§ 3. Функции экономической теории

Политэкономия выполняет четыре основные функции: познавательную, прак­тическую, методологическую и идеологическую. Рассмотрим их, отдавая себе отчет в известной условности такой классификации.

3.1. Познавательная функция и экономические законы

Познание, в том числе экономическое, базируется на отражении действительности. Сбором, точнее подбором фактов по хозяйственным явлениям занимается так на­зываемая описательная, или эмпирическая [от греч. empeiria — опыт], экономи­ческая наука. Из бесчисленного множества данных окружающего мира она прежде всего выделяет экономические факты, затем устанавливает, какие из них относятся к интересующей нас проблеме. Но подобранные факты могут представлять собой разнородный и разрозненный массив, сырой материал опытного знания.

Исходная функция политэкономии состоит как раз в обобщении, истолкова­нии, субординации [от лат. sub — под и ordinatio — приведение в порядок] и систематизации [от греч. systema — целое, составленное из частей] собранных данных. Конечно, в этом деле, как и в любом другом, могут быть ошибки. Тем не менее теория без фактов является пустой, а факты без теории неосмысленными.

Непосредственным результатом познавательной функции политэкономии высту­пают сформулированные экономические законы, принципы [от лат. principium —

2*

19

основа, первоначало] и модели [франц. modele, от лат. modulus — мера, образец]. По сути, экономическая модель, экономический принцип, экономический закон — это тождественные понятия. Экономический закон представляет собой объектив­ную существенную необходимую устойчивую причинно-следственную связь между определенными явлениями хозяйственной жизни или между сторонами внутри этих явлений.

Нередко все многообразие экономических законов классифицируют по продол­жительности их исторического действия, выделяя следующие виды: всеобщие, кото­рые присущи хозяйственной жизни на всех этапах истории человечества и пред­ставлены, к примеру, такими зависимостями, как закон экономии рабочего времени, закон расширения свободного времени, закон роста производительности труда и эффективности производства, закон возвышения потребностей людей, действие ко­торых вызывается развитием человека и применяемых им ресурсов и форм осуще­ствления своего бытия; общие, которые характерны не для всех, но нескольких соци­ально-экономических формаций, как, например, закон стоимости, закон спроса, закон предложения, закон денежного обращения, отражающие связи товарного производ­ства; специфические (особые), которые имманентны только отдельным способам производства, как-то: закон уравнительного распределения в условиях родовой об­щины, закон физического принуждения к прибавочному труду в условиях рабства, закон присвоения ренты землевладельцами посредством личной зависимости от них крестьян в условиях феодализма, закон присвоения прибавочной стоимости капиталом за счет эксплуатации наемного труда в буржуазном обществе.

Объективность [от лат. objectum — предмет] экономических законов, как и законов природы, заключается в том, что они не зависят от воли людей, хотя (в отличие от законов природы) реализуются через их деятельность, которая являет­ся субъективной [от лат. subjectum — человек] по участвующим в ней лицам. Эко­номические законы нельзя изменить так, как меняют юридические законы. Требо­ваниям экономических законов можно следовать или нет. Когда хозяйствующий субъект выполняет требования экономических законов, тогда результативность его деятельности повышается; когда же нет — падает.

Существенность экономического закона определяется степенью важности той объективной связи в хозяйственной жизни, которую он отражает. Необходимость объективной и существенной связи детерминируется степенью жесткости, неотвра­тимости ее осуществления. Этим же обусловлена устойчивость действия экономи­ческого закона, хотя тут возможны известные пространственные и временные, в том числе циклические и сезонные колебания. Казуальность [от лат. casus — слу­чай] объективной существенной необходимой и устойчивой экономической связи выражает ее происхождение, фиксирует порождающий ее импульс внутри нее са­мой, а также зачастую констатирует субординацию зависимости между теми сторо­нами, которые она связывает причинно-следственно.

Со временем экономическая реальность [от лат. realis — вещественный, дей­ствительный] претерпевает известные изменения под воздействием прежде всего экономических законов. Но изменившаяся хозяйственная действительность озна­чает, что обновляются и те экономические законы, которые фиксировали хозяй­ственные связи прежней экономической реальности. Некоторые объективные су­щественные необходимые устойчивые причинно-следственные зависимости вооб­ще могут отмирать. Следовательно, те концепции [от лат. conceptio — понимание, система], которые формулировали законы, отражавшие ушедшие в прошлое связи, нуждаются в развитии. Потребность в этом усиливается тем, что одновременно могут возникнуть новые объективные существенные необходимые устойчивые при-

20

чинно-следственные зависимости, которых не было в минувшей действительности; появляется задача их познания. Поэтому догматизм ведет к устареванию ранее верных экономических теорий, которые в новой реальности утрачивают хотя бы частично свою истинность. Таким образом, требуется постоянное совершенствова­ние, актуализация [от лат. actualis — фактически существующий, настоящий, со­временный] теоретических школ, претендующих на жизненность.

Экономические законы, как и законы любой науки, формулируются в катего­риях [от греч. kategoria — высказывание; признак]. Категории — это абстрактные обобщенные понятия об определенных сторонах явлений, а также о самих этих явлениях. Экономические категории выражаются в известных терминах [от лат. terminus — предел, граница]. Чтобы не возникала путаница, нужна прежде всего терминологическая однозначность: каждая категория должна обозначаться вполне определенным термином. Об этом следует упомянуть потому, что терминологичес­кий разнобой и связанное с ним взаимное непонимание встречаются достаточно часто. Нередко научное и обыденное значение терминов существенно разнятся. Это же надо заметить и в отношении буквального перевода иностранных терми­нов, который приводится у нас в квадратных скобках, и экономического смысла тех понятий, с которыми этот буквальный перевод не всегда совпадает, хотя и связан с ними.

Однако еще более важно помнить, что экономические законы не только форму­лируются в абстрактных [от лат. abstractio — удаление, отвлечение] категориях, но также их действие предполагает допущение «при прочих равных условиях». Ина­че говоря, любая связь, которая реализуется в качестве экономического закона, проявляется на деле и в полную силу лишь при предположении неизменности всех остальных обстоятельств. Если это условие не соблюдается, то изменившиеся обстоятельства могут частично или полностью нейтрализовать связь, представлен­ную данным законом в конкретных [от лат. concretus — густой, уплотненный] слу­чаях. Например, повышение зарплаты на определенном рабочем месте увеличивает его привлекательность, но только при условии неизменности тяжести труда, его продолжительности и интенсивности, а также отсутствии опережающего роста зарплаты на других рабочих местах.

Во взаимосвязанном и изменчивом экономическом мире трудно точно уловить причинно-следственные зависимости. По крайней мере далеко не всегда то, что предшествует чему-либо, является его причиной. Одно и то же явление может быть порождено разными предпосылками, а иногда целой совокупностью обстоятельств, предшествовавших ему во времени или возникших одновременно с данным яв­лением как результатом воздействия этих обстоятельств на среду или их взаимо­действия.

Вообще реальность, в частности экономическая, несравненно богаче теории. Политэкономия вскрывает общее в поведении хозяйствующих субъектов, абстрагиру­ясь от многих индивидуальных признаков конкретных процессов. В этом смысле экономические законы выступают как средние тенденции [от лат. tendentia — направленность], как статистические вероятности, осуществляемые в усредненных условиях. Они (законы) изменяются не только во времени, но и в пространстве, т. е. с переменой экономической действительности как временного развития хозяй­ственной жизни, так и пространственного разнообразия географической среды. На разных широтах и долготах, в различных природных условиях одни и те же экономические законы действуют своеобразно. Поэтому уместно говорить о геополи­тической экономии, изучающей особенности реализации экономических законов в конкретных географических условиях определенной страны или группы стран.

21

Обнаруживая и постулируя общее в хозяйственных явлениях, экономическая теория конструирует модели действительности. Разумеется, эти модели беднее той реальности, которую они фиксируют. Модели отвлеченно отражают индивиду­альное своеобразие конкретного явления, подчеркнуто констатируя универсальное в нем. Выявляя принципиальное, политэкономия тем самым в сформулированных ею законах абстрагируется от сбивающих с толку деталей и частностей. Их же знание облегчает ориентацию в хозяйственной жизни, позволяет оптимизировать [от лат. optimus — наилучший] экономическое поведение. Поэтому и говорят, что нет ничего практичнее хорошей теории.

Политэкономия — не лабораторная наука. В чистых условиях опыт в ней не поставишь. Но сама хозяйственная деятельность, непрерывно (медленно или быстро) развивающаяся и обновляющаяся, постоянно ставит своего рода эксперименты [от лат. experimentum — проба, опыт], проверяя на практике жизнеспособность новых форм, принципов и методов этой деятельности. Если они вытекают из знания сформулированных политэкономией законов или прямо рекомендованы эконо­мистами-теоретиками, то вместе с жизнеспособностью этих форм, принципов и мето­дов проверяется и истинность соответствующих гипотез [от греч. hypothesis — основание, предположение] и концепций, по меньшей мере, их отдельных поло­жений.

Политэкономия — преимущественно ретроспективная [от лат. retro — назад и specio — смотрю] наука: она изучает то, что было и есть в хозяйственной жизни, хотя может включать в себя известные футурологические [от лат. futurum — буду­щее и logos — слово, учение] построения. Истинность экономических законов от­носительна, поскольку сама истина релятивна [от лат. relativus — относительный]. Истина в экономической теории может быть представлена в каждом законе, если он верно отражает определенную объективную существенную необходимую устой­чивую причинно-следственную связь хозяйственной реальности. Но, коль скоро эта связь, зафиксированная в данном законе, всегда обусловлена, т. е. существует только при известных обстоятельствах (при прочих равных условиях), то она (связь) и выражающий ее закон релятивны данным условиям. Когда меняются обстоятель­ства, тогда может измениться или исчезнуть соответствующая связь, обновиться или перестать действовать отражающий ее закон. Так как условия хозяйственной жизни меняются во времени и в пространстве, то экономические законы и их истинность относительны тоже во времени и в пространстве.

Разумеется, далеко не все гипотезы, концепции и постулаты различных школ политэкономии верны и истинны даже в относительном смысле. В экономической теории немало заблуждений, ошибок, а порой — догматизма, начетничества, демаго­гии [греч. demagogia, от demos — народ и ago — веду] и апологетики [от греч. apologetes — защитник], т. е. наукообразного намеренного извращения реальности с целью защиты устаревших учений или оправдания чьих-то корыстных интересов. Что же является критерием [от греч. kriterion — средство для суждения] относи­тельной истины в политэкономии? Таким критерием выступает социально-эконо­мическая практика [от греч. praktikos — деятельный, активный]. Но общественно-хозяйственная практика в качестве критерия истины, как и сама истина, носит относительный характер. Он применим не просто к конкретным условиям времени и места действия определенного закона, базирующегося на той или иной концеп­ции, но также к тем обстоятельствам, какие указаны при его формулировании в качестве неизменных. С критерием истины в экономической теории непосредственно корреспондируется ее следующая функция.

22