определена таким же образом. Однако именно структурный элемент не-проблематизированного мира всегда организуем и организо­ван в отношении любого Здесь для любого субъекта в мире, и его характеристики являются теми же самыми, независимо от того, где находится это Здесь.

Г. Мир в пределах моей досягаемости¹⁸⁶ и топологическая организация

Это лишь исходный пункт для последующего анализа. Посред­ством восприятия моего тела как находящегося Здесь мир организуется в сектора в пределах моей досягаемости и за ее пределами. Точнее, мы обнаруживаем самую внутреннюю часть ядра этого сектора моей досягаемости в пределах моего тела как такового. В любой момент моей сознательной жизни я осознаю эти пределы, равно как и положение моего тела в пространстве, холод и тепло и т.д.

Следующий слой мира в пределах моей досягаемости – тот, что я могу схватить моими конечностями, особенно руками, – так называемая манипулятивная сфера, которую Г. Мид счи­тает конститутивной для понятия реальности¹⁸⁷. Далее суще­ствуют вещи в пределах моей слышимости и видимости, кото­рые, не находясь в пределах манипулятивной сферы, могут быть введены в нее посредством передвижения или с исполь­зованием соответствующих средств. Наивное восприятие мира

378

379

как непосредственной данности допускает, пока не доказано обратное, что любой объект в пределах досягаемости моих органов чувств может быть перенесен – посредством соответ­ствующих движений или средств – в манипулятивную сферу¹⁸⁸ . Дети хотят хватать с неба звезды, луну и радугу. Несомненно, что существуют видимые или слышимые объекты, которые, тем не менее, не могут быть привнесены в манипулятивную сфе­ру. Но будучи видимы или слышимы, эти вещи остаются – в предельно широком смысле – в моей досягаемости¹⁸⁹.

Что касается сектора мира вне моей досягаемости, необхо­димо провести различие между вещами, которые ранее были в ней, но сейчас вне ее, поскольку либо эти вещи, либо мое тело передвинуты. Мое восприятие этих объектов содержит ожида­ние, что они могут вернуться обратно в сферу моей досягаемо­сти, если я займу прежнее положение или последую за ними. Другой сектор мира относится к вещам, которые не находят­ся и никогда не были в сфере моей досягаемости, но которые, как я полагаю, могли бы быть привнесены в нее с помощью моих передвижений или соответствующих средств. Этот слу­чай обретет особую важность, когда впоследствии мы будем изучать структурирование социального мира как непроблема-тизированной непосредственной данности¹⁹⁰. Пока не доказа­но обратное, мы рассматриваем как данность, что любой объект внешнего мира вне сферы моей досягаемости, но в пре­делах твоей, т.е. моего товарища, тоже может быть внесен в мою манипулятивную сферу, если я поменяюсь с тобой места­ми, т.е. трансформирую мое настоящее Там, которое является твоим настоящим Здесь, в свое новое Здесь.

Понятие вещей в пределах и за пределами моей досягаемо­сти относится к моим возможностям, способности двигаться, и, таким образом, к практической осуществимости проектов моих будущих действий. Однако система тематических реле-вантностей, привносящая в сферу моей достижимости то, что в данное время в ней не находится, является отправной точкой набора мотивационных релевантностей-для. Они, опять же, онтологически детерминированы. Давайте проанализируем тривиальный пример: я сижу и работаю за письменным сто­лом; звенит дверной звонок, и я хочу отреагировать на него. Для того чтобы достичь дверной ручки, находящейся в преде­лах моей досягаемости, я должен встать, пройти через свой кабинет, спуститься по лестнице, повернуть направо и т.д. Я должен пересечь непрерывное пространство, чтобы достичь

удаленного объекта. В моем собственном доме, где организа­ция пространства и расположение вещей по большей части мне знакомы, у меня не возникает вопросов, что я должен де­лать, чтобы попасть от письменного стола моего кабинета ко входной двери. Это рутинное дело, поскольку привычно за­фиксировано в предыдущих рутинных исполнениях. В сходной ситуации, находясь в незнакомом доме, я, возможно, вынуж­ден буду определять дорогу, делая тематически релевантными отдельные этапы, ведущие к желаемому результату. То, до ка­кой степени потребуется превращать мотивационно детерми­нированные промежуточные шаги в тематические релевантные, зависит, следовательно, от биографически детерминирован­ных элементов ситуации, в которой я нахожусь. Однако она принадлежит к онтологической структуре воспринимаемого как непосредственная данность пространства, так что, для того чтобы попасть из точки А в точку Г, я должен пересечь проме­жуточные точки Б и В. Я не могу осуществить путешествие с Американского на Европейский континент, не пересекая Ат­лантического океана, – либо по его поверхности, либо на са­молете или подводной лодке. Я не могу попасть с Восточной стороны Манхэттена на Западную, не пересекая Пятой Авеню по улице или в подземке. Создавая свою тематическую, моти-вационную и интерпретативную систему релевантностей, я должен принять во внимание объективную структуру простран­ства и ситуационно детерминированную организацию вещей в нем. Я должен принять во внимание эти характеристики; они важны, они мне релевантны, но релевантны особым образом: они навязаны мне и, таким образом, мною не созданы; я дол­жен принять их такими, каковы они есть. Я, конечно же, могу задуматься над тем, осуществить ли мне мое предстоящее пу­тешествие в Европу на теплоходе или на самолете, но то, что в любом случае я должен преодолеть препятствие – Атланти­ческий океан, – расположенный между Нью-Йорком, где я в данный момент нахожусь, и Лондоном, куда я направляюсь, не проблематизируемо. Преодоление этого разделяющего про­странства (если мне тематически и/или мотивационно реле­вантно достичь удаленной точки), следовательно, для меня релевантно, и эта релевантность навязана мне онтологической структурой объектов. То, как мне преодолеть это препятствие с помощью средств, находящихся в моем распоряжении, так сказать, посредством того, что в моей власти, также релеван­тно мне, но эта релевантность иного рода. Она внутренне ре-

380

381

левантна, – а именно, внутренне в отношении ранее установ­ленной (навязанной) тематической и мотивационной релеван-тностей, которые содержатся в повседневном высказывании: «Я хочу попасть в Лондон. Должен ли я плыть на теплоходе «Королева Мария» или лететь на самолете авиакомпании «Пан Америкэн»? Однако из нашего примера можно заключить, что даже эти бегло очерченные внутренние релевантности, оказы­вается, могут содержать навязанные элементы. Может оказать­ся, что я смогу достичь Лондона на теплоходе самое раннее в следующую субботу, в то время как для меня тематически и мотивационно релевантно быть там в четверг. Тогда я вынужен сесть на самолет, и моя свобода выбора ограничена, скажем, до того, лететь ли мне самолетами «Пан Америкэн» или дру­гой авиакомпании.